Книга Легенды темной стороны Москвы, страница 63. Автор книги Матвей Гречко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Легенды темной стороны Москвы»

Cтраница 63

Неподалёку от храма жило семейство Грибоедовых, именно здесь крестили младенца — будущего автора «Горя от ума», служили молебны о его благополучном возвращении с войны и отпевали его мать.

Другим известным прихожанином храма был композитор Александр Александрович Алябьев — участник войны 1812 года, принимавший участие во взятии Дрездена, Лейпцига и Парижа. Он вышел в отставку в чине подполковника с полным пенсионом и некоторое время благоденствовал. Подвела Алябьева любовь к карточным играм. Нет, он не проигрался в пух и прах, всё было иначе. Беда подстерегала героя на Серпуховской дороге, где в одном из постоялых дворов поселился белгородский помещик Тимофей Миронович Времев. Злая судьба привела Времева в дом Алябьева, где он вместе с хозяином и другими гостями сел играть в карты и поначалу проигрывал, а потом вдруг много выиграл. Только честно ли? Раздосадованный Алябьев решил, что нет, и в гневе ударил гостя под дых, а силы удара не рассчитал: спустя несколько дней, уже вернувшись к себе, в трактир, Времев скончался. Алябьева обвинили в убийстве. Три года провёл композитор в тюрьме и именно там написал свой самый знаменитый романс — «Соловей».

После освобождения он жил недалеко от храма на Новинском бульваре в доме № 7 (он сгорел в 1997 году) под надзором полиции и в нём же умер. Похоронен Алябьев в Симоновом монастыре в родовой усыпальнице, ныне разрушенной.

Дойдём до Пресненского детского парка. До 1905 года здесь стояла мебельная фабрика Николая Павловича Шмита, купца, старообрядца, родственника Морозовых и революционера.

Николай Павлович Шмит был наследником богатейших московских фабрикантов. Огромное состояние сколотил его прадед Матвей Шмит, выстроивший в Москве в 1817 году мебельную фабрику: город обустраивался после пожара и мебель шла нарасхват. Дед Николая Александр добился подрядов на изготовление мебели для вокзалов первой российской железной дороги. Это было и прибыльно, и почётно. Его сын Павел отстроил новые фабричные корпуса и женился на богатейшей невесте — Вере Викуловне Морозовой. Супруга родила ему четверых детей, из которых Николай был старшим. Увы, никто из наследников не проявил деловых способностей, и в своём завещании Павел Александрович указал фабрику продать, а деньги распределить между всеми детьми. Но быстро этого сделать не удалось: стоящего покупателя не нашли, и тогда на помощь Николаю пришёл его двоюродный дед Савва Тимофеевич Морозов. Эта дружба стала для Николая роковой: фабрикант-миллионер, меценат Морозов был известен ещё и тем, что спонсировал подпольщиков-революционеров. Он познакомил с ними и своего внучатого племянника.

Дружба с подпольщиками погубила и самого Савву Тимофеевича: у него развилось тяжёлое душевное заболевание. Родные отправили его на отдых во Францию, в Канны, а спустя короткое время его труп с пулей в сердце нашли в гостиничной постели. Историки до сих пор спорят, было это самоубийством либо убийством. Известно, что в день смерти Морозова в Каннах видели Леонида Красина, руководившего «боевой технической группой при ЦК РСДРП», то есть отрядом большевистских боевиков. А более половины из 100 тысяч рублей, на которые была застрахована жизнь Морозова, получил именно Красин.

Но Николай Шмит продолжал большевикам доверять и находился всецело под их влиянием. Это влияние распространялось и на младших сестер Николая, одна из которых даже фиктивно вышла замуж, чтобы получить свою долю наследства и передать её РСДРП. Члены этой партии формально числились работниками мебельной фабрики, получали заработную плату, но если и появлялись на рабочих местах, то совсем не за тем, чтобы изготавливать мебель. Они учили молодых рабочих кидать пока ещё муляжные бомбы и стрелять. А потом из-за границы тайно привезли партию оружия, раздали его рабочим, и те принялись нападать на полицейских и грабить окрестные магазины. Потом отдельные выступления и стачки слились в одну, и зимой 1905-го в Москве уже шли настоящие бои.

