Без гвардейцев государственные перевороты не получались.
После Петра II у руля власти встала племянница Петра Анна Иоанновна, вдова герцога Курляндского, мирно жившая до этого в Митаве. Самодержавная власть императрицы была на первых порах ограничена «кондициями» так называемого Верховного тайного совета («верховники»), попытавшегося оставить за собой реальную власть в империи. Как известно, «верховники» смогли прожить без самодержавной власти всего 37 дней: 25 февраля 1730 года, склонив на свою сторону гвардию, Анна Иоанновна покончила с номинальным двоевластием и де-юре стала самодержицей Российской. Правителем де-факто был привезенный ею из Митавы обер-камергер из небогатого и недревнего курляндского дворянского рода Иоганн Эрнст Бирон
[9], ставший фаворитом императрицы. Для упрочения своего положения, как отмечалось выше, Анна Иоанновна учредила третий гвардейский полк, который по имени любимого ею подмосковного села назван был Измайловским и который целиком состоял из… прибалтийских немцев. Скоро полк пойдет в дело — с его помощью на русский престол взойдет еще одна немецкая — Анхальт-Цербстская — принцесса.
Бездетная Анна Иоанновна перед своей смертью в октябре 1740 года передала престол самому молодому в истории династии Романовых императору — двухмесячному сыну своей племянницы Анны Леопольдовны, дочери ее старшей сестры Екатерины Ивановны — Ивану VI Антоновичу, отцом которого был принц Брауншвейгский Антон Ульрих. Регентом при нем был назначен все тот же Бирон, но регентство его продлилось всего три недели — до 9 ноября 1740 года. В тот день, а вернее ночь, гвардейцы под командованием фельдмаршала Бурхарда Кристофа Миниха (1683–1767) арестовали Бирона, вытащив его прямо из теплой постели в спальне несохранившегося до наших дней деревянного Летнего дворца в Летнем же саду. При этом чуть не произошел конфуз: подполковник К. Г. Манштейн, который по приказу Миниха вошел во дворец во главе команды гвардейцев, чтобы арестовать Бирона, в поисках его спальни заблудился в темных дворцовых переходах и чуть не провалил переворот. Гвардейцы еще плохо освоились с обстановкой в царских покоях, потом этот недостаток они исправят.
Как писал в 1873 году в журнале «Русская старина» С. Шубинский, «герцога Бирона и его жену, спавших на широкой двуспальной кровати, разбудили и приказали повиноваться; однако не тут-то было, Бирон соскочил на пол и попытался спрятаться под кроватью, так что произошла потасовка и солдатам пришлось пустить в дело приклады… Потом Бирона кое-как одели (накинули на него солдатскую шинель), посадили в карету и повезли сначала в Зимний дворец, а потом — в Шлиссельбургскую крепость. Как все свергнутые тираны, Бирон сразу же впал в отчаяние и начал праздновать труса. После ареста он падал в обморок, плакал; по дороге в Шлиссельбург предлагал охране золото и драгоценности, умоляя допустить его к ногам Анны Леопольдовны… Герцога Курляндского судили, приговорили к четвертованию, но правительница Анна заменила казнь ссылкой».
После свержения Бирона Анна Леопольдовна получила регентство над своим малолетним сыном, а ее муж Антон Ульрих, не выиграв ни одного сражения, стал вторым в истории России (после Меншикова) генералиссимусом. Впрочем, регентство матери императора Ивана VI Антоновича, которому «стукнуло» всего два месяца и шесть дней, было номинальным: вслед за Бироном недолго правил и Миних, а после его отставки весной 1741 года власть перешла в руки хитрого и осторожного вице-канцлера, немца Андрея Ивановича Остермана
[10].
Правление Анны Леопольдовны, характеризовавшееся немецким засильем у трона, было недолгим. 25 ноября 1741 года дочь Петра I Елизавета Петровна с ротой гвардейцев того же Преображенского полка захватила Зимний дворец, арестовала Брауншвейгскую фамилию и отправила их всех вместе с младенцем-императором в ссылку в Холмогоры, где они содержались почти сорок лет в особой тюрьме
[11].
Будучи еще цесаревной, Елизавета-Петровна приблизила к себе прапорщика лейб-гвардии Семеновского полка, молодого красавца-дворянина незнатного рода, но ловкого, решительного и энергичного Алексея Яковлевича Шубина, страстно влюбилась в него и ввела в свою маленькую свиту ездовым. Через этого любимца рядового и офицерского состава гвардии цесаревна сблизилась с ней и усилила свою популярность в войсках.
Русский писатель и историк Д. Л. Мордовцев по этому поводу говорит следующее: «У гвардейцев, по старому русскому обычаю, она крестила детей, бывала на их свадьбах. Как некогда стрельцы за царевну Софью Алексеевну, гвардейцы готовы были головы сложить за свою обожаемую красавицу цесаревну… Шубин поднял Елизавету Петровну в глазах войска, которое еще продолжало чувствовать, что оно оставалось войском ее отца, „солдатского батюшки-царя“. По русскому обычаю каждый солдат-именинник стал свободно приходить к своей цесаревне, к своей „матушке“, и приносил ей, попросту, именинного пирога, а ласковая цесаревна подносила ему чарку анисовки и сама выпивала за здоровье именинника. Матушка-цесаревна села в сердце каждого солдата, тут и Шубин, со своей стороны, нашептывал, что дочь-де она Петра Великого, да сидит в сиротстве, и солдатики уже проговаривались, что Петровой-де дочери „не сиротой плакаться“, а сидеть бы ей на отцовском престоле».
Такая популярность цесаревны в войсках не могла пройти мимо внимания тайного надзора, учиненного за ней по приказу Анны Иоанновны, прекрасно помнившей о духовном завещании ее матери, Екатерины I, согласно которому в случае смерти императора Петра II русскую корону должна получить одна из ее дочерей. По приказу Анны Иоанновны Алексей Шубин, мечтавший к тому времени стать женихом цесаревны, в 1731 году был схвачен и сослан от греха подальше на Камчатку. Прошли еще десять долгих лет, прежде чем мечта Елизаветы Петровны взойти на престол стала явью.
События развивались следующим образом: 23 ноября 1741 года на куртаге 22-летняя правительница Анна Леопольдовна встретилась с 31-летней цесаревной Елизаветой Петровной и сделала ей реприманд за тайные переговоры с французским послом де ля Шетарди и чересчур вольные отношения с гвардейцами Преображенского полка. Цесаревна обещала исправиться.
