Книга Правый пеленг, страница 58. Автор книги Иван Черных

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Правый пеленг»

Cтраница 58

Справа, почти по курсу, бежит грунтовая дорога. Не асфальтированная, но так накатанная, что блестит, как асфальт.

Александр довернул бомбардировщик вправо, вдоль дороги, и, прибрав обороты левого, повел самолет на посадку. В поле зрения попали широкие плечи капитана Петровского, чепчиком торчащий на его затылке шлемофон Вани Серебряного.

Дорога побежала навстречу быстрее и быстрее – земля приближалась, – Александр до отказа затянул сектор газа и выключил зажигание. Гул смолк. Лишь шум вращающихся винтов да встречный поток ветра утверждали, что машина жива и готова выполнить последнюю волю человека. Горизонт пошел под нос самолета. Летчик добрал штурвал и почувствовал легкий толчок колес о землю. Бомбардировщик чуть подпрыгнул – дорога все-таки была неровная – и побежал, гася скорость. Лишь в конце пробега, будто по желанию летчика, он свернул с дороги и остановился на обочине.

Александр посидел неподвижно с минуту, глядя на плечи Петровского, тоже не торопящегося покинуть машину, отстегнул привязной ремень, открыл колпак. Спустился на землю. Лишь после этого зашевелился и Петровский.

Потом они стояли рядом, не глядя друг другу в глаза. Петровский курил, Александр ждал, когда капитан произнесет суровый приговор. Но Петровский молчал. Глубоко затягивался не очень-то ароматным дымом, медленно выпускал его изо рта и смотрел под ноги в одну точку. Все-таки угрызения совести его мучили. И Александр решил помочь ему.

– Командуйте, капитан. Я в вашем распоряжении.

– Вы – командир, – возразил Петровский. – Я даже не член экипажа.

– Был, капитан, был. Теперь у вас появился еще один повод не доверять мне – вынужденная посадка.

– Не наговаривайте на себя, лейтенант… – Петровский сделал паузу перед тем, как назвать его по фамилии. Интересно, какую он назовет? Капитан помолчал, глядя пристально ему в глаза, как умел он это делать, и опустил фамилию. – Был у меня повод не доверять вам. Был. И вы сами знаете это. Теперь повода этого нет. И не потому, что вы, рискуя собственной жизнью, спасли меня. Нет. Доверять вам мы стали раньше, намного раньше того, как мне удалось узнать всю вашу историю, судьбу вашего отца, о чем было поставлено в известность командование полка.

Все Александр готов был услышать – и что он изменил фамилию, и что утаил свою связь с Ириной, и что Гандыбин разыскивает его, – все кроме вот этой фразы: «судьбу вашего отца»…

Его будто парализовало, он не мог ни говорить, ни пошевелить рукой. Но вот оцепенение стало отпускать его, и он спросил, не узнавая своего голоса:

– Он жив?

– Да, жив. Освобожден и находится на фронте.

– Где? Вы дадите мне его адрес?

– Да. Только не сейчас, не сегодня.

– Спасибо. – Александр готов был броситься к капитану, к человеку, к которому еще несколько минут назад испытывал неприязнь, каждая черточка, каждый жест которого вызывали раздражение, негодование; теперь все в нем казалось симпатичным, даже нескладная угловатая фигура, несоразмерно крупная голова. Хотелось обнять его, по-дружески стиснуть плечи – Петровский вернул ему не только отца, но и веру в людей.

4

13/VII 1942 г….Боевой вылет с бомбометанием по мосту через р. Дон…

(Из летной книжки Ф.И. Меньшикова)

Наземный эшелон тронулся в путь вскоре после того, как взлетел последний бомбардировщик. Если бы Рита видела этот последний самолет и знала, что в нем Александр, она бы умерла со страху. Она знала, что у брата самолета нет, что штурман его в госпитале, и надеялась добираться до нового места базирования вместе с ним. Но Александр ушел на аэродром и оттуда не вернулся: то ли улетел с кем-то, то ли… И все же думать, что с ним случилось самое худшее, она не хотела.

Грузовики, загруженные «под завязку», тяжело и медленно тащились по грунтовой дороге, поднимая клубы пыли. На небе не было ни облачка, и горячий ветер-суховей, дующий с Сальских степей, не освежал, а обжигал лицо, захватывал дыхание. Трехтонки, полуторки, бензовозы и масловозы растянулись чуть ли не на километр. Пыль дымовой завесой расстилалась вдоль обочины, привлекая внимание вражеских самолетов. К счастью, они пока не появлялись, но все, кто находился в кузовах машин, непрерывно посматривали в небо, чтобы вовремя предупредить шофера…

Рита ехала с девушками-телефонистками в кузове трехтонки на ящиках с упакованной телефонной аппаратурой. На помощь им и для охраны от нападения самолетов были подсажены шестеро солдат с пулеметом ШКАС и карабинами.

До переправы, куда держала курс автоколонна, было около сотни километров, но ехали туда довольно долго: по пути к колонне пристраивались все новые и новые машины, и, когда к 3 часам дня батальон наконец добрался до Константиновской, где через Дон курсировал паром, там уже скопилось столько людей и техники, что девушки ахнули:

– Это сколько же суток придется ждать, когда нас переправят?

Рита окинула взглядом паром. На него въезжало только по две машины или по танку. А вдоль берега толпилось их столько, что не перечесть. И каждый норовил пробиться поближе к переправе, без очереди влезть на паром. Кругом стоял шум, гвалт, ругань.

К их машине подошел веснушчатый сержант с облупленным носом. Рита не раз видела его в Михайловке, он даже пытался познакомиться с ней, но кто он и откуда, понятия не имела.

– Приихали, слезайте, – насмешливо и бесцеремонно сказал он. – Тутычки с нидилю загорать прийдется, если немец вплавь не заставит перебираться.

Рита отвернулась: что-то в сержанте ей не нравилось.

– А твий летун мог бы тебя и с собой узять, – не отставал сержант, мешая русские слова с украинскими. – Удвоем политив. Правда, самолет у него дуже ненадежный, но, коли сам оперуполномоченный рискнув политить, усе будет у порядке.

Лучше бы он не сообщал ей эту новость, заставившую вздрогнуть и замереть от страха. Может, он врет? Сержант, заметив, как изменилось ее лицо, покаялся:

– Простить… я не хотив вас обидеть…

Он что-то говорил еще, но Рита уже не слышала.

Нет, он не врал: с Александром полетел Петровский. Боль сдавила ей сердце, она еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

Сержант стоял обескураженный и еще раз виновато попросил:

– Ради бога простить… Я ж не хотив… И чего вы за ним так убивайтесь… Тоже мини, франт, на якусь черномазую променял. Та они вмисти с ей ногтя вашего не стоят. Вы ж цены соби не знаете.

Он говорил так горячо и так искренне, что Рита опомнилась, взяла себя в руки. Но слезы предательски катились из глаз. Чтобы как-то выйти из этого трудного положения и разубедить сержанта, она даже улыбнулась и сказала как можно беспечнее:

– Ах, вон вы о чем. – Достала платочек, вытерла глаза. – Пылища страшная. Искупаться бы…

– А что, это мысль, – обрадовался сержант. – Пока суд да дело, можно подняться вверх по течению и окупнуться.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация