В то же самое время и Цезарь, не состоящий в браке после небезызвестного скандала с Доброй богиней, вновь женился. Его выбор пал на Кальпурнию. Её отец, литератор Луций Пизон, был необходим Цезарю как послушный кандидат на должность консула на следующий год, чтобы сбалансировать ставленника Помпея, Габиния. Тесть Цезаря был смугл, бородат, сутул, а также имел гнилые зубы — вот и всё, что о нём известно. Катон с возмущением писал о том, что для народа Рима невыносимо находиться под управлением «брачной конторы»
[8]. Ещё больший гнев Катона вызвало вторжение Цезаря в его собственную семью. Болтливый тесть Катона Луций Марций Филипп взял в жены племянницу Цезаря и занял благодаря этому нейтральную позицию, а следовательно, стал для Катона совершенно бесполезен.
Укрепив своё положение при помощи супружеских уз, Цезарь предпринял более энергичные действия по продвижению своего второго аграрного закона. Первый закон, по-видимому, не привёл к желаемым результатам. Вероятно, спекулянты захватили все земли, предназначенные для распределения, и установили чрезмерно высокие цены. Теперь приходилось пускать в оборот для перераспределения принадлежащие государству территории в Центральной и Северной Кампании, которые прежде не использовались. Это была последняя подлежащая обработке земля, всё ещё остающаяся государственной собственностью. Большая её часть была отдана в аренду состоятельным людям и приносила в казну регулярный доход, составлявший основу национального бюджета. И вот в мае эти земли были перераспределены между двадцатью тысячами ветеранов Помпея и неимущими гражданами, причём предпочтение отдавалось, во всяком случае на словах, большим семействам. На этот раз компенсационные методы оказались намного более суровыми, чем те, что применялись ранее. Многие мелкие хозяева остались без земли либо как субарендаторы оказались вынуждены платить огромную ренту. Катон использовал все свои возможности, чтобы не допустить принятия закона, но вновь потерпел поражение. Он неоднократно был избит, и однажды его даже столкнули с трибуны.
В обширную программу Цезаря также входил превосходный закон, целью которого было пресечь произвол провинциальных правителей, которые обирали подведомственных им сограждан. Сам закон был, безусловно, хорош, но его выполнение сталкивалось с трудностями, кроме того, согласно этому закону санкции были направлены только против правителей и не касались финансистов, которые в этом отношении ничем от них не отличались. Специальный указ Цезаря предусматривал публикацию всех законодательных актов народного собрания и декретов сената. Ранее их публиковали только в особых случаях, и данная мера была направлена на формирование просвещённого общественного мнения, хотя, возможно, и была несколько запоздалой. К тому же обнародование всех этих документов явилось эффективным оружием, направленным против знати, поскольку народу Рима наглядно демонстрировалось, кто выступает против популярных законов.
В течение исторического 59 года до н. э., когда Цезарь занимал должность консула, он сделал больше для своих товарищей-триумвиров, чем для себя. Безусловно, он извлёк выгоду как из снижения процентов по азиатским контрактам, так и из раздачи земель в Кампании и в других местах. Но он хотел намного большего, чем просто получить прибыль. Ходили слухи, будто Цезарь позаимствовал в казначействе три тысячи фунтов золота и подменил их позолоченной бронзой, но, скорее всего, эта информация не соответствовала действительности, поскольку такая операция наделала бы слишком много шуму. Тем не менее Цезарь и Помпей неплохо нагрели руки на другой золотой жиле. Речь идёт о Египетском царстве, которое в то время почти полностью потеряло прежнюю независимость, но по-прежнему оставалось богатейшим государством. Ресурсы Египта, намного превосходившие азиатские или сирийские, оказали серьёзное влияние на финансовое состояние Римского государства. В 80 году до н. э. царь Египта в своём завещании, подлинность которого, правда, подвергалась сомнению, выразил желание присоединить свою страну к Риму. Красс проявил крайний интерес к этому внушительному наследству, но его усилия пока оставались напрасными. И вот теперь Цезарь и Помпей решили подвигнуть римский сенат и народное собрание на следующий шаг: предложить официальное признание находившемуся тогда на престоле египетскому царю Птолемею XII, прозванному Авлетом
[9], за невероятно высокую плату. Даже у царя возникли трудности с выплатой этой огромной суммы, и ему пришлось занять деньги у римского ростовщика Рабирия Постума.
