Между тем понемногу светало. „Немедленно застопорить машины“, — взвился сигнал на нашей фор-стеньге. Ответа не последовало; поэтому через некоторое время мы сделали холостой выстрел. Это также не произвело на него никакого впечатления, и он явно уходил от нас в нейтральные воды. Командир приказал сделать несколько боевых выстрелов. Заметив падения у своего борта, он остановился, развернулся и поднял на всех стеньгах русские флаги… Это был пароход русского добровольного флота „Рязань“. Обычно он совершал пассажирские рейсы между Шанхаем и Владивостоком. С объявлением войны он получил вооружение и превратился во вспомогательный крейсер. „Рязань“ был совершенно новый, быстроходный корабль, построенный в Германии у Шихау… Спустить на воду катер для доставки на „Рязань“ призовой команды было не так легко. Шлюпку волной могло ударить о борт, опрокинуть или разбить. Но все обошлось благополучно, и скоро мы имели удовольствие видеть, как наш офицер и назначенная в его распоряжение команда, вооруженная револьверами, поднялась по штормтрапу на русский пароход. Русский флаг спустили и вместо него подняли германский. Ввиду того, что пароходом можно было воспользоваться для самых разнообразных целей (впоследствии из него вышел отличный вспомогательный крейсер), наш командир решил не топить его, а привести с собой в Циндао. 15-узловым ходом мы повернули на юг. Позади нас, правя в кильватер, шла „Рязань“. Капитан „Рязани“ подал два настойчивых протеста по поводу задержания его корабля. По его словам, это было мирное торговое судно, и мы не имели права его арестовывать. Он так и не мог уяснить себе всей обстановки, а представления его о праве собственности на море были более чем наивные. На вопросы, почему „Рязань“ пыталась скрыться от нас, он отмалчивался. Наш командир приказал ему передать, что судьба его выяснится по приходу в Циндао… Конечно, на протесты капитана „Рязани“ никто не обращал никакого внимания, и командир, наконец, заявил ему, что плавание „Эмдена“ совсем не его забота, и дал ему понять, как с ним поступят, если он не угомонится…»
Представители стран Антанты в Индийском океане были раздражены сообщениями об успешных действиях против их торгового флота легкого германского крейсера «Эмден» под командованием капитана 2-го ранга Карла Мюллера. Этот корабль, водоизмещением в 4268 тонн, обладал десятью 105-мм и восемью 52-мм орудиями, помимо которых было и два торпедных аппарата.
К концу октября 1914 года этот легкий крейсер успел захватить и уничтожить 22 торговых судна противника общим водоизмещением более 100 тысяч тонн. В ночь на 22 сентября 1914 года «Эмден» безнаказанно обстрелял британские колониальные владения — индийский порт Мадрас.
Но апогеем славы «Эмдена» суждено было стать набегу на малазийский порт острова Пинанга. Главная и основная цель Карла Мюллера заключалась в уничтожении всех находившихся там кораблей и транспортов Антанты.
Там на пути «Эмдена» самым роковым образом оказался русский крейсер «Жемчуг», прибывший в этот порт еще в августе 1914 года по приказу командующего Сибирской флотилией для конвоирования союзных военных транспортов и торговых судов.
Крейсер «Жемчуг» водоизмещением 3130 тонн, обладавший восемью 120-мм и четырьмя 47-мм орудиями, имел три торпедных аппарата, и в открытом морском сражении он не уступил бы по своим качествам германскому «Эмдену», но именно таким образом им не суждено было помериться силами…
13 (26) октября 1914 года, после ряда изнурительных морских переходов крейсер «Жемчуг» во главе с капитаном 2-го ранга бароном Иваном Александровичем Черкасовым прибыл в порт Пинанг для переборки механизмов и чистки котлов. Казалось, ничто не предвещало беды.
Горизонт был чист, и только на внешнем рейде сновали юркие торговые шхуны малайцев.
