Иначе складывалось развитие княжеств на восточной окраине Литовского государства. Они были невелики, однако таких княжеств насчитывалось много, и они в куда меньшей степени зависели от великого князя. Здесь правили Рюриковичи; их вотчинные права не нарушались. В Смоленской земле сохранились Вяземское и Вельское княжества. Далее на юг простирался целый конгломерат Черниговской земли и Верховских (на Оке) княжеств. После гибели в битве на Ворскле Ольгердова сына Дмитрия (1399 /397/ г.) великий князь взял в прямое управление Брянск, связанный с Черниговом общим княжеским титулом. Близкий Брянску Трубчевск достался наследникам Дмитрия Ольгердовича, известным впоследствии как русские князья Трубецкие. Даже Витовт Великий был вынужден создавать в этом регионе конъюнктурные апанажи. Брат Витовта Сигизмунд в 1406–1432 г. был стародубским князем. После того, как оба они стали великими князьями, в эти владения были назначены наместники. С середины XV в. эти земли отдавались под управление перебежчиков из Московского великого княжества. Брянск, Гомель, Стародуб в 1446 г. получил боровский князь Василий. После его возвращения в Москву Брянск в 1450 г. был поручен бежавшему из Можайска князю Ивану, которому впоследствии отдали вместо Брянска Стародуб и Гомель. Александр II признал вотчинные права Иванова сына Семена на это владение, дополнив его Черниговом. В Новгороде-Северском был посажен править потомок Дмитрия Шемяки Василий. Видные Рюриковичи правили в Новосиле, Белеве, Одоеве, Воротынске. Немалая их часть покорилась властителям Литвы в начале XV в., а некоторые – во второй четверти того же столетия. Другие члены этого рода подчинялись великому князю Московскому. Карачев, попавший под влияние Литвы еще во времена Ольгерда, окончательно присоединил к Великому княжеству Литовскому Витовт Великий. Карачевская княжеская ветвь владела Перемышлем, покорившимся Литве около 1455 г., другая ветвь – Хотетовом и Мосальском. К концу XV в. хотетовские князья выродились в рядовых землевладельцев. Владетели Мосальска позднее стали заметными фигурами в литовской и русской истории – князьями Масальскими. Сам Карачев во второй половине XV в. был под прямым великокняжеским управлением, но в 1499 г. отдан перебежчику Семену Можайскому. В расположенном неподалеку Мезецке и соседних волостях был посажен править многочисленный род князей Тарусских. В середине XV в. были присоединены Козельск и Елец, ранее принадлежавшие Рязанскому княжеству. Казимир I обязался отдать Козельск Москве, однако обещания не выполнил. Путаные наследственные отношения характерны для этой восточной окраины, где сходились границы государств и сферы влияния. До третьей четверти XV в. этим в наибольшей степени пользовалась имевшая перевес Литва, позднее этот регион стал ее Ахиллесовой пятой. Опорой для Литвы тут были Мценск и Любутск, находившиеся под прямым управлением. Княжества восточного приграничья были наименее интегрированы в Литовское государство, их почти не затронули его структурные перемены. В конце XV – первой четверти XVI в. Великое княжество Литовское утратило эти области и Смоленскую землю. /398/
Сохранившиеся мелкие княжества, за исключением восточного приграничного конгломерата, уже не определяли общего направления в развитии Литовского государства. Эти княжества вросли в территориальные структуры, управляемые наместниками, на правах крупных землевладений, но не автономных территориальных единиц. Тормозящим фактором для государственной централизации стали не столько эти княжества, сколько сложная система наследования власти на русских и собственно литовских землях, а также феодальный иммунитет аристократических владений.
Больших русских земель (после ликвидации удельных княжеств) было шесть: Полоцкая, Витебская, Волынская, Киевская, Подольская (Восточная) и утраченная в 1514 г. Смоленская. Их князья были удалены еще Витовтом Великим, но понадобились многие усилия центральной власти для пресечения тяги этих земель к автономии. Прежде всего эту тягу усилила борьба между Швитригайло и Сигизмундом I. В 1440 г. восставал Смоленск. На Волыни и Подолье во второй и третьей четвертях XV в. получили живой отклик польские, а в Подляшье – мазовецкие аннексионистские порывы. В Киев и на Волынь были временно возвращены удельные князья. Однако лишь во время внутренней войны тридцатых годов XV в. обнаружилась некоторая солидарность русских земель, проявившаяся в их поддержке Швитригайло. В целом оппозиция центральной власти выражалась традиционными локальными мотивами, поэтому Вильнюсу противостояла не единая, обжитая русскими, территория, но каждая земля по отдельности. На исходе XV в. центробежные тенденции как политический фактор были уже пройденным этапом для больших русских земель. Наиболее прочно были интегрированы в Литовское государство Полоцк и Витебск. В Смоленске руководство страны перераспределило и расширило дворянское землевладение, сплотило или даже создало слой верных ему людей, и это, кстати, помогло уже в пору кризиса 1440 г. Александр II прибегнул к дополнительным мерам и не ошибся: после утраты Смоленска значительная часть местных дворян не пожелала служить правителям Руси (речь о тех, кто по преимуществу владел землями на восточном порубежье этнической Литвы). Немногочисленное дворянство Киева и Подолья было вовлечено в структуры пограничной охраны и в общественной жизни страны проявлялось слабо. Особое положение заняли многие вельможи и дворяне Волыни, чьи интересы центральная власть не могла не учитывать. Тут следовало с особой осторожностью вмешиваться в распределение земли и должностей. Здесь сохранились владения местных русских князей, а также Ольшанских и Гедиминовичей. Из представителей волынской знати нередко назначались по- /399/ дольские наместники (князья Михаил Чарторыский, Михаил Збаражский, Константин Острогский); некоторые из них становились даже высшими государственными сановниками (Константин Острогский).
Большие русские земли сохранили свою старую территориальную структуру, в особенности на востоке и юге. На Волыни остались Луцкая, Владимирская и Кременецкая, в Подолье – Винницкая и Брацлавская области, которые стали именоваться поветами. На Волыни и в Смоленске были свои сановные должности, которые даже умножились (для Смоленска это – подскарбий, окольничий, конюший, дворецкий, стремянный, тиун, виночерпий, сборщик дани, старший подьячий, смоленский городской староста; для Волыни – канцлер, земский и дворный маршалки, хорунжий, крайчий, ключарь, тиун). Витебская земля делилась на собственно Витебский и Оршанский поветы. Поскольку литовцы составляли меньшинство населения страны, Вильнюс придерживался старой мирной традиции: не менять структуры управления в русских землях, оставляя местному дворянству местные должности (или их большинство) или их прерогативы. Однако вместе с тем не были в забвении и общегосударственные, особенно военные, нужды. Смоленская, Витебская, Подольская, Киевская земли имели статус т. н. окраинных земель. Их дворяне призывались в войско по отдельным спискам и слушались своих воевод. Большая часть наместников (старост) в замках этих земель подчинялась по воинскому ранжиру местным воеводам (особо последовательно это применялось в Киевской земле). Однако сами эти воеводы были тесно связаны с военным руководством страны, а отчасти были у него на довольствии. В северные поветы Киевской земли (Мозырский, Чернобыльский) наместников назначал лично великий князь. Доходы, получаемые некоторыми Смоленскими волостями, принадлежали самому воеводе.
