Он обожает ставить меня в неловкое положение. Небрежно бросит какую-нибудь фразу и смотрит, как я выкручусь: вдруг я напортачу и меня можно будет наказать. Но я уже приноровилась – с каждым разом справляюсь все лучше. Если честно, мне даже хочется, чтобы Эстер и Диана снова заговорили о швейном кружке: ведь на этот раз выкручиваться придется Джеку. Возможно, для начала он сломает мне руку или прищемит дверью пальцы. До сих пор он еще не причинял мне физического вреда, хотя иногда ему явно хочется.
Ближе к вечеру раздается звонок в дверь (точнее, в ворота). Вскакиваю с кровати и прижимаюсь ухом к двери. Уж и не помню, когда в последний раз приходила в такое возбуждение – люди обычно не появляются у нас столь внезапно! Жду, что Джек впустит незваного гостя или хотя бы поговорит через домофон, но в доме по-прежнему царит тишина. Понятно. Решил сделать вид, что нас нет. На его счастье, через ворота не видно припаркованную у дома машину. Снова звонят, уже более настойчиво, и в этот момент я вспоминаю об Эстер.
В последнее время я часто о ней думала – во многом потому, что на той неделе она так упорно повторяла в ресторане свой номер. Чем больше размышляю, тем меньше верю в случайное совпадение: она явно догадалась, что мне жизненно необходимо его запомнить. Если когда-нибудь я и решусь обратиться к кому-то за помощью, то это точно будет Эстер, а не Диана, которую я знаю дольше. Я давно потеряла всех подруг, даже Кейт и Эмили, хотя думала, что уж они-то будут со мной всегда. Редкие и короткие письма, в которых я под диктовку Джека заливалась соловьем о семейном счастье и говорила, что слишком занята, чтобы встретиться, сделали свое дело. Переписка довольно быстро сошла на нет, и в этом году я даже не получила от них поздравительную открытку на день рождения.
Теперь, когда с моими друзьями покончено, Джек разрешает мне самой отвечать на письма, адресованные лично мне, – например, от родителей или от Дианы. Для большей натуральности он уже не придумывает за меня текст. Не уверена, впрочем, что пишу так уж непринужденно, поскольку Джек все это время стоит за моей спиной. Ради писем он отводит меня вниз, в свой кабинет, и я охотно подчиняюсь, поскольку в этой комнате, где под рукой компьютер и телефон, шансов поднять тревогу куда больше, чем где-либо.
Всякий раз, когда Джек усаживает меня за стол, мое сердце бешено скачет от безумной надежды. Телефон и компьютер совсем рядом; вдруг его что-то отвлечет, и я успею схватить трубку, набрать 999 и прокричать полные отчаяния слова? Или напечатать коротенькую мольбу о помощи в письме, которое пишу, и нажать кнопку «Отправить» до того, как он меня остановит? Искушение велико, но Джек всегда начеку. Стоит за мной и внимательно проверяет каждое сообщение, прежде чем позволить мне его отправить.
Однажды я было решила, что момент настал: в дверь позвонили, когда я сидела в кабинете. Я ждала, что Джек пойдет взглянуть на камеру, но он не двинулся с места. То же происходит, если при мне в кабинете звонит телефон: Джек его просто игнорирует. Когда он ведет меня обратно в спальню, я злюсь – опять упустила шанс. Но при этом испытываю и что-то вроде удовлетворения, особенно если писала родителям. Я словно сама начинаю верить в то, что им насочиняла, – как мы с Джеком отдыхаем на выходных, как гуляем в красивых парках, останавливаемся в загородных домах, ездим в какие-то места, в которых я ни разу не была и никогда не буду, но которые почему-то умудряюсь описать во всех подробностях… Однако чем выше взлетаешь, тем больнее падать, и, когда проходит эйфория, тоска накатывает с новой силой.
Третий раз звонить не стали. Возвращаюсь к кровати и ложусь. На душе тревожно, и я решаю помедитировать – может, расслаблюсь немного. Я научилась этому почти сразу после переселения в каморку, опасаясь, что иначе сойду с ума от ничегонеделания. У меня уже хорошо получается. Иногда я даже витаю где-то по нескольку часов. Хотя, может, это мне только кажется. Начинаю обычно так: представляю, как мы с Милли сидим в живописном саду, а у наших ног – собака. Не Молли, конечно; грустные образы не дадут разуму отключиться. Впрочем, сегодня расслабиться не удается, потому что единственная картинка, которая стоит перед глазами, – это отъезжающая от нашего дома машина Эстер. Просидев столько времени в заточении, я стала всюду видеть какие-то знаки, и вот теперь решаю, что это сигнал: нельзя рассчитывать на Эстер, она мне не поможет.
Примерно через час я слышу шаги Джека на лестнице. Зачем он поднимается – сыграть в очередную мерзкую психологическую игру? Или всего лишь несет мне поздний обед? Дверь открывается; подноса с едой нет, готовлюсь к какой-нибудь бесчеловечной игре. Тем более что у него с собой книга. Стараюсь сохранять равнодушный вид и не смотреть на книгу вопреки дикому желанию броситься вперед и вырвать ее у него из рук. Какая пытка уготована мне на этот раз? Он прекрасно знает, как я мечтаю что-нибудь почитать. Уж и не помню, сколько раз умоляла его давать мне хотя бы газету, хотя бы раз в неделю: должна же я знать новости, чтобы не выглядеть перед нашими друзьями полной идиоткой! Готова поспорить: сейчас он протянет мне книгу, а едва я потянусь за ней, тут же уберет.
– Я тебе кое-что принес, – сообщает он.
– И что же? – с напускным безразличием отзываюсь я.
– Книгу, – отвечает он и после паузы продолжает: – Хочешь посмотреть?
Черт. Это самый гадкий, самый ненавистный вопрос, когда он исходит от Джека. Скажу «да» – проиграю. Скажу «нет» – проиграю все равно.
– Зависит от… – тяну я, продлевая пытку. И делаю это лишь затем, чтобы продержать его здесь подольше. Чтобы было с кем поговорить. Кошмар.
– От чего?
– От названия. Если она называется «Как я жила с психопатом», то не хочу.
Он улыбается:
– На самом деле это та книга, о которой говорила Эстер.
– И ты решил мне ее купить?
– Нет, она бросила ее в почтовый ящик, – снова пауза. – В других обстоятельствах я бы просто выбросил ее в ведро, но к ней прилагается очень милая записка с приглашением на ужин в следующую субботу. А в постскриптуме говорится, что она с нетерпением ждет твоего мнения о книге. Так что советую позаботиться о том, чтобы прочесть ее к сроку.
– Не уверена, что получится выкроить время. Но я постараюсь.
– Не умничай. В последнее время ты что-то слишком ловко увиливаешь от наказания, так что мне хватит малейшего повода!
Он уходит. Больше нет сил ждать: открываю книгу и быстро пробегаю первую страницу, чтобы представить, о чем это. И тут же чувствую: мне точно понравится. Плохо только, что я проглочу ее за день или два. Может, немного подождать, начать позже? Читать по одной главе в день? Ну уж нет, Джек может забрать ее в любой момент, с него станется, так что в моих интересах прочитать поскорее. Усаживаюсь на постели с книгой. Я уже и забыла, когда в последний раз так приятно проводила время! Примерно через час я вдруг замечаю, что одно из только что прочитанных слов – «хорошо» – как-то выделяется на фоне других. Приглядевшись повнимательней, вижу, что оно едва заметно затушевано карандашом.
