Патриарх Евфимий и митрополит Фотий на постановление Новогрудского собрания ответили проклятием Цамблака. По смерти Евфимия в марте 1416 г. это проклятие повторил его преемник Иосиф II. Православные епископства Великого княжества Литов- /237/ ского наполнились циркулярами, объявлявшими Цамблака вероотступником. Григорий Цамблак правильно оценил ситуацию: эти обвинения служили лишь прикрытием неприятия отдельной Литовской митрополии. К Церковной унии Константинопольский патриарх и император Византии относились благосклонно, но в тот момент сама Западная Церковь была поглощена более важными проблемами. Поэтому вопросы об унии и отдельной митрополии не слились воедино. На таком фоне появились в десятых годах XV в. произведения, обозначаемые как полемика Цамблака. Эти образцы богословской риторики, основной акцент которых – верность догматам православия, отличали высокий художественный уровень и выдающаяся эрудиция. В 1415 г. Григорий Цамблак написал «Вероисповедание», позднее признанное всеми восточнославянскими православными, включенное с XVI в. в московские ежемесячные молитвенники. Целая серия проповедей была посвящена отдельным церковным праздникам: «Слово о Великой неделе» (переработанное из более раннего сочинения, написанного еще в Нямцах), «Слово о Вознесении», «Слово о Преображении», «Слово на Успение Пресвятой Богородицы», «Слово о воздвижении Креста», «Похвальное слово св. Дмитрию», «Похвальное слово Тырновскому патриарху Евфимию».
Хотя проклятия Фотия не могли сравниться по уровню с риторикой Григория Цамблака, но их практический эффект вынуждал Витовта лавировать. Он позволил некоторым епископствам и приходам, по их желанию, общаться с Фотием. Летом 1416 г. Эдигей разорил Киевскую область и Волынь, и это еще более затруднило деятельность Цамблака. Тем не менее в конце того же года Витовту удалось посадить на престол в Золотой Орде своего ставленника Еремфердена. Это несколько упрочило положение Витовта и Цамблака. В 1417 г. победил ставленник Эдигея Дервишхан, однако это уже не оказывало воздействия на православных Великого княжества Литовского.
Григорию Цамблаку, пусть и не без труда, удалось выдержать давление Фотия. На Констанцском соборе вновь был затронут вопрос о Церковной унии. Ягайло и Витовт решили установление отдельной митрополии увязать с унией, /238/ поэтому в начале 1418 г. Цамблак был послан в Констанц. Там на соборе в присутствии папы Мартина V он произнес две программные речи. В «Приветственном слове папе Мартину V» (25 февраля) митрополит приветствовал идею Церковной унии и просил о благоприятном решении папы по этому вопросу. В «Похвальном слове отцам собора» (в последний день февраля) одобрение унии не было конкретизировано. В этом случае Цамблак приспосабливался к общей ситуации: как у собора, так и папы (в целом одобрявших унию) в тот конкретный момент были более важные дела: в церкви происходил раскол. Между тем и Цамблаку, и Витовту были нужны вполне конкретные решения.
Внешне весьма эффектное появление Григория Цамблака в Констанце не повлекло за собой никаких перемен. Конфликтная ситуация длилась, и Витовт не хотел обострять отношения с Константинополем и Фотием, тем более, что межконфессиональные трения грозили возобновлением православной оппозиции (в 1418 г. при помощи некоторых русских князей и бояр был освобожден из заточения Швитригайло). Все эти события были тесно связаны с общей политикой Литвы на Руси, в начале 1418 г. Псков заключил с Ливонским орденом договор, направленный против Литвы. Витовт несколько отыгрался на юге. В 1419 г. его ставленник Кадерберды начал против Эдигея довольно успешную борьбу, затянувшуюся вплоть до 1420 г. Оба они погибли, и 1421 г. власть в Золотой Орде получил близкий Витовту Улу-Мухаммед. Фотий в свою очередь искал контактов с Витовтом, тем самым косвенно признавая стремление православных епископов Великого княжества Литовского к самостоятельности. В таких условиях Григорий Цамблак стал не нужен и удалился от политической деятельности. В 1421 г. Витовт позволил Фотию действовать на территории Великого княжества.
