Быстрее всего расширялись земельные владения дворянской верхушки. Крупные имения сложились уже в первой трети XV в. Появились первые дарения от крупных дворян Церкви (учреждение приходов и храмовых часовен, чаще – записи отдельных земельных участков или крестьян). Во второй четверти XV в. таких землевладельцев стали на польский манер называть панами. Дворянские права развивались и закреплялись путем копирования польских юридических норм, однако эти нормы были приноровлены к реальному положению литовских феодалов. В первой половине XVI в. русско-литовский термин «bajoras» (обозначавший и вотчинную наследственную, и служилую знать) стал вытесняться соответствующим польским термином «szlachta». Это совпало с торжеством принципа происхождения над принципом военной службы в определении дворянства. Закон (устав) 1522 г. предусматривал критерии и порядок доказательства дворянского происхождения. Наряду с терминами «дворянин» и «шляхтич» вводились понятия «рыцарь» и «земянин». Последние свидетельствовали о возникновении дворян как военно-корпоративной и землевладельческой категории. Однако это понятие было еще достаточно поверхностным. Кодекс рыцарского поведения был известен только панам (речь о поединках, турнирах, обрядах посвящения, атрибутике поясов и стремян), а земянами в первой половине XVI в. именовались по преимуществу только богатые дворяне.
Несмотря на пробелы во внешней атрибутике, великокняжеские привилеи юридически оформили /358/ существование дворянского сословия и его правовую исключительность. Дворянское сословие в Литве складывалось одновременно с созданием экономического потенциала рыцарства и усвоением его жизненных норм, а не вырастало, не выкристаллизовывалось из военно-рыцарской корпорации. Подобное происходило и в других странах восточной части Центральной Европы, но в Литве этот процесс шел с большим запозданием, неполно и поверхностно. Выделение слоя панов стало мешать реализации прав большей части дворянства. Дворяне, оказавшиеся на земельных пространствах, предназначенных в дар панам, становились их вассалами и должны были исполнять военную службу в созываемых ими дружинах. Панам доставались все права сеньора. Не заинтересованные в службе великому князю, паны были склонны превратить всех экономически не состоятельных дворян, оказавшихся в их власти, в исполнителей трудовой повинности, т. е. лишить дворянства, «раздворянить». Поскольку принцип происхождения еще не вполне утвердился, доказать в суде нанесение подобной обиды было сложно. Однако по мере того, как росло неудовольствие дворян, все более осознающих свои права, и уменьшалось число воинов на великокняжеской службе, – этому явлению уделили должное внимание. Наконец, привилей Сигизмунда II от 1529 г. гарантировал, что дворяне, находящиеся на дарованных вельможам землях, остаются во власти великого князя, а не получателя земельного подарка. Вышедший в том же году I Литовский статут объединил сословные права дворян в завершенную и стройную систему. Ленная земельная собственность и воинская повинность были неразрывно увязаны друг с другом, что сформировало комплекс прав и обязанностей сюзерена и его вассалов. Вассальные права дворян, находящихся на службе у панов и князей, основывались на принципе личной свободы дворянина. Если дворянин получил землю от пана, то, при переходе к другому господину, землю он обязан был оставить. Если пан передавал этот бенефиций на правах вотчинного владения, дворянин мог идти на службу к новому пану, не теряя своих вотчинных прав. Все подобные сделки должен был утверждать великий князь. Таким образом в Литве сложилась система вассальной иерархической лестницы – как и в других странах Европы.
Паны и дворяне считались одним привилегированным дворянским сословием. Однако в рамках этого сословия паны приобретали исключительное положение, соответствовавшее их крупным земельным владениям. Прежде всего, лишь они могли занимать высшие должности (исполнять эти должности, как и военную службу, они должны были на свои средства и с собственными слугами, за что получали в вознаграждение часть собираемой ренты). Монопо- /359/ лизация государственных должностей (при том, что администрация еще не отделилась от судопроизводства) естественно вывела панов в особую юрисдикцию: управляющие провинциями панов не судили – это могли делать лишь великий князь со своими советниками и уполномоченные им высокие государственные чиновники. Как крупные землевладельцы паны исполняли военную службу с дружинами, состоящими из их вассалов и слуг, шли на нее со своими отдельными знаменами (хоругвями), потому таких панов принято называть хоруговными (хорунжими). Панские владения обладали административным, правовым и финансовым иммунитетом: паны рядили и судили проживающих там людей, собирали требуемые платежи и сами рассчитывались с казной. Великокняжеские чиновники (врадники), желая найти управу на ответчика в панских владениях, могли вмешаться лишь в том случае, если паны не реагировали на просьбу о разбирательстве. Такое положение превратило панов в узкую элитную прослойку.
