Дальше по улице — ещё несколько усадеб, среди которых есть и деревянные, но оштукатуренные. Одну из них занимает посольство Чувашской Республики. Попадаются здесь городские усадьбы с лавками на первых этажах и небольшими фабриками во дворах. Точно таким был в конце улицы и дом купца Викторсона (№ 66) — деревянный, одноэтажный, с мезонином, антресолями и каменным нежилым подвалом. Викторсон открыл в своём саду небольшую фабрику по производству папиросных гильз, где трудилось более шестидесяти человек. Такое использование усадебных владений было типичным для Замоскворечья: купцам было невыгодно покупать отдельную землю для фабрики, они предпочитали рационально использовать свои жилые участки и непосредственно контролировать производство. Производство находилось рядом с главным усадебным домом, в двухэтажном флигеле. Энергию для фабрики вырабатывал электрический двигатель. В настоящее время строения занимают посольства Исламской Республики Мавритания и Кубы.
Филиал Малого театра занимает здание № 69, это бывший Замоскворецкий театр Петра Струйского — актёра, режиссёра и антрепренёра. Церковь неподалеку — Св. Екатерины, что на Всполье, возведена по обету Екатерины II. Часть ограды — с двуглавыми орлами и аннинскими коронами — более старая, выкованная в 1730-х годах: её передали из Кремля.
В 1920-е гг. царские символы сбили, но теперь они реставрированы.
Последний дом на Ордынке (№ 74) выходит центральным фасадом на Серпуховскую площадь, а боковыми — на улицы Большая Полянка и Большая Ордынка. В 1880 году эту усадьбу приобрёл провизор Карл Августович Феррейн, открывший здесь свою аптеку. В 1913 году владельцем здания стал Владимир Карлович Феррейн, магистр в области фармации, числившийся купцом 1-й гильдии. Он сумел достойно продолжить дело отца, и аптеки Феррейна считались лучшими в Москве. Феррейнам принадлежали обширные поля, где выращивались лекарственные растения, из которых и делали медикаменты. Примечательно, что аптека существует в этом здании и по сей день.
И вот мы на Серпуховской площади. Здесь смыкаются улицы Большая Полянка, Большая Ордынка и Пятницкая. В семистах метрах от нас к востоку — музей Бахрушина (ул. Бахрушина, 31/12). На Павелецком вокзале — музей железнодорожного транспорта, где выставлен траурный поезд В. И. Ленина. Восточнее Пятницкой улицы в доме № 28/5/71 — старинная типография, принадлежавшая известнейшему книгоиздателю Ивану Дмитриевичу Сытину. Построена она была по проекту архитектора Адольфа Эрихсона и инженера Владимира Шухова. На углу Люсиновской улицы и Коровьего Вала — кинотеатр «Буревестник», работа знаменитого Жолтовского. Сейчас кинотеатр не действует.
В обе стороны от площади бежит Валовая улица, возникшая при реконструкции Москвы после пожара 1812 года. Это часть Садового кольца, но в отличие от севера Москвы садов здесь не разбивали, потому названия улиц напоминают о существовавшем здесь Земляном вале. Здесь находились одни из ворот, и вокруг них образовался рынок, где торговали всякой снедью. Застройка улицы производилась в 1940–1950 годах.
Здесь, на площади, начиналась дорога на Серпухов, эта древняя дорога не сохранилась, но её очертания можно проследить в современных улицах. Придерживаясь её маршрута, мы перейдём Валовую улицу и направимся от центра в район более бедного и более промышленного Замоскворечья — по Люсиновской. «Красот» здесь немного, но места по-своему интересные. Небогатые хозяева окрестных владений строили преимущественно утилитарные постройки, архитектурных изысков не было. Чаще всего это одно-, двухэтажные дома, каменные, деревянные или полукаменные — первый этаж кирпичный, второй — деревянный. Вокруг — сараи, навесы, заборы… Типичное лицо московской окраины XIX — начала XX веков.