А для Рима это был настоящий золотой дождь. Однако решимость Цезаря получить в управление первоклассную провинцию, где можно добыть и славу, и богатство, оставалась неизменной. Каждый римский консул стремился к этой цели. Цезаря вовсе не устраивала территория, покрытая лесами, по которым бегали дикие звери, — именно такую область он получил в управление перед тем, как был создан триумвират. Для этой цели Цезарь призвал одного из своих наиболее ценных агентов, Публия Ватиния, весёлого, всеми любимого, бесстрашного выскочку совершенно ужасного вида: всё его лицо и шея были покрыты омерзительными наростами. Цезарь добился назначения Ватиния трибуном, и впоследствии именно Ватиний обеспечил утверждение указов Помпея и решения о снижении налогов, необходимого Крассу. Ватиний был щедро вознаграждён Цезарем. Правда, когда этот чрезмерно ретивый трибун попробовал ворваться в дом Бибула и отправить того в темницу, Цезарь удержал его. Зато два месяца спустя, в мае, Ватиний сделал именно то, что от него требовалось: он без согласия сената провёл через народное собрание указ о назначении Цезаря правителем Цизальпинской Галлии (север Италии) и Иллирии (Иллирик), и не на год или два, как это было принято, а на пять лет, причём в течение этого периода он имел право сам назначать командующих войсками, находившимися в его подчинении.
Противники Цезаря объявили указ незаконным, потому что Бибул именно в это время наблюдал знамение, о которых говорилось выше. Но Цезарь, потеряв на мгновение выдержку и утратив никогда ему не изменявшую учтивость, опустился до уровня Бибула и прокричал, что оседлает сенат и овладеет им, несмотря на вопли и стенания. Кто-то из сенаторов ответил грубостью на грубость. «Женщине, — крикнул он, — трудновато будет это сделать».
Но Цезарь уже взял себя в руки и возразил вполне в духе этой басни двадцатилетней давности
[10]: «Амазонкам и Семирамиде, царице Сирии, неплохо это удавалось, несмотря на их пол».
Из 14 легионов, которые составляли постоянную армию, предназначенную для 8 римских провинций, 3 отдали Цезарю; они были размещены в Аквилее на Адриатике. Большая часть оставшегося войска благодаря усилиям триумвиров оказалась под управлением сторонников Помпея. Цизальпинская Галлия, преуспевающая, густонаселённая территория, представляла для Цезаря огромную ценность, поскольку была прекрасным и не слишком удалённым регионом, где можно было вербовать солдат. Помпея, в свою очередь, вполне устраивало то, что его союзник получил эту провинцию, поскольку ему самому могли бы понадобиться войска для того, чтобы держать в страхе столицу. Помпей мог доверять цизальпинским коммунам, ведь именно его отец добился предоставления им избирательных прав. Благодаря дополнительному указу Ватиния Цезарь получил возможность усилить новыми поселенцами один из городов на этой территории, Ком (Комо), и он организовал переселение туда 5 тысяч колонистов. Строго говоря, этот город, подобно большинству других городов по ту сторону реки По, обладал только половинным статусом латинских городов, согласно которому лишь должностные лица и члены совета были полноправными римскими гражданами. Однако Цезарь, несмотря на сомнительность своих действий с точки зрения закона, рассматривал всех свободных жителей как этих граждан, а Ком — как полноправное объединение римских граждан. Действительно, он без лишних слов присвоил такой же статус всем другим поселениям Трансальпийской Галлии.
