В конце концов они с этими хиппи поговорили. И рад доложить, больше их у нас на юге не видели. Я хочу сказать, что сошелся с людьми Анжа. У нас возникло какое-то доверие, и я ввел их в курс некоторых своих дел. Так, по-дружески. Но это был охренительно глупый шаг с моей стороны, потому что они захотели и тут поиметь свой навар. Я зарабатывал пару сотен в месяц тем, что клепал фальшивые удостоверения личности для местных школьников. Да, и иногда кое-какие документы для хиппи, которые от армии косили. Это была не моя война. Я, в принципе, не возражал, что они протестуют, но малость огорчился, когда они начали у нас бузить. В общем, я подделывал удостоверения. У меня это хорошо получалось. Мне бы художником быть. Моя мать – упокой Господи ее душу, сорок лет как померла, – она всегда говорила, что я рисую прямо как да Винчи. Такие они, мамы, да?
Одного из людей Анжа звали Сэл, вот он однажды и говорит: «Эй, Анж, может, он пособит с Макгаффином?» Я спрашиваю, а что с Макгаффином? Анж так замолчал на минутку – прикидывал, гожусь ли я, но это, видать, оказался слишком большой напряг для его мозгов. И он рассказал мне про Сэма Макгаффина. Про пижона, который явился в Филли и попросил дона ему помочь. Я тогда говорю, Макгаффин ведь ирландское имя. Но Анж только плечами пожимает, недоумок. Макгаффину нужны были бумаги. Документы. Хотел поменять имя. И чтобы без сучка без задоринки. В обмен обещал дону наводку по финансам. Чтобы набить себе цену, этот самый Макгаффин посоветовал дону вложить несколько тысяч долларов в одну фирму. Акции фирмы в ту же неделю дважды подскочили в цене, и дон здорово заработал. И вроде как сам стал должен этому мужику.
Ну, мы и договорились: они позволяют мне оставлять себе весь свой заработок в обмен на то, чтобы имя «Макгаффин» исчезло навсегда. Это были шедевры, а не документы. Когда я делал удостоверения детишкам, то обычно просто тискал туда какой-нибудь номер социального страхования из списка, который позаимствовал в местном ЗАГСе. Или номер свидетельства о рождении. Не ахти что, просто чтобы можно было купить пива или съездить в Мексику, или в Германию, или еще куда. Но этот человек хотел начать жизнь сызнова, с документами, которые признают годными и при самой жесткой проверке. Был только один способ это сделать. Найти человека примерно того же возраста, плюс-минус пять лет, но год-два, конечно, лучше. И чтобы этот человек умер в раннем возрасте, таком раннем, чтобы он и карточку социального страхования не успел оформить, и налоги еще не платил. Чтобы у него был единственный документ – свидетельство о рождении. Вот когда я подумал о Кэрол.
Я никогда по-настоящему не встречался с Кэрол. Знаю, она так говорит. Но это неправда. Мне никто не был нужен, кроме моей любимой Анны, упокой Господь ее душу. Но я трахал Кэрол, это да. Извините. Простите мне мой гребаный французский. Но я старик, и мне ни к чему врать. Да, она была моя гума, любовница. У Кэрол, как вы наверняка знаете, был брат, который еще мальчиком погиб в ужасной аварии. Если бы он выжил, ему было бы столько же лет, сколько Макгаффину. Идеальный вариант. Вот так.
– Значит, живьем вы его никогда не видели? – спросил Дэвид.
– Нет, никогда. Люди Анжа отвезли документы в Филадельфию. Заверенное свидетельство о рождении, школьный аттестат, выписки из колледжа, документы с мест работы от фирм за пределами штата и карточку социального страхования, настоящую. Ее мне не нужно было подделывать. В те времена, если у тебя было свидетельство о рождении, ты мог себе что угодно оформить – как нечего делать. Макгаффину так понравились документы, что он написал мне письмо. Очередная финансовая наводка. Вкладывайся в «Сони», сказал.
