Параллельно с конституционными проектами возникали проекты, касающиеся положения крестьян.
В Негласном комитете, состоящем из ближайших к молодому царю людей и работавшем с участием самого Александра, обсуждался в 1801 году проект Мордвинова о предоставлении казенным крестьянам права покупать незаселенные земли. Речь в конечном итоге шла о праве крестьян на земельную собственность.
На заседании этого комитета один из "молодых друзей" царя Павел Александрович Строганов, воспитанник французского якобинца Шарля Рома, говорил: "В вопросе освобождения крестьян заинтересованы два элемента — народ и дворянство… Эти девять миллионов людей, рассеянных по лицу всей земли российской, разно мыслят, разно чувствуют, но везде и всегда тяготятся своим рабством, везде и всегда мысль о неимении собственности подавляет их способности, вследствие чего промышленность (то есть плоды трудов. — Я. Г.) этих 9 миллионов ничтожна для народного благосостояния… Они рано исполняются величайшей ненавистью к классу помещиков, своих притеснителей". Это говорилось не на страницах осужденной книги Радищева, не на заседании тайного общества, даже не в гостиной либерального вельможи, а в Зимнем дворце, в присутствии императора. И вывод делался ясный и точный — опасность взрыва, опасность крестьянского мятежа "не столько в освобождении крестьян, сколько в удержании крепостного состояния".
Будем справедливы к Александру — сразу после своего воцарения он сделал несколько попыток принципиально изменить ситуацию в стране. Входящие в Негласный комитет четверо личных друзей молодого императора — Адам Чарторыйский, Николай Новосильцев, Виктор Кочубей и Павел Строганов — пытались разработать систему реформ, в результате которых были бы защищены права граждан, власть императора ограничена, а вновь принятые либеральные законы сделались незыблемыми. Однако вскоре выяснялось, что "молодые друзья" совершенно не подготовлены к законодательной деятельности такого масштаба. Они оказались способны предлагать лишь конкретные частные идеи. Так, 12 декабря 1801 года Александр издал указ, по которому людям "третьего сословия" — купцам и мещанам, а также казенным крестьянам — разрешалось приобретать незаселенные земли. Но это, как мы знаем, была идея Мордвинова.
Указ 12 декабря, не будучи поддержан другими экономическими переменами, особой роли сыграть не мог.
Главное же было — что делать с крепостным правом?
Вскоре после своего драматического вступления на престол Александр учредил Непременный совет — предтечу Государственного совета. Он состоял из маститых сановников екатерининского царствования и должен был обсуждать законопроекты, направляемые в Совет императором. Первым законопроектом, вынесенным на обсуждение, был проект указа, запрещавшего продавать крестьян без земли. "Екатерининские орлы" решительно выступили против этой меры, аргументируя свою позицию тем, что это может взбунтовать крестьян. Они были бескомпромиссными апологетами идеи ложной стабильности.
Единственным действительно важным шагом по направлению к крестьянской реформе был указ о вольных хлебопашцах, изданный 20 февраля 1803 года. Инициирован указ был сыном знаменитого екатерининского полководца фельдмаршала Румянцева графом Сергеем Петровичем. Он обратился к императору, убеждая его развить действие уже принятого указа 12 декабря, разрешив землевладельцам отпускать крепостных на волю, причем не в индивидуальном порядке, что было возможно и раньше, а целыми деревнями, с правом крестьян выкупить свои наделы. Непременный совет дал свое согласие, но предложил принципиально сузить смысл установления, превратив его в частный указ на имя Румянцева. Несмотря на это, прецедент был важен. Но сколько-нибудь широкого применения не получил.
Относительная лояльность консервативных вельмож в этом случае, возможно, объяснялась именем и репутацией инициатора указа, который хотя и был горячим противником рабства, но все же принадлежал к их кругу, а не к "якобинской шайке", как называли "молодых друзей" в окружении вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Мария Федоровна, сама претендовавшая на власть после убийства Павла I, отнюдь не одобряла либеральных планов своего старшего сына. И это создавало напряжение в Зимнем дворце, безусловно психологически влиявшее на молодого императора. Противостояние сторонников Марии Федоровны и Александра в неявной форме продолжалось все его царствование и сыграло свою роль в династическом кризисе 1825 года.
В первые годы царствования перед Александром встал выбор — ломать сопротивление консерваторов, пользуясь никем не отмененным принципом самодержавия, формируя опору власти из молодых либерально настроенных военных и статских деятелей, или, следуя примеру своей бабушки, начать лавирование, стараясь не озлобить ни одну из влиятельных групп. Он выбрал второй путь, и его можно понять, ибо первый путь таил в себе серьезную и вполне определенную опасность — его отец и дед были убиты их окружением… Однако, как мы увидим, когда у него появилась возможность реализовать свои либеральные планы, он эту возможность упустил.
И дело было отнюдь не в слабости характера Александра и не в отсутствии соратников. "Некем взять!" — жаловался он. И лицемерил, если иметь в виду эпоху после сокрушения Наполеона.
Один из "молодых друзей" Александра, Адам Чарторыйский, близко его знавший, выразительно сформулировал главную установку императора: "Ему нравился призрак свободного правительства, и он хвастался им; но он домогался одних форм и наружного вида, не допуская обращения их в действительность; одним словом, он охотно даровал бы свободу всему миру при том условии, чтобы все добровольно подчинились исключительно его власти".
Разумеется, сколько-нибудь серьезное продвижение в крестьянском вопросе неминуемо встретило бы энергичное сопротивление как большинства помещиков, так и придворных кругов. Рисковать Александр не хотел.
Александр многим дал говорить о тяжком положении в стране, но никому не дал эффективно действовать, чтобы исправить это положение. Ему было на кого опереться в постепенных, но фундаментальных преобразованиях. Но он шел — как и обещал при воцарении — по пути своей бабушки. Признавая необходимость административной реформы, он учредил министерства с ответственностью министров перед Сенатом. Однако вскоре эта ответственность была принципиально подорвана правом личных докладов министров императору и системой особых полномочий, которые они от Александра получали. Министры оказались фактически ответственны лично перед царем. То есть произошло то же самое, что и с пресловутой децентрализацией при Екатерине — наместники, обладавшие всей полнотой власти на местах, зависели непосредственно от императрицы…
Лидеры декабризма прекрасно знали о конституционных и антикрепостнических проектах первого десятилетия века и на них в значительной степени ориентировались. Но, пожалуй, никто в канун восстания 14 декабря не играл такой роли в их планах, как Михаил Михайлович Сперанский.
Сын священника, сделавший единственную в своем роде карьеру благодаря своим дарованиям, Сперанский занял исключительное положение при Александре и, рассчитывая на его поддержку, попытался реформировать как систему управления, так и социальную жизнь страны. Человек, с одной стороны, холодного и ясного ума, мечтатель и мистик — с другой, он видел неотложность преобразований и видел, куда должны идти эти преобразования.
