Но прежде чем говорить о скифо-македонской войне, нужно дать характеристику главным действующим лицам назревающего конфликта – Атею и Филиппу Македонскому. По описаниям античных авторов, Атей был суровым и закаленным в боях воином, чуждым роскоши и изысканных развлечений, свойственных, например, эллинской культуре. Так, Плутарх сообщает об очень интересном эпизоде: захватив в плен греческого флейтиста Исмения, прославившегося своей игрой, скифы привели его к своему царю, чтобы тот тоже насладился нежной и тонкой музыкой. Но Атей заявил, что самой лучшей музыкой для себя считает ржание боевого коня. Он, бесспорно, был опытным военачальником и прославил себя во многих битвах и столкновениях. Однажды, когда ему довелось вступить в бой с войском трибаллов (одного из фракийских племен), намного превосходивших его численностью, Атей приказал женщинам и детям гнать в тыл врагу коней и волов, неся при этом поднятые копья. Хитрость удалась. Противник принял эту толпу, поднявшую тучи пыли, за подкрепление скифам, и поспешно отступил.
Со временем Атею удалось прочно закрепиться на правобережье Дуная. Подвластная ему территория соответствовала если не всей современной Добрудже, то, во всяком случае, значительной части ее. Влияние же скифского правителя распространялось и на более далекие области. Известно содержание его письма к жителям г. Византия
[42]: «Царь скифский Атей демосу византийцев: не препятствуйте моим прибылям, чтобы мои кобылицы не пили вашей воды». Свидетельством могущества этого царя стал вторичный выпуск его монеты уже в другом эллинском городе – Каллатие.
Теперь о другом нашем герое, личность и деяния которого описаны в античной литературе неизмеримо полнее, чем жизнь владыки далеких причерноморских степей, – о Филиппе Македонском.
Будущий отец самого великого полководца древности Александра Македонского родился в 382 г. до н. э. и был сыном Аминты II – верховного правителя Македонии из династии Аргеадов. По крайней мере, с V в. до н. э. Аргеады считались общепризнанными государями Верхней (горной) Македонии. Но их господство над страной являлось довольно эфемерным и зыбким, поскольку в каждой из областей сидел полунезависимый царек из местной знати. Если к этому добавить, что и при дворе самих Аргеадов плелись бесконечные заговоры и интриги, нередко заканчивавшиеся убийствами и узурпацией трона, то станет ясно, почему Македония до Филиппа играла столь незначительную роль в греческой истории.
«В греческих полисах, – пишет английский историк Питер Грин, – относились к этому реликту догомеровской эпохи с откровенным пренебрежением. На македонян там смотрели как на полудикарей, не владеющих „нормальной" речью, приверженных устаревшим политическим учреждениям, посредственных воинов, клятвопреступников, для которых убийства и кровосмешение стали привычным делом».
Филипп был третьим, самым младшим (и законным) сыном Аминты II: он родился, когда отцу было уже почти 60 лет. После смерти Аминты II власть в стране захватил узурпатор Птолемей, который убил старшего сына Аминты Александра и стал регентом при втором сыне – Пердикке.
В это время в Греции заметно усиливалось влияние города Фивы, и Птолемей, желая завязать как можно более тесные связи с этим могущественным эллинским государством, отправил туда группу знатных заложников, среди которых находился и самый младший из братьев – Филипп. Ему было тогда всего 15 лет. Едва ли Птолемей предвидел все последствия своего шага. Ведь в Фивах Филипп нашел много новых друзей и получил бесценные знания по греческой культуре, политике и, особенно, по военному делу. Юный царевич подружился с Памменом – опытным военачальником и близким другом Эпаминонда – греческого стратега, автора ряда новаторских идей по организации, тактике и стратегии войск. Именно он сумел разбить непобедимую до того спартанскую армию. Урокам этого выдающегося полководца античной эпохи обязаны своими последующими военными успехами и Филипп и его сын Александр. Филипп понял важность профессиональной военной подготовки, тактических учений, тесного взаимодействия конницы и пехоты, сочетания основательного штабного планирования и быстрых действий. Сверх того, он усвоил один важнейший принцип успешных сражений: «Самый лучший способ с наименьшей затратой сил победить противника – нанести ему удар не с самой слабой, а с самой сильной стороны».
