Александрийская библиотека не придерживалась какой-либо определенной доктрины или философской школы. Она отражала весь спектр человеческого познания, аккумулируя интеллектуальные достижения всего мира16. Здесь не просто накапливали книги, а собирали, восстанавливали и хранили наиболее авторитетные, выверенные и полные издания. Хорошо известно ревностное отношение александрийских филологов к текстологической чистоте манускриптов. Каких трудов стоило выявить и исправить искажения, допущенные во время многократного переписывания копий, чем занимались в основном рабы! Филологами библиотеки были разработаны методы критического прочтения, сравнительного анализа и литературного комментирования, имевшие целью максимально воссоздать подлинник. Познавательные интересы александрийских ученых не ограничивались пределами мира, говорившего по-гречески. По указанию александрийского правителя Птоломея Филадельфа был предпринят грандиозный и дорогостоящий проект перевода древнееврейской Библии на греческий язык, который осуществили семьдесят два книжника [22] . В результате на свет появилась Септуагинта (от латинского обозначения числа семьдесят), для ранних христиан долгое время обеспечивавшая доступ к тексту того, что они стали называть Ветхим Заветом.
В лучшие времена книжный фонд Мусейона насчитывал по меньшей мере полмиллиона папирусных свитков, классифицированных, систематизированных, маркированных и разложенных по полкам в соответствии с алфавитной системой, введенной первым директором библиотеки, гомеровским критиком Зенодотом. Библиотека имела и свой филиал, располагавшийся в Серапейоне (Серапиуме), храме, воздвигнутом божеству эллинистического Египта Серапису. Это архитектурное чудо эпохи, украшенное «будто живыми статуями» и многими другими выдающимися произведениями искусства, с лекционными залами и живописными двориками, можно было сравнить, по словам Аммиана Марцеллина, историка IV века, открытого Поджо, лишь с Капитолием в Риме17.
Силы, уничтожившие эту цитадель античного творчества, повинны и в том, что от философской школы, о которой когда-то были написаны тысячи книг, практически ничего не осталось, кроме манускрипта Лукреция, найденного в 1417 году. Первый удар был нанесен войной18. Часть библиотечных фондов – возможно, только лишь свитки, хранившиеся на складах в гавани, сгорела в 48 году до н. э., когда Юлий Цезарь сжег египетский флот, сражаясь за Александрию. Однако угрозу литературному достоянию древности несли не только военные конфликты. Она таилась и в самом храмовом комплексе, богато декорированном статуями богов и богинь, алтарями и другими атрибутами языческого идолопоклонства. Мусейон, как свидетельствует его название, посвящался музам, девяти богиням, покровительствовавшим различным человеческим творческим способностям. Серапейон, где находилось второе книжное собрание, был святилищем божества Сераписа: там стояла огромная статуя идола, выполненная из золота и слоновой кости знаменитым греческим скульптором Бриаксисом и совмещавшая культы римского Юпитера и греческих богов Осириса и Аписа.
Евреев и христиан, во множестве населявших Александрию, этот политеизм начинал все больше и больше раздражать. Они не подвергали сомнению существование других богов, но эти боги для них были все без исключения демонами, злостно сбивавшими человека с единственно верного жизненного пути. Все откровения и молитвы, содержавшиеся в нагромождениях папирусных свитков, – не что иное, как ложь. Спасение дает только Священное Писание, которое христиане предпочитали читать в новом формате – не в старомодных свитках (прежде привычных и для язычников, и для иудеев), а в более компактных и удобных кодексах.
Многовековое мирное сосуществование трех верований и религиозного плюрализма язычества заканчивалось. На заре IV столетия император Константин инициировал процесс превращения христианства в официальную религию Рима. А на исходе века его преемник Феодосий Великий приступил к изданию эдиктов, запрещавших публичное жертвоприношение и закрывавших культовые храмы19. Началась эра государственного искоренения язычества.
Духовный вождь христиан в Александрии патриарх Феофил исполнял императорский указ с особым ожесточением, мстя идолопоклонникам. Улицы города заполнили подговоренные им толпы фанатичных христиан, оскорблявших и глумившихся над язычниками. Между двумя общинами разгорался конфликт. Для большого пожара не хватало только воспламеняющей искры, которая вскоре и вспыхнула. Рабочие, обновлявшие христианскую базилику, обнаружили подземное святилище, в котором все еще хранились языческие культовые ценности (такое святилище, культовое сооружение для поклонения Митре – митреум или митрейон, – можно увидеть и сегодня под церковью Святого Климента в Риме). Патриарх Феофил приказал пронести культовые предметы идолопоклонства по улицам для осмеяния символов языческих «мистерий».
Приверженцы языческих культов возмутились, как отметил их христианский современник, «будто напившись дьявольского зелья»20. Язычники напали на христиан, а потом заперлись в Серапейоне. Не менее разъяренные христиане, вооружившись топорами и молотами, ворвались в храм и расколошматили знаменитую статую Сераписа, сделанную из ценнейшего мрамора, слоновой кости и золота. Отдельные ее фрагменты были унесены в разные районы города для уничтожения, а обезглавленное и обезноженное туловище христиане приволокли в театр для публичного сожжения. Феофил приказал поселиться в храме монахам, а его сооружения превратить в церкви. Там, где стояла статуя Сераписа, христиане-триумфаторы соорудят впоследствии святилища с драгоценными останками пророка Илии и Иоанна Крестителя.
После разгрома Серапейона языческий поэт Паллад написал с горечью:
Не правда ли, что мы мертвы
И только кажется, что живы
Эллины, павшие от бед,
А наша жизнь всего лишь сон,
Она закончилась, ее уж нет [23] .21
Для поэта Паллада разрушение храма означало больше, чем утрату культового символа. Неизвестно, коснулся ли погром библиотеки. Но мы знаем, что и библиотеки, и музеи, и школы всегда меньше всего защищены от насилия. В любом случае языческая жизнь действительно заканчивалась.
Спустя несколько лет Кирилл, преемник Феофила на посту патриарха христиан и его племянник, расширил масштабы репрессий, направив свой праведный гнев и против иудеев. Свирепые стычки завязывались в театре, на улицах, у храмов и синагог. Иудеи бросали камни в христиан, а те нападали и грабили еврейские лавки и дома. Приободренный прибытием из пустыни пятисот монахов, присоединившихся к уже внушительным толпам христиан, Кирилл потребовал изгнать евреев из города. Правитель Александрии Орест, умеренный поборник христианства, отказался это сделать, и его поддержала языческая интеллектуальная элита города, среди которой особым авторитетом пользовалась женщина-ученый Гипатия [24] .
Она была дочерью математика, одного из выдающихся мыслителей Александрийской школы при Мусейоне. Необыкновенно красивая молодая женщина приобрела известность своими познаниями в астрономии, математике, философии и музыке. Студенты из самых дальних мест приезжали изучать под ее руководством труды Платона и Аристотеля. Она была настолько авторитетной в мире науки, что к ней за советом обращались другие ученые. «Если вы решите, что мне следует опубликовать свой труд, – писал ей один философ, – то я посвящу его всем ораторам и философам. Если же вы сочтете его непригодным, то его поглотит кромешная тьма, и человечество не услышит о нем больше ни единого слова»22.
