Оставив транспорт «Вайгач» у маяка, «Властный» резво пошел в вышеуказанном направлении и вскоре обнаружил две лодки — «U-43» и «U-46», — которые для маскировки под рыбачьи суда подняли паруса.
Подойдя на 30–35 кабельтовых, миноносец открыл огонь, на который обе лодки ответили несколькими ответными выстрелами. За все время 20-минутного боя германским лодкам удалось повредить на миноносце радиосеть и прожектор, ранив двух человек. Огнем миноносца на одной из лодок были зажжены паруса, и она быстро скрылась под водой. Несколько минут спустя вторая подлодка последовала ее примеру. Через некоторое время одна из лодок всплыла вблизи маяка Цып-Наволок и обстреляла его, но была вынуждена огнем миноносца «Властный» снова погрузиться в ледяную пучину моря.
Как выяснилось позднее, подобная артиллерийская дуэль между подводной лодкой германцев и судами русского флота не представлялась столь редким событием для Русского Севера.
По мнению специалистов, «стремление немецких подводников экономить топливо и торпеды из-за отсутствия баз на театре вынуждало подводные лодки действовать по одному тактическому шаблону: имея дело чаще всего с невооруженными транспортами, германские лодки стремились топить их артиллерией. Обычно они осуществляли поиск в надводном положении, затем быстро сближались с тихоходной целью и безо всяких предупреждений с дистанции порядка 40 кб открывали огонь»
[34].
Перестрелки между русскими надводными и германскими подводными кораблями продолжались. Так, у мурманского побережья 26 октября 1916 года германская субмарина атаковала русский посыльный корабль «Колгуев», неудачно выпустив две торпеды.
«Колгуев» вступил в артиллерийский бой с показавшимся над поверхностью моря противником и продолжал его до тех пор, пока вдали не показались миноносцы и посыльное судно «Купава», шедшие ему на помощь.
В 9 милях к северу от Св. Носа в районе Иокангской бухты 2 ноября 1916 года на мине подорвался пароход «Курск», следовавший из Лондона в Архангельск. Несомненно, мину поставила германская подводная лодка. Тем не менее поврежденному пароходу удалось дойти своим ходом до Архангельска.
В тот же день миноносец «Грозовой» совместно с посыльным судном «Купава» и тральщиком «Т-13» вел из Вардэ в Архангельск два торговых парохода, имевших на буксире кран, портовые буксиры и баржи, и в Баренцевом море, возле острова Хорпо встретился с неприятельской подводной лодкой «U-56». Лодка, не заметив идущего следом за посыльным судном миноносца, попыталась атаковать «Купаву» и подпустила ее на дистанцию около 5 кабельтовых. Именно это расстояние и оказалось для врага роковым. «Грозовой» открыл огонь и, сблизившись с «U-56» до 1,5 кабельтовых, достиг попаданий в её рубку, корму и корпус, причем в корме грянул взрыв, в результате которого лодка с дифферентом на корму и под крики «ура!» с русского корабля пошла ко дну.
Осенью того же года произошло окончание работ по основным оборонительным сооружениям Кольского залива.
В их число вошли 75-мм батарея двухорудийного состава на мысе Летнинский и 57-мм батарея двухорудийного состава на мысе Белокаменный, 75-мм батарея двухорудийного состава на мысе Тюва и такая же на Екатерининском острове в Александровской гавани.
Кроме них еще и 120-мм батарея четырехорудийного состава на острове Тарос, и противолодочные сети у острова Седловатого, не считая бонов у мыса Белокаменного и у Александровской гавани.
В кампанию 1917 года, одновременно с дальнейшим пополнением флотилии новыми кораблями, отрабатывалась организация корабельных сил. В начале года флотилия насчитывала один линкор, два крейсера, шесть миноносцев, около сорока тральщиков, семнадцать посыльных судов (вспомогательных крейсеров), две подводные лодки и двенадцать ледоколов. Основными ее соединениями были Мурманский отряд, в который входили линейный корабль «Чесма», минный заградитель «Уссури» и несколько вооруженных пароходов, и сводный отряд, состоявший из крейсера «Аскольд» и нескольких посыльных судов.
