Бриггс был наделен еще меньшими полномочиями и проинструктирован таким образом, чтобы по любому вопросу он немедленно обращался к британскому экспедиционному корпусу в Константинополе, а о стратегически важных вещах докладывал прямо в Военное министерство в Лондоне. 19 февраля 1919 года в порту Новороссийска появился первый британский транспорт с оружием и обмундированием.
Начало 1919 года для Дона было не самым удачным: казачья армия, под воздействием климатических факторов, свирепствовавшей эпидемией тифа и находясь под воздействием большевистской пропаганды, погибала, а в отсутствие хорошего командующего (назначенный командовать Южной армией генерал от артиллерии Николай Иудович Иванов, один из участников прессинга на царя по поводу отречения в марте 1917 года в памятном поезде на станции Дно, заболел тифом и умер) казачьи соединения быстро деморализовались и оставили фронт. Напрасно Краснов разъезжал по станицам с уговорами, обращенными к казакам, вернуться на передовую и драться с большевиками. Действительность доказывала обратное: оружие, обещанное союзниками, не поступало, бригады англичан и французов так и не появились на донском фронте, но главное и более всего разочаровавшее казаков — Деникин не мог прислать достаточного количества войск не только для контрнаступления, но даже для обороны Дона. Казаки считали, что Деникин намеренно желает их гибели, памятуя недоразумения времен «Ледяного похода», и отказывались сопротивляться большевикам, переходя на сторону красных, как это случилось у Бахмута и Миллерово уже 12 февраля 1919 года, когда 4 казачьих полка перебежали к большевикам в полном составе. В районе станицы Каменской Краснов пытался срочно формировать боеспособные части, которые могли бы, ударив навстречу красным в районе Макеевки, остановить их быстрое проникновение на Дон, однако катастрофа на фронте неожиданно дополнилась политическим проигрышем самого Краснова. Войсковой казачий Круг потребовал отставки двух казачьих генералов, отличавшихся крайним честолюбием и метившим в «донские Бонапарты» — Полякова и Денисова. Краснов, выдвигавший некогда обоих генералов в командующие войсковыми частями, был крайне уязвлен и сообщил Кругу, что недоверие, выраженное его генералам, он относит и к себе лично, а следовательно, считает невозможным продолжать работу в должности атамана. Большинством голосов Круг принял отставку Краснова, передав полномочия временно исполнять обязанности атамана Африкану Петровичу Богаевскому, который, по мнению Круга, больше соответствовал этой роли в данный момент. В роли командующего Донской армией Кругу виделся генерал-лейтенант Федор Федорович Абрамов, человек «высокой доблести, неподкупной честности, большой твердости и исключительного такта…»
[112]; в качестве начальника его штаба генерал Райский. Избранный донским атаманом А. П. Богаевский, в свою очередь, ходатайствовал перед Деникиным о назначении на должность командующего Донской армией генерал-майора Владимира Ильича Сидорина, а начальником его штаба — генерал-лейтенанта Генштаба Анатолия Киприановича Кельчевского. Деникин, верный соглашениям между Донским правительством и Добровольческой армией в Торговой, согласился. Немногим позже, в марте 1920 года, генералом Врангелем оба генерала Донской армии были арестованы за «сочувствие казачьим сепаратистам», отрешены от должности и преданы суду под председательством генерала A. M. Драгомирова. Генерал Сидорин был уволен Врангелем из армии без права ношения мундира, что явилось альтернативой 4-м годам каторжных работ, к которым приговорил его суд. Ушедший в отставку Краснов направился навестить своего брата-ботаника в город Батум. Войсковое соединение, собранное в последние недели атаманства Краснова при активной поддержке генерала Денисова, успело нанести контрудар большевистским войскам, продвигавшимся по Дону даже без высылки охранений своих боевых порядков. Деникин распорядился, чтобы Шкуро выступил из Владикавказа на помощь казакам. 23 февраля 1919 года отряды Шкуро вступили в Новочеркасск, встреченные бурным ликованием местных жителей. В городе снова началась организация добровольческой сводно-партизанской дивизии, создание которой координировал сам генерал-майор Иммануил Федорович Семилетов. Первыми записавшимися в нее, как и прежде, стали студенты, юнкера и гимназисты старших классов. Семилетов руководил дивизией немногим более полугода; в конце 1919 г. он тяжело заболел тифом и скончался от этой болезни в самом конце года в Новочеркасске, незадолго до прихода большевиков.
Большевики же стремились на Дон целенаправленно. Не для переговоров о нейтралитете и не для того, чтобы доказать преимущества советской власти «темному казачеству». В нем советская власть видела постоянно тлеющую угрозу своим южным рубежам. 24 января 1919 года Оргбюро ЦК одобрило циркуляр, проект которого был предложен Свердловым, о проведении массового террора против «богатых казаков», имеющий своей целью поголовное их истребление; кроме того, развязать террор против тех казаков, которые, по имеющимся у представителей советской власти на местах сведениям, принимают или принимали прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. Кроме того, предписывалось изымать сельскохозяйственную продукцию, излишки продовольствия и организовать в срочном порядке переселение «бедноты» из центральных российских губерний на земли казачества, то есть принять экстренные меры по размыванию и разобщению казачьей среды. Троцкий призвал командование Красной армии устроить казакам «черный Карфаген». Поскольку вступившие на Дон красные части фактически не применяли силу в силу открытости фронта, который казаки сами и бросили, РВС Южного фронта требовал от командиров применения массового террора на казачьих территориях. Статистику расстрелов и казней предполагалось возложить на комиссаров, которые должны были отчитываться перед членами РВС фронта о проделанной работе. В первые недели комиссары получили нарекание от И. Э. Якира, члена РВС 8-й красной армии об отсутствии статистики по применению насилия в отношении казаков. Комиссары требовали от командиров регулярных частей количественных показателей расстрелов «белоказаков»; командиры были обязаны проводить беседы с подчиненными и настаивать на показательных казнях. Красноармейцы и добровольные помощники большевиков в станицах не заставили себя долго упрашивать: начался грабеж населения, изъятие скота, лошадей, самозахват казачьих жилищ, расстрел офицеров, учащихся военно-учебных заведений, священнослужителей и классных чиновников по спискам. Дойдя до Северного Донца, части красных окопались на берегу реки, по которой на время стабилизировался фронт. На захваченной территории началось то, что с легкой руки Троцкого называлось «расказачивание».
Станицы обкладывались «контрибуцией», во главе станичной администрации ставились комиссары, чаще всего из немцев, австрийцев или евреев. Комиссары следили за своевременной уплатой «контрибуции», и если в трехдневный срок таковая не поступала, следовал расстрел уклонившихся. Расстрелу подлежали лица, служившие в начале века исправниками, полицейскими или служащими судов и исправительных учреждений. Расстреливали семьи ушедших с белыми казаков. Решение о расстрелах принималось так называемыми «революционными трибуналами», однако и без них убийц хватало: ими становилась учрежденная большевиками «милиция», карательные отряды, ЧК, а также комиссары станиц. Количество расстрелянных чрезвычайной комиссией за день порой достигало 80 человек. Расстреливали при помощи пулеметов, чтобы охватить как можно больше «врагов», так как в отчетах полковых комиссаров нужны были впечатляющие цифры отчетов в РВС фронта и далее в Оргбюро ЦК в Москве.
