В конце ноября 1881 года подали в отставку князь Демидов и граф Шувалов, и попечителем петербургского округа вместо Демидова был назначен князь Щербатов. 27 ноября 1881 года: «Великая Княгиня Мария Павловна сказала Шувалову: „Вы мужа моего (Великого Князя Владимира Александровича) на нож наводите“. Это заставило Шувалова высказаться, что он тут ни при чем: „Напротив, работает в защиту Императорской фамилии“. Но это не успокоило Великую Княгиню, и Шувалов подал в отставку, несмотря на просьбы Великого Князя, а затем и Великой Княгини».
29 ноября 1881 года: «…Принялся я за чтение донесений агентов в течение августа, сентября и октября этого года и обнаружил, что так называемые сообщатели сообщили такую чепуху, что только едва удержишься от смеха, до чего эти донесения одно другому противоречили и, в конце концов, из особо важнейших дел, по проверке сведений, [обратились] в ничто, в насмешку над Священной Дружиной».
30 ноября 1881 года: «…Пришел ко мне гос. Бороздин Корнилий Александрович, чтец газет Дружины. Он пожилой человек, лет 55–60, по-видимому, умный, он писака и, сколько помню, был агентом у Колышкина. Бороздин Дружиной был командирован в Киев и, возвратясь оттуда, написал отчет о тамошнем политическом положении… Дружине нужно знать не только о степени зловредности всех вообще революционеров, но и о причинах, побудивших их к вступлению на такой путь, дабы не столько наказаниями, сколько способами помощи им, отклонить их от ложно избранного ими жизненного пути».
Здесь речь идет об аналитике дружины, который до вступления в нее занимался литературным трудом и сотрудничал в изданиях князя Демидова. Кроме отчета о политическом положении в Киеве, Бороздин составил также аналитические записки «О состоянии умов в Петербурге» и «О революционном движении в России» (последняя опубликована в бурцевском журнале «Былое» в десятом номере за 1907 год). В ноябре 1882 года по заданию «Священной дружины» вместе с Н. Я. Николадзе он вел переговоры с народовольцами за границей о прекращении террора на условиях предоставления свобод и земского самоуправления. Как утверждает автор дневника, Бороздин был агентом Ф. А. Колышкина в бытность его управляющим отделением по охранению общественного порядка и безопасности при канцелярии санкт-петербургского градоначальства.
1 декабря 1881 года: «Принялся за чтение дел канцелярии и только дивился, сколько из них ведено донельзя безобразно, комично, и даже некоторые начаты безумно… Все дело состоит из того, кто с кем из них беседует, и это политическое дело!.. Небезынтересно по высшей глупости агентов дело о Данишевском, еврее, стремящемся открыть новую горелку для электрических фонарей. Умора, что только затеяли дельцы Дружины и сколько на это убили денег!.. Если бы революционеры знали все подробности о том, что такое Дружина, они бы до слез хохотали; и как не хохотать, когда из рук вон до чего нелепо все устроено?» Автор дневника, вникая в дела «Священной дружины», все отчетливее приходит к мысли о том, что все ее дилетантские усилия по борьбе с революционерами без какой-либо связи с профессионалами из Департамента государственной полиции обречены на провал. «Мне без права свидания с обер-полицмейстером (Козловым) и заведующим секретным отделением Судейкиным невозможно действовать успешно, — с горечью пишет он и добавляет: — Не только для меня, но и для Судейкина, еще не знающего всех дел своего отделения, это вполне необходимо. Ведь я заведовал прежде судейкинским отделением, так кому, как не мне, знать, что там есть?»
5 декабря 1881 года: «…Из заграничных сведений обнаружилось, что Великий Князь Константин Николаевич, живя в Париже, через своих агентов в сношениях с революционерами, сочувственно относится к ним и для исследования этого дела послана в Париж такая красавица женщина, которая проникнет не только в жилье Великого Князя, но и на его кровать».
Мы уже писали о том, что сообщение агента «R» из Парижа о встречах великого князя с И. С. Тургеневым привлекло внимание руководства Департамента государственной полиции. Эта запись в дневнике свидетельствует о том, что дружина через свою агентуру в Париже не только пыталась контролировать его контакты в эмигрантской революционной среде, но и задалась целью подставить ему своего агента — красивую женщину, используя известную в свете слабость дяди царя к прекрасному полу
[201].
На ведение агентурной работы В. Н. Смельскому казначеем дружины генерал-лейтенантом П. П. Дурново, состоявшим тогда при министре внутренних дел, было отпущено 10 тысяч рублей в месяц. «Князь Щербатов сказал мне, что деньги на содержание агентуры Дружины отпускаются из собственных сумм Государя, а не из государственного казначейства», — аккуратно сообщает нам их получатель.
5 декабря 1881 года: «Замечен в Петербурге приехавший из-за границы Кобызев, под другою фамилиею. Он сюда прибыл для организации террористов».
Кажется, на сей раз «дружинники» занялись чем-то реальным и важным, потому что под именем Евдокима Ермолаева Кобозева скрывался член Исполкома «Народной воли» Ю. Н. Богданович, который вместе с А. В. Якимовой, выступавшей в качестве его жены Елены Федоровой, 1 января 1881 года на углу Малой Садовой улицы и Невского проспекта открыл сырную лавку, из которой народовольцы вели минный подкоп, обнаруженный после убийства Александра II 4 марта того же года. Очевидно, это сообщение соответствует действительности, так как вскоре (10 марта 1882 года) Богданович был арестован в Москве
[202].
К концу короткого срока пребывания В. Н. Смельского в дружине записи в его дневнике приобретают все более негативный для нее характер, в них чувствуются горечь и негодование честного человека, не желающего нести моральную ответственность за все творящиеся в ней безобразия и наглое лихоимство. 6 декабря 1881 года: «Вчера, говоря в Исполкоме о том, какой результат наших дел будет, если по некоторым из дел будут собраны все сведения и улики против крамольников. И что же? Что в ответ получил? Дела эти надо хранить впредь до реорганизации Министерства внутренних дел, т. е. попросту бросить дела. После этого, к чему все наши действия, хлопоты, сопряженные с такой огромною затратою денег? Вот каковы порядки и взгляды на нашей Руси!.. Тут, по-видимому, только стараются… доказать бездеятельность Игнатьева с его органами, а вовсе не о том заботятся, чтобы уменьшить число крамольников или парализовать их действия».