Григорий Цамблак обогатил византийскую культуру Великого княжества Литовского богословскими произведениями высочайшего уровня. На фоне политической ситуации десятых годов XV в. это был не самый важный шаг Витовта, лишь дополнивший его католически ориентированную политику. Объединенная и обособленная церковная провинция Великого княжества Литовского была для Витовта лишь дальней перспективой, многое тут зависело от политических ходов Рима и Константинополя, от множества конкретных исторических факторов. Однако эпизод с Григорием Цамблаком (Семивлахом) свидетельствовал об определенном переломе: политика Литвы в отношении православной Церкви отчасти была увязана с общей конфессиональной политикой Европы и соответствовала укрепившимся позициям литовской элиты в Великом княжестве Литовском. /239/
ж. Десятилетие Пизанской и
Констанцской политики
Торуньский мир не удовлетворил ни Литву, ни Польшу, ни Тевтонский орден, ибо он подписывался, когда силы воевавших сторон были на исходе. Не были достойно решены ни вопрос о принадлежности Жямайтии, ни вопрос о границах Литвы. Непостоянство рубежей Жямайтии, связанное как с распространением жямайтского этноса на земли куршей и скалвов, так и с захватами крестоносцев, позволяло любой стороне трактовать эту тему так, как ей в данный момент было выгодно. Поэтому еще до окончания военных действий, в январе 1411 г. Румбовд разорил Скалву (Скаловию) и безуспешно пытался занять Рагайне. Несколько позже Витовт заявил, что Литве должен принадлежать Георгенбург (Юрбаркас), т. е. земли в низовьях Немана, захваченные крестоносцами. Литва высказала претензии на Клайпеду. Литовская сторона называла Жямайтией всю территорию, ограниченную нижним Неманом и Нявежисом, и считала ее жителей частью литовского народа. Тевтонский орден именно в это время начал применять критерии «племенных территорий», поскольку прежние концессии, выданные папами и императорами Германии, с принятием Литвой христианства утратили всякую ценность. В конце 1411 г. посетивший Витовта войт Жямайтии Михаил Кухмейстер пытался отодвинуть границы Жямайтии и Занеманья далеко на восток и север, все обезлюдевшие в результате войны пространства (пустоши) отдав Ордену. Дипломатия Тевтонского ордена опиралась на концепцию прав завоевателя (ius belli), пригодившуюся ей еще в 1358 г. на переговорах Карла IV с Ольгердом. Между тем литовская дипломатия формировала принципы этнического государства и его этнических границ.
Торуньский договор указывал, что граница Жямайтии должна быть установлена по соглашению сторон. Спорные вопросы решались арбитрами (верховным арбитром предполагался папа). Это переводило проблему пограничного урегулирования в сферу широких международных отношений. Не располагавшая международными связями, заслоненная сюзеренной Польшей и не успевшая вырастить дипломатов должного уровня, Литва сразу оказалась в проигрышном положении. Витовту ничего другого не оставалось для защиты своих интересов, как доверяться (в большинстве случаев) политикам Польши. Однако он старался использовать те моменты, когда возникала возможность действовать самому. А главное – делал всё, чтобы реально утвердиться в Жямайтии. В ходе восстановления оборонительной системы нижнего Немана в 1411 г. были отстроены замки Пештве и Велюона. В последней размести- /240/ лось 400 воинов. Предвидя, что о его споре с Орденом так или иначе станет известно венгерскому королю и германскому наместнику Сигизмунду Люксембургу (в 1411 г. он стал императором Германии), Витовт посетил его весной 1411 г. Тевтонский орден, в первой половине того же года выплативший две первые доли контрибуции, третий взнос, намеченный на 4 ноября, задержал. Крестоносцев более всего затрудняла нехватка средств, но они свои действия мотивировали тем, что литовцы и поляки не освобождают пленных. Ставший великим магистром деятельный Генрих Плауэн рассылал европейским монархам жалобы на Литву и Польшу, «единящихся с турками и татарами». Ягайло в декабре 1411 г. ответил на это письмами, в которых указал, что он выполняет условия мирного договора, а Орден не платит контрибуцию. Передача Витовту Западного Подолья, на которое претендовала и Венгрия, объединило Литву и Польшу против Сигизмунда Люксембурга и позволило Витовту рассчитывать на содействие Ягайло. Между тем, становилась все более громогласной тевтонская пропаганда, направленная в первую очередь против Литвы (в мае 1412 г. Орден просил, чтобы папа объявил крестовый поход против «язычников-литовцев» и запретил Польше их поддерживать). В октябре 1412 г. Орден обратился к князьям Германии, ставя в вину Витовту восстание жямайтов 1409 г. На встрече представителей Польши, Литвы и Тевтонского ордена в Морине (в низовьях Вислы) стороны не пришли к соглашению; поляки и литовцы были обвинены в том, что отклоняют папский арбитраж. Дипломатическая деятельность крестоносцев была всесторонне подкреплена: еще в начале 1412 г. короли Франции и Англии, настроенные Орденом против Польши, выступили с обращениями к папе.
