– Командир, цель впереди, тридцать, – доложил Серебряный. – Десять влево.
Александр оторвал на секунду взгляд от приборной доски и увидел впереди всполохи, похожие на зарницу.
– Вижу, Ваня. Кажется, наши неплохо поработали.
– Вот так бы и по Багерово…
– А что, если прилетим, а фрицев там нет?
– И ты сомневаешься?
– Да нет. Но немцы не дураки. Вчера тут кружили наши разведчики, позавчера. Вот возьмут фрицы да одну ночь и не прилетят, дадут нам возможность сфотографировать пустое поле.
– Прилетят, – уверенно сказал Ваня. – Они тоже хотят бить нас более эффективно, а из глубокого тыла летать – много сил и времени нужно. Да и горючку приходится экономить.
Доводы штурмана рассеяли сомнения. В самом деле, аэродром подскока – для немцев не просто эксперимент, а необходимость. С топливом у них становится все хуже и хуже, и летать приходится все дальше и дальше. Вот и вынуждены они хотя бы на ночь перебрасывать авиацию к линии фронта, совершать налеты на наши тыловые объекты, прикрывать порты, войска…
– Пора снижаться, – напомнил штурман. Александр убрал обороты, и бомбардировщик почти неслышно устремился вниз.
– Еще десять влево… Отлично, так держать.
– Аэродрома что-то не видно.
– Скоро увидишь. Мишель, как ты там, не уснул? – позвал Ваня Пикалова. – Смотри в оба, а то истребители быстро перышки опалят.
– Бдю, Ваня, бдю, – в унисон штурману весело отозвался Пикалов. – Помню, что у тебя медовый месяц, и твою красотку Тамару оставлять вдовушкой не собираюсь, хотя она мне и нравится. Но… дружба для меня дороже.
– Ценю и преклоняюсь!
8
17марта 1943 г….Наши летчики в воздушных боях сбили 6 самолетов противника…
(От Советского информбюро)
Пикалов выглянул из блистера в кабину. Воздушный стрелок сержант Агеев лежал на полу, у нижнего люка, внимательно наблюдая за воздухом. Истребители кружили где-то рядом – Пикалов слышал переговоры летчиков, команды с наземной станции наведения. В любую секунду они могли атаковать. Но другого, более удачного, момента для передачи не было, и «Кукук-21» застучал ключом. Он передал, что проверка завербованного произошла успешно – бомбардировщик, у которого Князь подменил взрыватель к ФОТАБ, с задания не вернулся; экипажи, летавшие в ту ночь, подтвердили, что видели сильную вспышку в небе, и высказали предположение, что снаряд или осколок попал в ФОТАБ; что советское командование догадалось о ночном аэродроме в Багерово и, видимо, в одну из ближайших ночей следует ожидать налета бомбардировщиков. О сегодняшнем налете на Керчь он умолчал: о задании он узнал поздно и предупредить Блондине у него не было ни времени, ни возможности – командир эскадрильи лично решил присутствовать на занятиях радистов, интересовался рядовыми Андрейчиком и Вуцесом, плохо усваивающими радиодело; передать же самому радиограмму – значило поставить себя под двойной удар: и со стороны контрразведки, и со стороны истребителей. А ему жить еще не надоело. Собственно, он еще не жил. Вот когда кончится война… Кончится ли она победой Гитлера? Если раньше он не сомневался в этом, то теперь прежняя уверенность пропала. Русские дерутся как черти. Откуда у них все берется? Самолетов стало больше, чем в начале войны, каждый день эшелоны с танками, с артиллерией, минометами, автомашинами движутся к фронту. В ставке фюрера, чувствуется, обеспокоены. Радиограммы агентам идут нервозные, категоричные. Руководители «Валли-4» требуют от них оперативности и полноты донесений. Будто здесь все секретные сейфы открыты. Он, Пикалов-Хохбауэр, делает больше того, что положено и что в его силах. И Лещинская. На удивление смелая и умная женщина. Поначалу Пикалов не очень-то доверял ей: красавицы, как правило, легкомысленны и похотливы, на первом месте у них флирт, а не разум. Но Лещинская оказалась не из таких – выдержанная, расчетливая, предусмотрительная. Не спешила появиться в гарнизоне, пока прочно не прижилась в рыбацком поселке, держала Князя на расстоянии, пока не закрепили брачный союз документально. И Ваня проснулся в чужой постели чужим для своей страны человеком. О том, что Пикалов с ними в одной упряжке, Князь даже не подозревает – Лещинская умеет держать язык за зубами. Она и с Пикаловым о себе не очень-то распространяется, и все-таки кое-что ему удалось о ней выведать: белоруска, внучка богатого фабриканта, мстит Советам за своих предков. Готовилась в разведшколе «Сатурна», работает на «Валли-4».