Казалось, русский флот основательно подготовился к решающей схватке с германцами в северных широтах, однако внутренний враг оказался куда как более коварным, нанеся удар в спину своей воюющей стране.
Большевики не дремали, хотя работали и в подполье. Их организация в Архангельске, разгромленная после революции 1905 года, была тайно восстановлена в 1915 году с приездом в город сорока с лишним портовых рабочих из Риги. Объединившись, латышские и русские большевики в мае 1916 года организовали Латышскую группу РСДРП, ставшую архангельской большевистской организацией. В числе ее активных деятелей были некие Я. А. Тимме и С. Н. Калмыков.
Самым активным деятелем большевистской фракции в Совете, членом исполкома и президиума стал Якоб Тимме, организатор съезда транспортников в 1917 году. Конечно, здесь было поспокойнее, чем в Кронштадте и Гельсингфорсе, но общая напряженность и нервозность висела в воздухе.
Масштаб уничтожения морских офицеров на Севере в феврале 1917 года не превзошел таковые в Кронштадте и Гельсингфорсе, но спокойным назвать это время трудно.
В первых числах марта 1917 года был образован Архангельский Совет рабочих и солдатских депутатов. Первый состав исполкома был эсеро-меньшевистским во главе с председателем — меньшевиком К. А. Кошкиным.
На кораблях и в частях начали создаваться судовые и солдатские комитеты. В Мурманске группу агрессивно настроенных матросов возглавил Владимир Федорович Полухин, прежде служивший гальванером на крейсере «Адмирал Макаров» и линкоре «Гангут».
Демагогические лозунги Полухина о «демократизации флота» и введения восьмичасового рабочего дня на строительстве дороги и порта в условиях непрекращавшейся войны звучали дико для уха любого разумного человека. Матросская масса встречала безответственные призывы своего вожака с особым воодушевлением и подъемом.
Глава тринадцатая
Север в дни смуты
Даже в этих отдаленных местах бывшей Российской империи большевистская власть мало чем отличалась от той, что царила в центральных губерниях, на Юге и в Сибири.
За каждодневными жестокостями над мирным населением следовали массовые реквизиции и погромы; промышленность разрушалась, сельское хозяйство приводилось в упадок, точно всем этим занимались какие-то из мглы веков появившиеся кочевники, перекати-поле, несущие русскому народу смерть и разрушение.
Союзники России по Антанте хотя и присутствовали на части её территорий, но лишь постольку, поскольку это соответствовало их имущественным интересам.
А на Севере это продолжалось лишь до той поры, пока ситуация не стала угрожать безопасности немногочисленного воинского контингента.
Присутствие британцев на Русском Севере оправдывалось ими следующими доводами, отраженными в воспоминаниях одного из свидетелей того времени. В частности, мемуарист отмечал: «…Союзной контрразведкой были получены неоспоримые доказательства в существовании тайного германо-большевистского договора, по которому большевики обязуются: 1) передать немцам ряд лучших судов нашего флота, 2) пропустить немцев на Север для устройства в Варнгерском заливе базы для подводных лодок, и 3) предоставить в распоряжение немцев все военные материалы, в большом количестве накопленные за годы войны в Мурманске и Архангельске. Английское военное командование было сильно озабочено этим и еще в начале лета 1918 года послало свою эскадру к русским берегам Ледовитого океана. В то же время английская и французская дипломатические миссии начали в великой тайне подготовительную работу по организации захвата Севера России. Нужно было инсценировать, что русское население само свергло большевиков, а союзные силы пришли ему на помощь по его о том просьбе… Союзники приступили к выполнению еще так недавно тормозимого ими плана создания Северного фронта»
[35].
