— Есть! — закричал стоявший у кромки воды Гога.
Вот вода у тросов дрогнула и появилась обляпанная грязью башня. Мишка Иванов, мой одногодок, правнук комбатра-два, из брандспойта поливал башню смывая грязь, пока боевая машина медленно двигалась к берегу.
Наконец танк был полностью вытащен на берег.
— Смотри, там даже спереди краска сохранилась. Я думала, у немцев техника серого цвета была, а это какая-то… бежевая что ли? — задумчиво проговорила Ольга.
— Это степной камуфляж, некоторая техника носила такой цвет. Но редкость, согласен.
— Руся, куда побежала?!
Дочка на время оставленная без присмотра уже суетилась у воды.
— Я быстро.
Посмотрев, как жена спустилась вниз, я осмотрел облепленный поисковиками танк, где как раз открыли люк и первыми в него заглянули саперы. Тряхнул головой и направился к лагерю. Скоро этот танк займет достойное место в нашем музее, но это после реконструкции.
— Адель, крикнешь меня, когда саперы закончат? — попросил я.
— Хорошо, — получил я ответ от друга.
Пройдя под полог столовой, я сел на лавку рядом со стариком в инвалидной коляске, ноги его укутывал плед.
— Знаешь Саша, а я ведь уже начинаю привыкать.
Генерал-лейтенант запаса Сазанов посмотрел на меня, своими слегка выцветшими глазами и спросил:
— И как тебе тут, командир?
— А ты знаешь? Как в раю. О другом я и не мечтал.
— Мечты всегда сбываются, командир. Вот ты бы хотел вернутся обратно?
— Да, но только ненадолго, жене скоро рожать, одну ее оставлять не хочется.
— Вот и я мечтаю. Нужно только верить.
— Верить… Знаешь, мне в последнее время сниться странный сон, как будто я очнулся сдавленный со всех сторон завернутый в шинельное сукно, и не могу двинуться и дышать. Странный сон, правда?
— Знаешь… генерал задумался. — А ведь мы тебя похоронили, завернув в шинели… Действительно странный сон.
— Эй! Чего сидите, саперы уже закончили, — услышал я крик Макса.
— Ну что, посмотрим на подбитый твоей батареей танк?
— Почему нет? — усмехнулся старик.
Взявшись за ручки коляски, я стал толкать ее к обрыву, там будет хорошо видно.
— Мечты сбываются, — тихо пробормотал я. Что ни говори, но я был счастлив.
Конец
