Доведенные до отчаяния, стрельцы шли в Москву за справедливостью.
А на противоположном берегу реки уже ждали их Семеновский и Преображенский «потешные» полки, полки солдатского строя и артиллерия.
Стрельцов пытались уговорить. «Боярин и большого полку воевода» Алексей Семенович Шеин посылал к ним генерала Патрика Гордона, генерала князя Ивана Кольцова-Мосальского, дважды ходил в лагерь мятежников посыльный воевода князь Иван Ржевский. Стрельцов убеждали, «чтоб они в винах своих великому государю добили челом и шли в указанные места, где им по ево, великого государя, указу быть велено, а противности и упорства не чинили».
Но стрельцы, чуявшие, что здесь, на берегу Истры, страшно решается их судьба, «во всем отказали и говорили невежливые и свирепые слова, и стали в упорстве, что иттить им к Москве; и обоз свой укрепили, и знамена распустили, и с пушки и с ружьем против большого полку ратных людей ополчились.
И боярин и большого полку воевода Алексей Семенович с товарищи, видя их, стрельцов, такую многую противность, велел для страху из пушек по ним выстрелить. И они, воры и противники, из обозу своего из пушек и из мелкого ружья большого полку по ратным людям стреляли ж и на вылазку выходили, и ясаками кричали, и знамена укрывались; и ранили бомбардира-иноземца, который от той раны умре, да дву человек подьячих, да солдата.
И боярин и большого полку воевода, видя их такую многую противность и непокорство, велел по них изо всех пушек стрелять. И они, противники, видя большого полку ратных людей крепкое ополчение, а в своей братьи многих раненых и побитых, знамена приклонили, и ружье покинули, и били челом великому государю виною своею…»
Так говорилось в донесении о разгроме взбунтовавшихся.
Тут надо сказать, что против стрелецких легких пушек Шейн и Гордон выставили 25 более тяжелых орудий.
Затем был скорый розыск и казнь зачинщиков. А по возвращении в августе того же года Петра из-за границы начался большой розыск и массовые казни стрельцов. Тут-то и вступила Россия окончательно в Петровскую эпоху.
Вопрос о политической подоплеке стрелецкого выступления — непрост. Но некоторые историки склонны считать мятеж 1698 года спровоцированным теми невыносимыми условиями, в которые сознательно были поставлены стрелецкие полки. В. И. Буганов в предисловии к документам розыска писал; «Это движение… неверно квалифицировалось как реакционный бунт стрельцов, инспирированный консервативным боярством и духовенством и направленный против петровских преобразований»
[1]. Опубликованный свод документов подтверждает это мнение.
Нет нужды идеализировать стрелецкое войско как военный и политический институт. Стрелецкое войско отжило свой век, а на памяти современников были кровавые стрелецкие бунты.
Но стрельцы были живыми людьми, а исторический поток состоит из конкретных человеческих судеб.
Мы можем попытаться представить себе психологическое состояние стрельцов, на глазах которых разваливался, уничтожался привычный, родной, освященный традицией мир.
На них наступала новая, чуждая, жестокая реальность, железная Петровская эпоха. Они и рады были бы получить место в этой новой реальности. Они готовы были служить молодому царю — по-человечески, в пригодных для жизни условиях. Но для них не было места.
За несколько дней до столкновения с гвардейскими полками на Истре они составили царю челобитную: «Великому государю и великому князю Петру Алексеевичу… с многоскорбне и великими слезами холопи твои, московские стрелецкие полки…» Так начиналась челобитная. А после перечисления обид и нестерпимых тягот заканчивалась: «А боярин и воевода князь Ми-хайла Григорьевич Рамодановский нас, холопей твоих, вывед по полкам из Торопца, велел рубить, а за что — того мы, холопи твои, не ведаем. Да мы же, холопи твои, слыша, что в Московском государстве чинится великое страхование, и от того города затворяют, а отворяют часу в другом или в 3-м, и всему московскому народцу чинитца наглость. Да нам же слышна, что идут к Москве немцы и то, знатно, последуя брадобритию и табаку, всесовершенное благочестию испровержение. Аминь».
Стрельцов вытесняли из истории — политически и физически. И страх за собственную жизнь сливался в их душах со страхом за страну.
Стрельцам не оставляли иного выхода, кроме отчаянного, бесперспективного мятежа. И причина тут не только в личных качествах Петра или его доверенных лиц, а в принципиальной бескомпромиссности родившегося в эти дни российского неограниченного самодержавия. Бескомпромиссности, которая, будучи возведенной в политический принцип, привела к серии роковых столкновений с собственным народом и в конце концов к гибели империи.
Есть известия, что во время розыска о стрелецком движении Петр думал собрать нечто вроде Земского собора.
«Сегодня царь решил выбрать из всех своих подданных: бояр, князей, офицеров, стольников, писцов, горожан и крестьян по два человека с тем, чтобы представить собравшимся на правах собора полную власть, допросить по его приказанию Софью об ее преступных замыслах. Затем они должны были определить наказание, которого она заслуживала, и всенародно объявить его», — писал 11 октября 1698 года австрийский дипломат Корб, находившийся в Москве.
Никаких иных известий о «соборе 1698 года» не сохранилось.
Петр перечеркнул собственную идею. И это крайне симптоматично. Очевидно, молодой царь инстинктивно искал поддержки у сословий, но узаконив свои действия по традиции XVII века советом с представителями сословий, Петр тем самым признал бы право сословий на участие в управлении государством. А он вовсе не хотел создавать подобный прецедент. И единолично принял решение о массовых казнях и лично в этих казнях участвовал.
Традиция Земских сборов, которых академик Л. В. Черепнин насчитал за полтора пред петровских века 57, полагая причем, что на самом деле их было больше, — эта традиция была пресечена Петром навсегда.
В предпетровскую эпоху незаурядный мыслитель Юрий Крыжанич, всматриваясь в политический быт русского государства, пришел к выводу, что Земские соборы, в критические моменты корректирующие действия верховной власти, спасают страну от «людодерства» — тирании — как постоянной формы политического существования. Суждение Крыжанича небезусловно. В эпоху «людодерства» Ивана Грозного соборы своей функции не выполнили. Но потенциально они могли развиться в представительную систему.
Я пишу здесь об этом потому, что первой акцией, которую планировали вожди декабристов после своей победы, был созыв Всероссийского собора для определения государственного устройства…
А пока что на берегах Истры прекрасно вооруженная и обученная гвардия — главная ударная сила карательного корпуса, без колебаний преданная своему создателю, — с легкостью ликвидировала попытку стрельцов отыскать справедливость — как они ее понимали.
ПОЛИТИКА ПО-ГВАРДЕЙСКИ