Права дворянского сословия оформлялись в процессе правового и административного урегулирования. Тяжкую военную повинность дворяне стремились исполнить в соответствии с имеющимися возможностями, а великий князь в свою очередь старался максимально использовать эти возможности. Поэтому обе стороны были заинтересованы в строгом нормировании исполнения службы. Дать точную (денежную) оценку было непросто, учитывая балансирование большинства дворян на грани экономического выживания. По мере уточнения дворянских прав и упорядочения воинского учета, становилось реальным проведение оценочной кампании: установления фиксированной разнарядки снаряжаемых на военную службу в зависимости от имеющегося числа крестьянских хозяйств. Были попытки перенять опыт у Мазовии, где такая система уже сложилась. В 1528 г. было переписано всё дворянство с принадлежащими ему крестьянами, после чего установлено число снаряжаемых воинов. Одного всадника следовало снарядить от восьми служб (у кого их было меньше восьми, тот скромнее снаряжал всадника). Перепись сопровождалась опубликованием военного устава, уточнившего порядок призыва и нормы вооружений для всадника. Перепись дворянства не только урегулировала нормы несения военной службы, но и стала метрикой, констатировавшей на- /360/ личие дворянства. Проведя подобное урегулирование, Литва обогнала соседние страны, в том числе и Польшу.
В Литве первой трети XVI в. завершалось оформление дворянского сословия, по существу повторившее аналогичные процессы в других странах Центральной Европы. Однако задержка с этим оформлением и исключительное положение панов не позволили развиться политическим правам рядового дворянства, и в этом Литва отличалась от Польши.
в. Положение и организация церкви
Во время крещения Литовское государство уже оказалось способно создать организационную структуру епископств и приходов. Поэтому Католическая церковь в Литве сразу стала реально действующим институтом. Однако невысокий уровень сельского хозяйства и связанная с этим низкая рента не позволяли быстро расширить сеть приходов. На рубеже XV–XVI в. единственное хорошо организованное Вильнюсское епископство составляло 130 приходов, из которых около ста возникли уже после Витовта Великого. Две трети из этих ста были учреждены уже не великим князем, а знатью. Появились первые епископские дарения (Армонишское – 1452 г., Медведичское – 1483 г., Салакское – 1496 г., Таурагнское – 1498 г.). В конце XV в. группы дворян (по преимуществу – родственников) уже были в состоянии учреждать малые храмы или алтари в них. За первую половину XVI в. количество церковных общин и приходов в Вильнюсском епископстве удвоилось, а дарения со стороны знати еще более выросли (почти 100 храмов). Радзивиллы построили 14 (из них: в Биржай – 1510 г., в Кедайняй – 1518 г., в Дусятос – 1519 г., в Сведасай – 1522 г.), Остики – 4 (в Гягужине – 1507 г., в Муснинкай – 1522 г., в Аланте – 1522 г., в Жодишкисе – 1553 г.), Гаштольды – 4 храма. Заберезинские в 1520 г. учредили Симнасский приход в колонизуемом Занеманье. Переход преимущества в строительстве храмов и в патронате над ними в руки знати свидетельствовал, что феодальная элита Литвы укрепляла свои позиции не только в государственных, но и в церковных инстанциях, а католическая вера распространилась не только вокруг административных центров страны. Кстати, в Жямайтском епископстве этот процесс происходил медленнее: в середине XVI в. там было лишь 40 приходов. Их сеть охватила почти все волости края, но достигнуто это было не сразу. Такой крупный волостной центр, как Шяуляй, получил приходской храм только в середине XV в., а Ретавас – лишь в десятых или двадцатых годах XVI в. В Паланге храм возник только в пятидеся- /361/ тые годы XVI в. Однако на главных направлениях колонизации приграничья в Жямайтском старостве храмы строились весьма интенсивно (в Юрбаркасе – 1430 г., в Жагаре – 1499 г., в Йонишкисе – 1526 г., в Таураге – 1507 г., в Шилале – 1533 г.). Возводились они и во вновь создаваемых центрах (в Платяляй – 1523 г., в Тяльшяй – в сороковых годах XVI в.). Неравномерно распространялись храмы и в восточной части Литвы. На территории к северу и северо-западу от Укмярге приходов не было до самого конца XV в. (первые храмы возникли: в Рамигале – 1492 г., в Пасвалисе – 1498 г., в Шете – 1499 г., в Рокишкисе – около 1500 г., в Панявежисе – 1505 г., в Аникщяй – 1514 г.). Это, собственно, была северная часть Тракайского воеводства (в XIV в. – княжества). В середине XVI в. приход Вильнюсского епископства охватывал 240–350 км2, Жямайтского епископства – почти 600 км2, между тем в Польше – всего лишь 50–60 км2. И все же сеть приходов распространилась по главным коммуникациям страны.
