Уставшие могут здесь и закончить путешествие, спустившись на станции метро «Римская» или «Площадь Ильича», и удовольствоваться простым рассказом о том, что лежит дальше — к окраинам и за пределами города — вдоль железной дороги.
Железнодорожная ветка Горьковского (Нижегородского) направления была второй по счёту в России. Сейчас она начинается с Курского вокзала, а в 1861-м брала начало с Нижегородского, деревянного и неудобного, который располагался на пересечении улиц Рогожский Вал и Нижегородской. В 1950-х годах остатки вокзала и пути к нему были разобраны. Эта ветка ведет в Балашиху, где есть две интереснейшие усадьбы — Горенки и Пехра-Яковлевское.
Горенки в XVIII веке принадлежали Алексею Григорьевичу Долгорукову — тому самому, что пытался женить юного императора Петра Второго на своей дочери Екатерине. Замысел не удался, и Долгоруков был отправлен в ссылку, а усадьба досталась Алексею Разумовскому, тайному супругу императрицы Елизаветы Петровны. Разумовские владели усадьбой более восьмидесяти лет, создав там великолепный ботанический сад. Затем Горенки несколько раз разметали владельцев, которые далеко не всегда заботились о сохранении тамошних красот, однако и сейчас усадьба признана памятником федерального значения.
Пехра-Яковлевское связано с именами столбовых дворян Сукиных, князей Голицыных, Нарышкиных… В настоящее время она принадлежит Российскому государственному аграрному заочному университету. Там тоже сохранились постройки XVIII столетия, хоть и не полностью.
Чуть дальше, «в тридцати верстах от Москвы» по Владимирскому тракту, граф А. К. Толстой поселил страшную вампиршу — бригадиршу Сугробину. Некогда там, в районе города Старая Купавна, действительно существовало село Ведьмин Угол. Возможно, именно это и натолкнуло писателя на мысль. А может, дело в том, что по этой же ветке недолог путь в Монино — где до сих пор сохранилась усадьба чернокнижника Я. В. Брюса.
Ещё дальше по этой же ветке — город Железнодорожный, бывшая станция Обираловка. Именно здесь кинулась под поезд героиня Льва Толстого Анна Каренина! Те места всегда считались нехорошими. Даже название Обираловка возникло из-за того, что основным занятием местных жителей было воровство: они обирали как несчастных ссыльных, которых гнали по этапу в Сибирь, подчас просто раздевая их; так и зажиточных купцов, вёзших свои товары в Москву. Грабили и на Владимирской, и Носовихинской дорогах, проходивших через дремучий лес. Владимирка шла опушкою, а Носовиха — по самой чаще.
Сейчас Обираловка — город Железнодорожный тоже далеко не благополучен: в июле 2011 г. «Новая газета» писала, что «это единственный, наверное, в мире город, в котором свыше 120 тысяч населения, где нет не то что кинотеатра, нет даже роддома, а весь бизнес принадлежит семье мэра».
В состав Железнодорожного вошли две исторические деревни: Саввино и Кучино. Саввино названо в честь Саввы Морозова — знаменитого предпринимателя. Там стоит зайти в храм Преображения Господня, знаменитый своим фаянсовым иконостасом (фабрики Кузнецова), и взглянуть на сохранившуюся от хлопкопрядильной мануфактуры Морозовых электростанцию. А в Кучино некогда действовал, финансируемый Рябушинским, аэродинамический институт, где проводил свои первые опыты Жуковский. Рядом со станцией сохранился деревянный дом с мезонином — Музей писателя и поэта Андрея Белого. Дальше, к югу от платформы, в излучине реки, печально высятся развалины Турецкого павильона усадьбы Троицкое-Кайнарджи, построенного в честь побед графа Румянцева-Задунайского. Некогда там принимали саму императрицу Екатерину Вторую.
Наша следующая остановка — Рогожская слобода и кладбище: побывать там лучше до 17.00, потом кладбище закрывают. Самый подходящий вариант проезда — от Серпа до платформы Калитники и затем пешком через железнодорожные пути до улицы Рогожский посёлок. До входа в общину выйдет примерно 700 метров. Можно не пользоваться электричкой и сесть на любой транспорт, идущий по шоссе Энтузиастов (подходит маршрутка 567 м), или просто пройти пешком. Официальный адрес этого места — ул. Рогожский посёлок, 29. Справочники говорят, что от станций метро «Римская» и «Авиамоторная» туда можно дойти пешком, от станции метро «Марксистская» — доехать автобусом (маршруты 51 и 169), от «Таганской»-кольцевой — троллейбусами № 63, 26, 16.