Поначалу главным штабом служило училище Фидлера (Покровка, 31). 9 декабря 1905 г. там собралось около 150 боевиков, а также гимназистов и студентов. Училище окружили войска под командованием ротмистра Рахманинова (родного брата композитора). Они предъявили ультиматум о сдаче, а потом начали обстрел. Через три часа дружинники сдались. Сам педагог Фидлер был арестован, но потом выпущен и уехал за границу.

Но бои не прекратились, наоборот, именно взятие этого училища историки считают моментом перехода к вооружённому восстанию. Тогда 60-летний генерал-губернатор Москвы Дубасов ввёл комендантский час и обратился за помощью в Санкт-Петербург. Царь направил на усмирение беспорядка 2 тысячи офицеров и солдат лейб-гвардии Семёновского полка. Бои шли на Бронных улицах и на Арбате. Войска теснили повстанцев, которые переместились именно к мебельной фабрике Шмита, превращённой в арсенал, типографию, лазарет для живых повстанцев и морг для павших.

Все эти дни сам Николай Шмит и две его младшие сестры составляли штаб дружины. Правда, находились они не на фабрике, а в съёмной квартире на Новинском бульваре (на месте нынешнего дома № 14). Там Николая и арестовали 17 декабря 1905 года. В тот же день фабрика и соседний особняк Шмитов сгорели дотла. Сгорела и стоявшая рядом богадельня.

Из старых на (Баррикадной) Кудринской улице осталось здание бывшей Пресненской полицейской части (№ 4), которое и сейчас занимают пожарные и милиция.

Максим Горький:

«Из окна её (камеры. — М. Г.) Шмит видел, как горела его, разрушенная снарядами и разграбляемая солдатами, фабрика. Рядом с домом полиции находился вдовий дом, — это здание, наполненное искалеченными старухами, было расстреляно храбрым воинством, несмотря на мольбы старух. Шмит видел истребление старух, и, разумеется, такая картина не могла укрепить его нервы».

Вдовий дом (Баррикадная ул., 2) сохранился. Это красивое здание с портиком и колоннами недалеко от сталинской высотки. Оно было построено в середине XVIII века и одно время принадлежало генерал-аншефу Александру Ивановичу Глебову, попавшему в опалу из-за женитьбы на собственной экономке. Потом здание выкупила казна, и здесь устроили сначала «Александровский институт» для девиц, а потом «Вдовий дом» — приют для «бедных и помощи достойных вдов, которые остались по смерти мужей в военной и гражданской службе Российской Империи». В 1812 году в его стенах был госпиталь. Во время пожара 1812 года здесь погибло, по разным сведениям, от 300 до 700 русских солдат, раненных на Бородинском поле. После здание было капитально перестроено архитектором Доменико Жилярди. Ныне здесь находится Российская медицинская академия после-дипломного образования, а в подвалах — пивной ресторан.

Рочдельская улица дальше переходит в Мантулинскую, там находился Даниловский сахарный завод, ныне — ОАО Краснопресненский сахарорафинадный завод имени Мантулина). Туда приволокли двоих рабочих с мебельной фабрики и на глазах у Шмита расстреляли. Согласно протоколу допроса, после этого Шмит дал первые признательные показания.

Максим Горький:

«Допрос… длился почты беспрерывно для Шмита, при постоянной смене чиновников, в течение 8 дней. Спать Шмиту не давали. Когда он начинал дремать, то караулившие его городовые кричали: «А, ты спать захотел?!», — и толкали его кулаками в бока, трясли за ворот».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация