— Зачитайте сами. Лучше своими словами.
— Если своими словами, товарищ Сталин, то сегодня днем наша разведгруппа наткнулась на остатки разгромленного сто третьего стрелково полка, пережидающего день укрывшись от немецких патрулей в одном из оврагов. При опросе, знает или помнит ли кто лейтенанта-артиллериста Петрова, ехавшего на поезде Москва-Ровно выяснилось, что командир полка майор Стрельников не только помнит этого Петрова, которого легко опознал по словесному портрету, более того, он ехал с ним в одном купе. Теперь мы знаем всех, кто находился в купе на момент движения поезда от Киевского вокзала Москвы, до Ровно. Это вышесказанный: майор Стрельников. Вторым был старший политрук Вячеслав Запольский, корреспондент армейской газеты «Звезда». Третий, лейтенант-артиллерист Сергей Петров. Четвертого майор Стрельников описал очень подробно, так как хорошо его помнил, несмотря на контузию и ранения обеих ног. Судя по его описанию — это и есть наш Оракул. Словесный портрет совпадает с тем, что мы выдали капитану Омельченко. Стрельников его тоже опознал. Данные по Оракулу такие. Лейтенант-запаса Виталий Фролов, отчество Стрельников не помнил. Командир взвода ПВО-ПТО. При опросе Стрельникова и выжившего начальника штаба полка капитана Ветрова, выяснилось, что они встречались с Фроловым утром двадцать третьего июня на дороге Ровно-Броды когда двигались в сторону УРов. В момент движения по дороге на колонну полка был совершен налет авиации противника. Полк не имел зенитных средств защиты, но им неожиданно помогли. Стоявшая на перекрестке батарея ПВО-ПТО открыла огонь и сбила один штурмовик. Когда Стрельников с командованием полка направился к зенитчикам чтобы отблагодарить их, то неожиданно встретился с Фроловым, который и командовал этой батареей. Представился он лейтенантом Фроловым, командиром третьей батареи отдельного зенитного дивизиона входившего в оборону Ровно. Перед совещанием мне собрали материалы, особо информации об этом дивизионе нет, только известно, что он сформирован двадцать второго июня и прекратил существование после сдачи Ровно. Капитан Омельченко продолжает поиски, только теперь уже лейтенанта Фролова или его выживших батарейцев. Предположительно получившая известность «Методичка Фролова» возможно написана Оракулом, распространяться она начала именно с Юго-Западного фронта. Это все.
Сталин продолжал молчать, разглядывая ночной пейзаж за окном, о чем-то размышляя.
— Как ви сказали его зовут?
— Виталий Фролов, отчества нет.
— Я думаю, его зовут Виталий Михайловичем Фроловым. Ви читали сегодняшнюю газету о представленных к правительственной награде?
Подойдя к столу Сталин отложил несколько листов газет и найдя нужную, бегло просмотрел один из столбиков, чему-то улыбнулся в усы и протянул газету Берии.
Тот быстро нашел знакомую фамилию, прочтя большой очерк о действиях отдельного зенитного дивизиона под командованием старшего лейтенанта Фролова, он поднял изумленные глаза и неверующе спросил:
— Оракул представлен к Золотой Звезде Героя и следующему званию?!
— Думается мне, что представление будет подписано. Действия дивизиона действительно удивительны на фоне отступления, товарищ Берия. Политбюро Ставки решило осветить все действия сперва батареи, а потом и дивизиона с момента его создания. Стране нужны герои.
— Но по предположению моего зама этот Фролов воспользовался документами одного из убитых командиров, и я склонен считать, что он прав, товарищ Сталин. Мы провели расследование действий немецких прихвостней. Было обнаружено до десяти тел в форме командиров Красной Армии, но без документов.
— Возможно это и так. Завтра к вечеру я хочу знать все об этом Фролове, а так же где он находиться. При выяснении его местопребывания немедленно доставить Оракула в Москву. Это пока все. Держи меня в курсе своих действий, Лаврентий.
— Хорошо, товарищ Сталин.
В это же время раздался стук в дверь и после разрешения заглянул Поскребышев.
— Товарищу Сталин, к товарищу наркому курьер.
— Я просил подготовить мне материалы по Фролову и если будут какие срочные новости доставить их сюда, — пояснил нарком.
— Пропустите, — велел Сталин секретарю.
Вошедший курьез в звании капитана НКВД, четко отдал честь и протянул Берии запечатанный пакет. Расписавшись, нарком отправил курьера обратно и вскрыл конверт. Быстро прочитав присланные бумаги, он выругался по-грузински.
— Получено известие, что дивизион Фролова находиться в кольце и уже в глубоком тылу немецких войск. Дивизион входил в состав тридцать седьмого стрелового корпуса шестой армии Музыченко. А там сейчас каша.
— Перенаправьте капитана Омельченко в квадрат, где на момент прорыва немцев стояла часть Оракула, пусть там осмотрит все. Если Фролов не дурак, а он так о себе думать не давал, то вывернется, — Сталин на секунду задумался. — Оракула не задерживать. Думаю, будет проще если его вызвать в Кремль на награждение Золотой Звездой Героя. А тут уже можно и присмотреться к нему. Его дивизион вывести на переформирование и пополнение в глубокий тыл.
— Есть, товарищ Сталин. Разрешите идти?
— Идите.
Собрав все документы Берия вышел, оставив тяжело задумавшегося Сталина у стола.
10
— Ну что скажешь? — спросил начальник штаба дивизии, принявший командование после гибели полковника Филиппова, от артиллерийского налета.
— Технику бросать не буду, ей тут не пройти, — нахмурившись, ответил я.
— Послушай, лейтенант. По-другому не пробиться, они на всех высотках поставили станковые пулеметы и минометы, не прорвешься все перекрыли, только если по руслу реки вниз, а там уже вырвемся и, пользуясь ночной темнотой разобьемся мелкими группами и прорываемся к фронту. Слух прошел, что он всего на сто километров откатился, в районе Житомира немцев остановили. Даже вроде как потеснили.
— Откуда информация? — с подозрением спросил я, так как мы были в изоляции. После того как четвертого прошел слух, а пятого подтвердилось, вот уже второй день мы сидим в полном окружении. «Мы» это остатки тридцать седьмого корпуса и несколько небольших подразделений. Сколько точно не скажу. Но рядом с нами стояла дивизия Филиппова, гаубичный полк, и стрелковый полк соседней дивизии. И вот посыльный из штаба корпуса прислал приказ на прорыв. Сумел ведь как то прорваться к нам. Так что теперь даже у меня в планшете был такой приказ. Вот только план что предложил подполковник Горюнов мне не понравился.
Дело в том, что немцы мощным ударом разрезали кольцо окружения на несколько мелких очагов сопротивления. В нашем кольце кроме потрепанной дивизии покойного Филиппова, был гаубичный полк без боеприпасов. Артиллеристы уже начали уничтожать орудия и технику, и несколько отдельных подразделений на вроде нашего дивизиона.
Теперь они контролируя все высотки не давали вырваться из кольца окружения, кроме как через пойму реки по берегу. Как я уже говорил, для нас это было не приемлемо, к тому же я ждал отправленного в разведку Бутова. Если пришедшая мне идея подтвердиться. То есть шанс дивизиону вырваться из капкана, более того, на своих колесах.