Что-то затянулось с ее зачислением в медсанбат. Петровский винтит вокруг нее, как овчарка у непонятного следа. Но не с его чутьем докопаться до ее прошлого: в «Сатурне» все учли и сделали так, что комар носа не подточит. И Лещинская не из простачков и не из трусливого десятка, не испугалась пригласить на свадебную вечеринку все полковое начальство, в том числе оперуполномоченного капитана Петровского. Веселилась, всех одаривала улыбками, вниманием. А больше всех на нее произвел впечатление командир Серебряного Туманов. Позже Лещинская сказала Пикалову:
– Вот с кем надо было свести меня: летчик, умен и что-то нелегкое у него на душе.
– Полгода назад его возлюбленная погибла.
– Полгода – срок не маленький.
– Он не из тех, кто легко сходится с людьми и быстро забывает друзей.
– Все равно надо попытаться подобрать к нему ключи. Летчик нам очень нужен, на всякий случай.
Он и сам знал, что нужен. Но Туманов – странный человек. Без роду, без племени, начальство не очень-то жалует его чинами, а он из кожи лезет, героизм свой показывает: не бросил на аэродроме разграбленный самолет, рискнул взлететь тогда, когда легкомоторные самолеты не поднимались в небо из-за распутицы, прет в самое пекло, будто ему жизнь надоела… И все-таки Лещинская права, надо подбирать к нему ключи.
9
…18 марта частями нашей авиации на различных участках фронта уничтожено или повреждено не менее 10 немецких танков, свыше 70 автомашин с войсками и грузами, подавлен огонь 15 батарей полевой и зенитной артиллерии, взорвано 5 складов противника с боеприпасами…
(От Советского информбюро)
Стрелка высотомера торопливо бежала по окружности, отсчитывая потерянные метры: 5000, 4000, 3000… Александр снял кислородную маску и услышал, как гулко бьется сердце в напряженном ожидании, в одном стремлении – подойти к цели незамеченным. Летавшие ранее сюда экипажи рассказывали, что аэродром прикрывает радиолокационная станция с мощным прожектором, который включается лишь тогда, когда ловит самолет. Потом к нему присоединяются другие. В перекрестье бьют зенитки, сзади подходят истребители. Но пока все тихо. Высота падает до 1800. Хватит. Александр дает газ моторам.
– Так держать! – властно и с мольбой кричит Ваня. – Так…
И вот она, ослепительная вспышка фотографирующей бомбы!
Глаза еще не успели освоиться с темнотой, как сверкнул голубой луч прожектора. Сверкнул как неотразимый клинок, с первого же выпада пронзающий противника. И все-таки он запоздал. Всего лишь на долю секунды, но этой доли вполне хватило, чтобы ночной фотоаппарат сделал свое дело. А теперь… Теперь, как в том полете на косу Чушка – вниз, влево. Александр накинул на глаза светозащитные очки и толкнул от себя штурвал. В бомбардировщик уже впилось около десятка лучей. Теперь рывок вправо. И вниз! Вот так. Лучи клонятся вместе с самолетом к самой земле, словно застряли в его чреве. Кругом бушуют разрывы снарядов, темноту пронзают трассирующие пули.
