– По крайней мере, можно легко найти доктора Гупту, – сказал Дэвид. – Для Старика с Примроузлейн он что-то значил. Вопрос: что?
* * *
– В отделе энтомологии нет никакого доктора Гупты, – сказала администратор в Кейс-Вестерн, когда он приехал туда на следующий день.
Дэвид взял с собой Таннера – ему не удалось договориться с няней. К счастью, в этот день Кэти разносила кофе в «Барнс энд Нобл», – он же ощущал некоторую неловкость, разъезжая повсюду вместе с сыном и… кем?.. подружкой?.. уже не тайной любовницей?.. возлюбленной? Насколько ему было известно, официально Кэти не отменяла помолвки. Об этой стороне своей жизни она не говорила, а он и не спрашивал. Может, скоро спросит, думал он. Но не сегодня.
Таннер был счастлив составить папе компанию и даже принарядился для такого случая: в подвале нашел старую шляпу-федору, принадлежавшую еще дедушке Дэвида. Дэвид помог ему смастерить «карточку прессы», чтобы заткнуть за ленту шляпы. Еще у Таннера были большой блокнот и ручка. А Дэвид взял свою старую сумку.
Он давно не появлялся в Кливленде и тем более в университете Кейс-Вестерн. Университетский кампус, расположенный в восточной части города, сразу за гетто и неподалеку от концертного зала и музеев, своими обильно увитыми плющом постройками из кирпича и песчаника походил на частную школу где-нибудь в Новой Англии. Правда, с одним довольно ярким исключением. В середине 90-х Кейс-Вестерн заказал именитому архитектору Фрэнку Гери проект нового здания школы менеджмента. Всякий раз, когда Дэвид видел эту текучую стальную конструкцию и это изобилие стекла, ему казалось, что он заглядывает в параллельную реальность, где законы физики действуют немного иначе.
Итак, здесь нет доктора Гупты. Неудивительно. Это дело оказалось как русская матрешка: открой одну – внутри другая, в той – еще одна, и так дальше и дальше.
– Но Танмэй Гупта у нас все-таки есть, – сказала администратор, когда они собрались уходить.
Дэвид остановился:
– Ну да. Он нам и нужен.
– Но он не доктор.
Дэвид пожал плечами:
– Я с ним никогда не встречался.
– Вам повезло. Он как раз здесь, в 101-й. Я его к вам приведу.
Она вышла из кабинета и через минуту вернулась с мальчиком, которому на вид было лет тринадцать.
У Дэвида закружилась голова. Стоящий перед ним мальчик несомненно не был человеком с картины, но что-то в нем было знакомое. Это было даже не дежавю, а как будто воспоминание о воспоминании во сне. Все это было очень похоже на мозговую бурю во время ривертиновой ломки. Реальность словно превратилась в заново проживаемое воспоминание.
– Ты – Танмэй Гупта? – спросил Дэвид.
– Да, сэр, это я, – проговорил мальчик с сильным индийским акцентом.
– Твоего отца зовут Танмэй? У него есть докторская степень?
Танмэй покачал головой:
– Нет, сэр. Моего отца зовут Бевин. Он проживает в Бомбее.
– Сколько тебе лет? – спросил Таннер, поднеся ручку ко рту.
Танмэй засмеялся:
– В этом году исполняется шестнадцать. Я окончил среднюю школу в Бомбее, когда мне было четырнадцать.
– А ты никаких других Танмэев Гупта не знаешь? – спросил Дэвид.
– Нет, сэр. То есть не в Америке. У нас дома это распространенное имя.
– Чудно́. Понимаешь, я писатель. И занимаюсь убийством этого парня из Акрона. У него… да, знаю, это покажется немного странным… но у него в подвале была картина с каким-то доктором из Кейс-Вестерн по имени Танмэй Гупта.
– Я не знаю никого из Акрона. Извините.
– Ничего страшного. Может, это не Кейс-Вестерн. Может, я университеты перепутал.
Но он знал, что это не так. На фоне портрета было именно здание Гери. Нет, на картине точно здание Кейс-Вестерн. И разве человек, изображенный там, не был похож на этого мальчика? Они – родственники? Дэвид пытался найти происходящему какое-то объяснение, но вместо мыслей в голове гудел белый шум. Мозг не справлялся с задачей.
– Рад был познакомиться с вами, – сказал Танмэй, протянув Дэвиду руку и уже собираясь уходить. – Сожалею, что не смог вам помочь.
– Из чистого любопытства. Что ты изучаешь здесь, Танмэй?
– Я изучаю гибернационный цикл, спячку цикад: как работают их биологические часы, как они выживают в течение семнадцати лет под землей, прежде чем вылезти наверх. Не уверен, что эта информация чем-то поможет вашему убитому из Акрона.
– Нет. Полагаю, что нет. Я только полюбопытствовал.
Танмэй кивнул:
– Конечно, когда-нибудь моей работе найдется применение в жизни.
Похоже, у этого парня тоже была своя страсть.
– И что это будет за применение?
– Если мы поймем механизмы гибернации, сможем их использовать применительно к человеку. Например, до Марса лететь очень долго. Астронавтам нужно очень много есть. Но если их заставить все время спать, можно сэкономить много припасов, не говоря уже о том, что сократится вредное воздействие на их организм замкнутого пространства.
По спине у Дэвида пробежал холодок.
– Это будет похоже на кому, – сказал он.
– Нет-нет, совсем не похоже. Кому мы уже умеем искусственно вызывать. Но пациентов, находящихся в коме, нужно кормить. При настоящей гибернации метаболизм замедляется и телу нужно очень мало энергии, чтобы выжить. Эту энергию можно извлечь из самого тела или из жидкого раствора питательных веществ, в который тело погружают. Мы все когда-то проходили через это. В материнской утробе.
– Ни за какие деньги не стал бы пробовать что-нибудь подобное, – сказал Дэвид.
Танмэй улыбнулся:
– Тогда я не позвоню вам, когда буду искать добровольцев.
Глава 11
О чем не говорила Элизабет
– Ну же, давайте! Мы тут все как на иголках, – сказал Сайненбергер, рассеянно потирая лысую голову, словно пытался как-то уложить абсурдную историю Дэвида внутри собственного черепа. – Что сказал вам человек на яхте? Что он вас не убил – это понятно. Постойте, а что вообще случилось с пленкой? Про нее я чуть не забыл. Она была у вас в руках, правильно?
– Да.
– И где она?
– Я не знаю.
Дэвид взглянул на Руссо и с удивлением обнаружил, что тот улыбается. Руссо кивнул Дэвиду и с оживленным видом повернулся к помощнице. Женщина тут же поспешила из зала. У Дэвида не было ни малейшего представления, чему вдруг так обрадовался Руссо. Ему же по-прежнему казалось, что Сайненбергер развлекается, потроша его самого и иск штата к Райли Тримблу.
– Ну? – спросил Сайненбергер. – Продолжайте ваш рассказ.
Дэвид откашлялся. Пока судья Сигел сморкался в носовой платок, Руссо сделал быстрый жест руками, словно растягивал кусок теста. Тяни время!