Кто такие раскольники?
Раскол православной церкви произошёл в России в середине XVII в. Патриарх Никон в политических целях провёл реформу, приблизив русские обряды к греческим: в частности, он заменил двоеперстие троеперстием, во время церковных служб «аллилуйя» стали произносить не дважды, а трижды и т. д. Но вариант, принятый им за правило, был признан таковым далеко не всеми. Протопопы Аввакум, Даниил, Иван Неронов посчитали, что как раз греческий вариант ошибочен, а «древлее благочиние» сохранила именно русская церковь. Однако нововведения были одобрены церковными соборами и царём Алексеем Михайловичем, и Никон принялся проводить их в жизнь, часто насильно. В ответ Аввакум и Даниил подали царю записку, доказывая, что внесение исправлений по греческим образцам оскверняет истинную веру. Царь не внял их доводам, и, как бы сейчас сказали, «на местах» у них нашлось много сторонников. Начались репрессии.
Священники-старообрядцы проповедовали о наступлении «последнего времени», о воцарении в мире Антихриста, которому поклонились царь и патриарх. Само собой, такие речи не могли остаться без наказания. Церковный собор 1666 года предал старообрядцев анафеме как еретиков. В ответ часть староверов бежала в Сибирь, часть приняла участие в восстании Степана Разина, некоторые предпочитали запираться в скитах, часто сгоравших вместе со своими обитателями. Между никонианцами и старообрядцами до сих пор идёт спор, кто был виновником этих страшных казней. Старообрядцы утверждают, что каратели намеренно поджигали церкви и дома раскольников, официальная же версия гласит, что те жгли сами себя. Однако протопоп Аввакум действительно был сожжён на костре в Пустозёрске, а боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова заморена голодом в тюремной камере.
Сейчас старообрядцев обычно делят на два течения — поповцев (или беглопоповцев, так как они принимают священников, перешедших к ним из официальной церкви), и беспоповцев, или феодосийцев, о которых мы уже говорили.
В отличие от Преображенской общины на территорию Рогожской вы войдёте свободно. Некоторые формальности придётся соблюсти, если вы захотите осмотреть внутри храм (женщинам надеть юбки и платки, мужчинам — длинные брюки и рубашки с длинными рукавами), но оно того стоит!
Рогожская община возникла после страшной чумы, разразившейся в Москве в начале 1770-х годов. Старые кладбища в черте города не могли вместить умерших и становились источниками смертельной заразы. Прибывший в Москву для борьбы с чумой граф Григорий Орлов заложил несколько новых кладбищ — поначалу как братские могилы с часовнями для отпевания. В их числе было и Рогожское — для старообрядцев. При нём были устроены карантин и больница. В начале XX века ещё сохранялся ветхий обелиск, поставленный на общей «моровой могиле» со стихотворным описанием чумы и её жутких симптомов:
«В числе множества удручающих смертных скорбей
Моровая язва свирепее всех поедает людей.
Не щадит она младенцев, ни юношей цветущих лет,
И самым древним старцам от неё пощады нет.
Сия величайшая в мире на человечество напасть
Издревле ужаснее браней наводит собой страсть,
Хотя не всегда одинаково в людях тоя действие бывает,
Но равно всех определениях лютостью своею убивает.
Болящие чувствуют начало похуждения,
Великие во всех членах расслабления.
Руки и ноги у них так дрожали,
Что подобно пьяным, шатаясь, упадали,
Притом озноб и головную боль они ощущали,
А внутренность их воспаления и жажда возмущали.
Многие, обременялся жестокими рвотами
И несносными судорожными ломотами,
Затем изнурялись с большим резом и поносом,
А иногда оказывались и кровотеченья носом.
Все таковые следствия последних сил лишали
И на другой день поражаемых нещадно умерщвляли»
Когда эпидемия закончилась, близ кладбища были выстроены два храма — летний и зимний, со временем были возведены богадельни, дома для причта, больница (на пожертвования Саввы Морозова), училище, сиротский дом, женские монастыри и даже приют для душевнобольных женщин. Постепенно образовался целый старообрядческий посёлок, занимавший около 25 гектаров и обнесённый высокой бревенчатой стеной с одними воротами. К середине XIX века там жило уже более полутора тысяч человек.
