Весной 1823 года Я. Н. Толстой уезжает во Францию для лечения ноги и все свое время отдает пропаганде русской изящной словесности (по меткому выражению П. А. Вяземского, он становится «генеральным консулом по русской литературе во Франции»). Он ведет колонку по русской литературе в «Ревю энциклопедик», переводит на французский язык Пушкина, знакомит французов с творчеством Грибоедова, Крылова, Бестужева-Марлинского. Хотя «генеральный консул по русской литературе» никакого касательства к событиям 14 декабря 1825 года не имел, но его имя в следственных материалах по делу декабристов все-таки появилось. «По показанию князя Трубецкого, Бурцева и Пестеля, — читаем мы в этих материалах, — Толстой и некоторые другие были членами общества „Зеленой лампы“». «По изысканию Комиссии оказалось, что предметом общества было единственно чтение вновь выходящих литературных произведений и что оно уничтожено еще до 1821 года. Комиссия, видя, что общество сие не имело никакой политической цели, оставила оное без внимания».
Таким образом, одно обвинение с Я. Н. Толстого было снято, но появилось другое, и Комиссия постановила: «Толстой Яков. Старший адъютант Главного штаба. Трубецкой и Оболенский, называя его членом тайного общества, присовокупили, что он со временем нахождения… за границею уже 3 года тому назад прекратил… сношения с членами общества… По докладу о сем Комиссии… высочайше повелено отдать под секретный надзор начальства и ежемесячно доносить о поведении; Исполнение о нем сделано господином Начальником Главного штаба Его Императорского Величества». Я. Н. Толстой попал в разряд «подвергнутых исправительным наказаниям», и весной 1826 года ему было предписано вернуться в Россию. Поскольку он сделать это отказался, то 25 ноября 1826 года он был уволен от службы в армии и пополнил ряды русских эмигрантов-невозвращенцев.
Зарабатывал он себе на жизнь исключительно литературными занятиями, в том числе взял на себя неблагодарный труд защищать Россию от многочисленных нападок и клеветнических измышлений на страницах французских газет
[38]. Это позволило русскому правительству по-иному взглянуть на бывшего «диссидента», да и сам Толстой был настроен в пользу того, чтобы урегулировать свои отношения с Россией, и в письме к брату Ивану в августе 1830 года намекнул, что он готов был бы принести своему правительству пользу за границей. Он дал понять, что превосходно знает Париж с его духовной стороны и находится в сношениях с влиятельными людьми, но ему трудно их поддерживать по причине крайней нищеты: «Если бы генерал Закревский… в глазах Его Величества… употребили меня на дело, то я был бы очень полезен».
К 1833 году полуголодная жизнь Толстого слегка изменилась к лучшему. В Париж приехал корреспондент Министерства народного просвещения князь Элим Петрович Мещерский, который, несмотря на свой 25-летний возраст, успел уже получить опыт дипломатической работы в ведомстве канцлера К. В. Нессельроде и делал теперь успешную карьеру по ведомству Уварова. Князь стал привлекать Толстого к своей работе.
И. Н. Толстой, занимавший важный пост в одном из военных учреждений, в 1835 году предложил брату написать биографию фельдмаршала И. Ф. Паскевича. Биография, написанная в угодном правительству духе, произвела в Петербурге должное впечатление. Политическая реабилитация Я. Н. Толстого практически состоялась, и в августе 1836 года Мещерский передал Толстому вызов в Петербург. В конце 1836 года, после 13-летнего отсутствия, Яков Николаевич по вызову А. X. Бенкендорфа выехал в Россию и, остановившись в Варшаве, подал наместнику Польши И. Ф. Паскевичу докладную записку, которую немедленно отправили в Петербург с курьерской почтой. В ней Толстой подробнейшим образом излагал план своей будущей деятельности, включавший, в частности, подкуп наиболее влиятельных французских газет и журналов, а также учреждение в Париже на подставное лицо издания, которое служило бы негласным рупором русской политики. На все про все требовалось около 50 тысяч франков или 12 500 рублей.
Посол России во Франции граф Петр Петрович Пален в ноябре 1836 года писал Бенкендорфу о необходимости иметь в Париже «…агента с безобидной политической миссией, чтобы в тайне обрабатывать местную прессу и заводить с нею связи без огласки, под прикрытием служебных обязанностей. Таким агентом может быть Яков Толстой, который уже 12 лет защищает и политические интересы России. Он не покажется французам подозрительным и сможет с успехом бороться с распространяемыми о нас заблуждениями и клеветой». Шеф жандармов не замедлил представить Николаю I доклад «о желательности использования Якова Толстого в сношениях с французскими журналистами». Царь не только утвердил это предложение, но и приказал П. П. Палену выплатить Я. Толстому из посольских средств 10 тысяч рублей для погашения многолетних долгов.
В январе 1837 года Толстой прибыл в Петербург и успел встретиться с Пушкиным накануне его дуэли с Дантесом, а 29 января, когда его старый друг по «Зеленой лампе» раненый умирал на Мойке, его принял Бенкендорф. Аудиенция была длительной и насыщенной. Судя по всему, бывший диссидент и шеф жандармов быстро нашли общий язык, потому что в тот же день Бенкендорф отправил министру народного просвещения Уварову отношение с просьбой принять Толстого на службу парижским корреспондентом с окладом 3888 рублей в год из сумм Третьего отделения. Таким образом, «крыша» агенту была обеспечена, и в октябре 1837 года он вернулся снова в Париж.
Упоминавшийся нами литературовед Б. Л. Модзалевский в 1899 году писал о Толстом: «Должность его была загадочная и неопределенная. Занимаемое им место не относилось к служебным, но получал чины и ордена. Личное его дело хранилось в Министерстве просвещения, но он числился по особым поручениям в Третьем отделении. Сам он говорил о своей должности „как о единственном месте, не определенном штатами, — для защищения России в журналах и опровержения противных ей статей“. Ежегодно он посылал в Петербург депеши, которые в архиве Министерства просвещения обнаружить не удалось»
[39].
Мало сказать, что деятельность Толстого в Париже была удачной — она была ошеломляюще успешной. Уже к концу 1838 года он приобрел такого авторитетного агента, как редактор газеты «Пресс» Эмиль де Жирарден. В обмен на полученное из Петербурга разрешение распространять газету в России Э. Жирарден начал активную кампанию против польских эмигрантов и их агитации против Российской империи. В декабре того же года в Париж прибыл чиновник по особым поручениям Третьего отделения A. А. Сагтынский и с удовлетворением отметил успехи в работе Толстого. Они вместе наметили список французских ученых и писателей, призванных поощрять «деятельность, созвучную интересам России», и приступили к их вербовке. Основой вербовки, как правило, выступали деньги и подарки.
