Послевоенным эмигрантам это не подходило. А тот факт, что Митрополия не брала на себя осуждение Московской Патриархии и её вынужденной подчинённости советской власти, и, наконец, принятие Митрополией автокефалии от Патриарха Московского, неправильно понятое многими эмигрантами как подчинение Патриархии, отталкивало их от Митрополии.
В 1977 году Митрополит Ириней ушёл на покой, и автокефальную церковь возглавил Митрополит Феодосий (Лазор), выпускник Свято-Владимировской Духовной Академии, бывший епископ Аляскинский, а затем Питсбургский и Западно-Пенсильванский. Он родился в 1933 году в Пенсильвании в семье эмигрантов из Галиции и стал первым Митрополитом всея Америки и Канады, родившимся в Америке, который пробыл на митрополичьей кафедре 25 лет. При нём была создана небольшая новая епархия Вашингтонская (10 приходов), Свято-Николаевский собор в г. Вашингтоне стал митрополичьим кафедральным собором, а его официальным титулом – «Архиепископ Вашингтонский, Митрополит Всея Америки и Канады». Забегая вперёд, отметим, что при следующем первоиерархе, митрополите Германе, эту маленькую епархию вновь соединили с большой Нью-Йоркской и Нью-Джерсийской, и теперь титул главы ПЦА – «Архиепископ Вашингтонский и Нью-Йоркский, Митрополит всея Америки и Канады».
При митрополите Феодосии архиереи и старшие протоиереи русского происхождения один за другим уходили на покой или в мир иной. Теперь из 12 архиереев ПЦА нет ни одного русского. Также редели и ряды первой русской (белой) эмиграции. Увеличивалось число коренных американцев перешедших в Православие. В семинариях ПЦА преподавание русского языка прекратилось.
Что касается шестидесяти приходов в США и Канаде, находящихся под омофором Московского Патриарха, за исключением десятка русских, остальные совершенно такие же, как Пенсильванские в Митрополии. Они уходили в патриаршую юрисдикцию и по личным причинам, например поссорившись со своим архиереем, и по идеологическим, во время Второй Мировой войны уверовав, что в Советском Союзе произошли крупные перемены и Церковь стала свободной.
С конца восьмидесятых годов XX века, когда в Советском Союзе начались политические перемены, в Америке опять стало появляться всё больше и больше русских. Они приезжали сюда и на постоянное жительство, и как студенты, и для вступления в брак, и на службу в какой-либо международной организации, и по линии Российской иностранной службы. Наверно, в Америке ещё долгое время будет существовать довольно большая русскоязычная колония. Часть её членов искала и будет искать Церковь. Остальных Церковь должна находить.
В силу создавшейся здесь обстановки, большинство новоприехавших русских, имевших какое-то тяготение к религии, пошло в Зарубежную Церковь или к баптистам и в другие секты, хорошо подготовившиеся к этому и встретившие их с распростёртыми объятиями на их родном языке. И никак не намекали им на то, что они граждане второго сорта, что они должны стать американцами, и не упрекали их в том, что они не спешат записываться в общину и платить членские взносы. Для них это, действительно, непривычно – в Советском Союзе церковных членских взносов не могло быть.
После великих потрясений и беспримерного богоборческого наступления на веру и Церковь в Америку приезжают потомки тех, кто более двухсот лет тому назад принесли сюда Святое Православие. Но потомки эти прошли через страшную систему выхолащивания веры и православной культуры.
Влияние окружающей среды
Господствующая идеология гуманистического секуляризма и американской демократии имеет негативное влияние на религиозную жизнь в Америке, внося в неё обмирщение, духовное обеднение и ослабление иерархического принципа. Так, члены приходских советов, часто возглавляемых председателями из мирян, избираемые действительными, то есть платящими регулярные членские взносы, членами прихода, нередко считают себя полными хозяевами прихода, а настоятеля – нанятым ими служащим (как это недавно было в Советской России).
В этой современной атмосфере материальных ценностей в церковных организациях возникают конфликты, проявляется любостяжание. Вот слова Святейшего Патриарха Московского Алексия II из недавнего интервью о ситуации в России, относящиеся и ко многим общинам в Америке:
«Недопустимо оценивать в деньгах благодать Божию, устанавливать тарифы, предусматривающие внесение платы за совершение треб. Разве благодать продаётся? Обычно люди при совершении крещения сами жертвуют на Церковь, и это совершенно естественно, однако недопустимо настаивать на взимании денег за священнодействие. Это относится и к тем случаям, когда священника приглашают причастить больного»
[122].
Другое проявление обмирщения церковной жизни выражается в предпочтении духовно-просветительной и благотворительной работе занятий материального характера, как перестройка и расширение церковных помещений, даже если в этом нет прямой необходимости, устройство банкетов, пикников и других развлечений
[123].
Прот. А. Шмеман так высказался по поводу тенденции к обмирщению в американской церковной действительности:
«У каждой нации есть свой тотем, своя система символов, архетипов, символического языка и свой, так сказать, «специфический» центр. Во Франции этот тотем – политический, политическая стихия и музыка (не обязательно – идеи…). В Америке та же музыка льётся из слова «бизнес». Для американца это совсем не проза, не будни, а, наоборот, романтика, эстетика, «сокровище сердца». Слово «бизнес» – сакраментального порядка и тональности. Но поэтому и превращение Церкви в «бизнес» американец не ощущает как профанацию. Это единственный «сакральный» язык, который он знает: «Money makes money»
[124] – чем не таинство? Всё это я пишу без всякой иронии. Ибо деньги и впрямь имеют сакраментальный характер, и в них действительно нуждается Церковь. Весь вопрос в том только, как они делаются и для чего, или, по-другому, что с ними самими «совершается» внутри Церкви. А сейчас мы видим, что происходит с Церковью, когда она свой язык и тем самым свою сущность «подчиняет» деньгам…»
[125].
16. Из истории одного прихода
Сложившаяся обстановка в Свято-Николаевском Кафедральном Соборе в г. Вашингтоне, столице США, иллюстрирует жизнь нескольких десятков приходов в ПЦА, в основном состоящих из русских эмигрантов, оказавшихся в Америке после Октябрьской революции и Гражданской войны.
Как уже отмечалось, большинство прихожан в Митрополии были выходцы из Карпатской Руси и Галиции, бывшие униаты и их потомки. Они были с конца 19-го века основным церковным народом Североамериканской русской епархии.