Полученный опыт очень пригодился Филиппу, когда он, вернувшись в Македонию, стал вначале регентом (359 г. до н. э.), а потом и царем страны (355 г. до н. э.). Он завершил объединение македонских областей в прочное единое государство, ввел общую монетную систему и реорганизовал армию. Из местной знати была создана дисциплинированная и боеспособная тяжелая кавалерия – «гетэры» («свита» или «друзья» царя). Всадники имели короткие копья и мечи, защитное вооружение состояло из щита, легкого панциря и шлема. Но была и тяжелая кавалерия – «сариссофоры», вооруженная длинными копьями («сариссами»), и облаченная в тяжелые доспехи, причем защита в виде нагрудных и головных металлических блях предполагалась и для лошадей. Кавалерия у македонцев стала не вспомогательным, а вполне равноправным с пехотой и даже во многом определяющим исход сражения видом войск. Главную силу армии Филиппа составляла знаменитая македонская фаланга, состоявшая из пехотинцев-«пецетеров» («пешая свита» царя). Их защитное вооружение составляли металлический шлем, круглый легкий щит, висевший на петле на левом плече, и легкий панцирь. Пецетеров обучали сражаться в тесно сомкнутых рядах, подобно грекам. Но македонская фаланга была построена более компактно, чем у эллинов, и к тому же вооружена длинными копьями-сариссами с широким обоюдоострым лезвием на конце. Таким образом, сарисса была и колющим и рубящим оружием. Задние шеренги фаланги имели более длинные копья (4–5 м в длину), чем передние. И когда такая сплоченная масса воинов занимала оборонительную позицию, то в колючую толщу копьеносцев было невозможно пробиться ни конному, ни пешему. Имелись у Филиппа и легкие вспомогательные отряды из лучников и пращников. Но самое важное – все победы македонской армии были достигнуты благодаря органическому соединению и тесному взаимодействию всех родов войск.
В 50-х гг. IV в. до н. э. Филипп завоевал Фракию, получив оттуда множество золота и серебра из местных рудников, а затем обратил свой взор на раздробленную Элладу. В 338 г. в решающей битве при Херонее против союза греческих городов он нанес эллинам сокрушительное поражение и стал фактически правителем Греции. В 337 г. до н. э. на всегреческом конгрессе в Коринфе ему было поручено командование объединенными силами греков и македонцев в «кампании мести» – войне с Персидской империей. Но в 336 г. до н. э. Филипп был убит собственным телохранителем, и вся слава победителя персов досталась его сыну Александру.
Вот с каким грозным противником пришлось столкнуться в конце 40-х гг. IV в. до н. э. скифскому царю Атею. Первоначально взаимоотношения двух монархов развивались достаточно мирно. Например, когда Атей ввязался в войну с жителями города Истра (в устье Дуная) и борьба стала складываться не в пользу скифов, он обратился за помощью к Филиппу. Тот согласился, но свою поддержку оговорил одним условием: Атей должен сделать его своим наследником и, следовательно, Филипп должен получить после него всю Скифию. В этом предложении была скрыта тонкая ирония: Атею исполнилось в тот момент 90 лет, и его смерть была не за горами. Но в это время скончался правитель истриан, и война прекратилась. Атей, оставшись явным победителем, поспешил известить Филиппа, что у него есть свой родной сын, и он не нуждается в чужих наследниках. Это уже был прямой вызов. Амбициозный македонский властитель немедленно выступил в поход на Скифию. Атей тоже не сидел, сложа руки. Обе армии встретились где-то в Подунавье, и в решающем сражении скифы были разбиты, а сам Атей пал на поле боя. По сообщениям античных авторов, Филипп захватил весь царский обоз, множество пленных и около 20 тыс. чистокровных лошадей. Македонская организованность и передовые для того времени методы ведения военных действий оказались сильнее безрассудной храбрости и численного превосходства скифской конницы.