При приближении к острову Пинанг капитан «Эмдена» отдал приказ о поставке четвертой фальшивой трубы, чтобы очертания германского корабля стали походить на английский крейсер типа «Ярмут». Безмятежность тропического порта усугубляли его маяки: входные и створные огни Пинанга светили, как в мирное время, словно бы мировая война не шла уже третий месяц.
Исследователи нападения «Эмдена» на Пинангу уверены, что именно этот фактор позволил германскому кораблю беспрепятственно войти в порт.
Крейсер входил полностью затемненный, без поднятого флага. «В предрассветной мгле можно было различить большое количество судов, скученных в гавани. По первому взгляду только одни „купцы“. Как мы ни протирали глаза, нигде не было ничего похожего на военный корабль…» — вспоминал командир германского крейсера. Неожиданно капитану сообщили, что наблюдатели видят на фоне огней силуэт крупного боевого корабля с высокой мачтой между второй и третьей дымовыми трубами. Мюллер немедленно отдал приказ атаковать именно его.
Приблизившись к неизвестному боевому кораблю на максимально возможно близкое расстояние, на «Эмдене» поняли, что перед ними русский легкий крейсер «Жемчуг». Безмятежный и недвижимый корабль представлял для противника в условиях царящей безмятежности совершенную цель.
Германский свидетель нападения удивлялся: «Наконец, когда „Эмден“ прошел на расстоянии около 1 кабельтова под кормой у загадочного корабля и вышел к нему на траверз, мы окончательно установили, что это крейсер „Жемчуг“. На нем царили мир и тишина. Мы были так близко от него, что в слабом свете зарождавшегося дня отчетливо виднелось все, что делается на русском крейсере. Но ни вахтенного начальника, ни вахтенных, ни сигнальщиков не было заметно».
В 5 час 18 мин утра артиллеристы «Эмдена» получили приказ открыть огонь и выпустить по «Жемчугу» одну торпеду.
Ровно через 11 секунд над русским крейсером поднялся огромный столб воды и огня. Корму «Жемчуга» от потрясшего её взрыва подбросило вверх, а затем она грузно осела в темную воду, освещаемую заревом пожара, почти до кормового флагштока.
Снаряды «Эмдена» уже рвались в носовой части «Жемчуга», где располагались матросские кубрики. Германский мемуарист так описывал произведенный обстрел русского крейсера: «С дистанции около 1 кабельтовых мы выпустили свою первую мину из правого бортового аппарата и в тот же момент открыли огонь всем бортом по носовой части „Жемчуга“, где, вероятно, спала в своих койках большая часть команды. Наша мина взорвалась в кормовой части крейсера. Его всего как бы сотрясло от этого взрыва. Корму подбросило на 0,25 или 0,5 метра из воды, а затем она стала медленно погружаться. Только после этого русские обнаружили признаки жизни. Видно было, как распахиваются двери офицерских кают. Много офицеров выскочило наверх, но казалось, будто они не слишком твердо знают свои места по боевому расписанию. Потоптавшись немного, они стремительно бросились на корму и стали кидаться за борт. Их примеру последовали и матросы… Между тем наша артиллерия поддерживала бешеный огонь по „Жемчугу“. „Эмден“ самым малым ходом дефилировал мимо противника в расстоянии около 2 кабельтовых, посылая в него один залп за другим. Носовая часть крейсера была изрешечена за несколько минут. Языки пламени охватили весь полубак. Сквозь дыры в борту виднелся противоположный берег. Ни один наш снаряд не пропадал даром. При попаданиях появились какие-то короткие, почти бесцветные вспышки. Затем около пробоины образовывался как бы огненный вихрь, устремлявшийся внутрь корабля, и сквозь пробоины и отверстия в борту вылетало целое облако дыма несколько метров в диаметре. Я думаю, что из-под полубака вряд ли мог спастись хоть один человек…»