– Я разговаривал с сыном Кэрол. Она говорит, что посылала к вам человека в две тысячи восьмом. Вы все это ему рассказали? Этому Арбогасту?
Фрэнк покачал головой.
– Почему нет?
– Опасный человек.
– Что вы имеете в виду? – спросила Кэти.
– Я поинтересовался, зачем ему это нужно, какое его дело, и он стал мне плести про то, как я помог тому парню, а он его дядя и ищет его, чтобы сообщить, что его сестра смертельно больна. Много знавал брехунов, но этот был просто ужас. Очевидно, этот парень был в сговоре с теми, кто вынудил Макгаффина скрыться. Так что я послал его куда подальше. Когда я увидел в новостях сообщение о странном убийстве Джо Кинга, я сразу понял, что это мой Джо Кинг, о котором они говорят, личность, которую я создал. Жизнью клянусь, Арбогаст, или как там его звать, замешан в этом убийстве. Не знаю, как он его выследил. Есть способы. Но, боюсь, такие, что мне они сегодня уже не по средствам.
След снова остыл.
– Какой ответ вы ищете, мистер Нефф? – спросил Фрэнк. – Кто такой Арбогаст или почему прятался Макгаффин?
– Подлинное имя Арбогаста, пожалуй, важнее, – сказал Дэвид. – Я в настоящий момент – главный подозреваемый в убийстве, и поэтому мне, так сказать, не помешало бы узнать, кто его совершил на самом деле.
– Еще одну вещь вспомнил про этого Арбогаста. Но, может, это не так уж важно. Он запарковался на месте для инвалидов. У него была такая бирка, но по нему не скажешь, что он больной. Я не знаю, может, это пустяки. Я сам такие бирки клепал. Но тут не знаю.
Глава 9
Не кормите призраков
– Как наши дела? – спросил Дэвид у Руссо.
Элизабет шагала рядом, крепко держа его за руку, как будто опасалась, что его унесет ветром. Отец Дэвида шел сзади. Они направлялись к лифтам, чтобы подняться на третий этаж – перекусить.
– У нас все прекрасно, – сказал Руссо, хлопнув Дэвида по спине. – Съешьте что-нибудь легкое. Подкрепитесь кофеином. Просмотрите свои записи перед тем, как мы вернемся в зал.
Минуту спустя они сидели в кафетерии. На столе перед Дэвидом стоял салат и пакет «Читос».
– Дикость какая-то – видеть, как ты там сидишь, – сказала Элизабет. – Как будто это тебя судят. Ужасно.
– Это их единственный способ защиты, – ответил он. – Сбить меня с ног.
– Внимание, – сказал отец, кивая на дверь. Прямо к их столу шла мать Тримбла.
– Здравствуйте, Грейс, – сказал Дэвид.
Это была долговязая женщина с волосами, цветом напоминающими чернила морской каракатицы. Говорила она отрывисто и гнусаво:
– Ты жадная тварь. Денег заработать хочешь. А на остальное тебе плевать. Тебе плевать, что правда, а что ложь. Да ты за сотню долларов о родной матери напишешь, что она убийца.
– Ой, бросьте, – возразила Элизабет. – Он ничего не заработал на книге. Потратил на расследование больше денег, чем получил. Уйдите от нас, леди. Пойдите поговорите с вашим сыном. Это он позорит вашу семью.
– Если бы ты говорил правду, тебя бы не пичкали лекарствами, как сумасшедшего, – сказала Грейс.
– Грейс, пойдите отдохните, – предложил ей Дэвид.
– Ты псих, – бросила она.
– Есть немного, – ответил он. – Из-за вашего сына и его скаутского вожатого. Из-за того, что они сделали с этими девочками, из-за всего, что я прочел об этом. Может, я и псих, ага. Очень может быть. И умно ли вы поступаете, раздражая больного человека?