Из этой массы выделяется городская усадьба П. П. Игнатьевой — Н. А. Белкина (Люсиновская, 8) в самом начале улицы. Напротив — храм Вознесения Господня за Серпуховскими воротами. В конце XVII века этот участок земли для строительства церкви предоставил Данилов монастырь, и там довольно быстро выстроили деревянный храм. Каменная церковь строилась на средства царевича Алексея Петровича (опального сына Петра Первого), но при его жизни успели освятить лишь нижний храм. После ареста и смерти царевича деньги перестали поступать, и строительство остановилось. Лишь в июле 1762 года церковь была окончена и освящена. В 1830-х-1840-х гг. храм подвергся значительным перестройкам, в 1929-м был закрыт.
Совсем рядом — станция метро «Серпуховская». От неё перпендикулярно Большой Серпуховской улице идёт Стремянный переулок, упирающийся в Дубининскую улицу, напротив их соединения стоит храм Флора и Лавра на Зацепе (Дубининская, 9, стр. 1). Эти святые — покровители лошадей и, следовательно, ямщиков — а здесь как раз располагалась одна из ямских слобод.
К югу от Стремянного переулка отходит улица Щипок. Здесь, на таможенной заставе, щипали, общипывали торговцев, приезжавших в Москву с возами товаров. После страшного пожара 1812 года Щипок застраивался медленно, здесь было немного домов и много огородов. До конца XIX века улица была одно-, двухэтажной застройки (именно таков № 18 — старейший каменный дом на Щипке), и лишь в начале XX века появился первый пятиэтажный доходный дом. На Щипке до сих пор сохраняется уникальное строение — бедный одноэтажный деревянный дом (№ 3). На современный взгляд — лачуга, но именно в таких домах жило большинство москвичей на окраинах.
Лишь три дома на Щипке включёны в городской реестр памятников. Поэтому здания, выходящие на Щипок, постепенно сносятся, идут на «реконструкцию». А пока обратите внимание на здания № 6/8, к. 4, — это бывшая богадельня, одна их тех, что были построены по завещанию Гаврилы Солодовникова, и на № 22 — бывший мель-завод (мукомольный, завод-мельница) «Новая Победа», которому уже 130 лет.
Люсиновскую пересекает улица Павла Андреева — бывший Арсеньевский переулок. На углу его и Мытной улицы — парфюмерная фабрика «Новая Заря» — бывшая Брокара.
Наверное, нет в России человека, который не знал бы продукцию фабрики «Новая Заря» — мыло, одеколоны, шампуни, духи… Человека, создавшего это производство, звали Генрих Брокар, он был французом по происхождению и до конца жизни говорил по-русски с заметным акцентом. Приехал он в Россию с вполне определённой целью — сделать состояние. По его собственным словам, страну нашу он никогда не любил и, выезжая за границу (из России), чувствовал себя так, словно, сняв грязную сорочку, надевал чистую. Но, несмотря на это, в России он прожил всю жизнь, тут он женился, тут было его дело и тут он собрал большую разнообразную коллекцию всевозможного антиквариата. Его, уже разбогатевшего, много раз спрашивали: почему он не уедет во Францию насовсем, цель ведь достигнута, но Брокар отшучивался: помирать вернусь на Родину. Так и случилось: он скоропостижно умер, отправившись на курорт в Канны.
Начал Брокар своё парфюмерное дело с мыла: он сумел завоевать огромную, но никем до той поры не освоенную нишу — простолюдинов. До Брокара простой люд в России вообще мылом не пользовался, употребляли щёлок, то есть настой древесной золы, самым лучшим почитая берёзовый. Городская беднота если и покупала мыло, то такое, о котором пословица ходила «Мыло — черно, зато моет бело». Брокар сумел так организовать производство, что его мыло «Народное» и выглядело бело, и пахло приятно, и стоило всего одну копейку за штуку. Теперь даже небогатый крестьянин или рабочий мог подарить своей жене или матери изящный «сувенир» от Брокара, чтобы бедная работница или крестьянка хоть на миг почувствовала себя барыней. Хотя, конечно, копейка в XIX веке и сейчас — это две большие разницы!
