Однако в целом колонизация на Востоке лишь немногим обязана военным орденам: другие монашеские организации, как орден Гроба Господня, или светские сеньоры проявили в этом больше активности. Понятие границы здесь имело иное значение, чем в Испании. Западноевропейские колонисты селились в зонах, в основном населенных восточными христианами, а не в мусульманских. А ведь естественной функцией военных орденов был контроль именно мусульманских зон. Надо еще отметить, что, за исключением военных марок в северных государствах, военным орденам здесь не поручали, как в Испании, завоевывать обширных территорий; и хотя Храм и Госпиталь пользовались в этих марках (и в других местах) все большей автономией, ни тот ни другой не пытались преобразовать эти марки в Ordensstaat. Тамплиеры в 1190 г. от короля Ричарда Львиное Сердце получили Кипр; как только возникли первые трудности, они отказались от этой земли. Тогда они совсем не думали о создании Ordensstaat!
В Испании
Завоевывать, защищать, заселять и колонизовать — кастильско-леонские ордены были созданы для этого. Жалуя им обширные территории на границе, короли Кастилии, Леона, Португалии побуждали их охранять полученное и продолжать Реконкисту. Ее развитие не было линейным, и в нем можно различить четыре стадии. 1100–1150 гг. — динамичная Реконкиста; 1150–1212 — отступление под натиском альмохадов; 1212–1260 — быстрый прогресс; после 1260 г. — застой. Как эта скачкообразная хронология повлияла на колонизацию и заселение — феномен, который, напротив, требовал долгого времени?
Успехи заселения в первой половине XII в. были во многом сведены на нет наступлением альмохадов, и после 1212 г. надо было все начинать заново. Тогда вмешательство военных орденов имело решающее значение. Они отступили, но при этом оказали сопротивление аль-мохадам в относительно узкой зоне, отделяющей Центральную Кордильеру от долины Гвадианы. Орден Калатравы потерял Калатраву, но при этом захватил Сальватьерру в глубине мусульманской территории. После 1212 г. граница сместилась далеко к югу, оставив в тылу то, что назовут «территорией орденов».
В самом деле, политика иберийских королевств по отношению к военным орденам эволюционировала во времени и пространстве. До 1150 г. в Арагоне, Каталонии, Старой Кастилии, на севере Португалии короли делали пожалования от случая к случаю — здесь замок, там город. Потом, во время сопротивления альмохадам, кастильские и леонские короли пожаловали орденам целые огромные территории в южной части Месеты. Наконец после 1212 г., в отныне заселенных областях юго-западной Эстремадуры, Андалусии и окрестностях мусульманского Гранадского эмирата, власти вернулись к политике ограниченных и разрозненных пожалований, часто в городах.
Монархи использовали военные ордены, с одной стороны, в качестве колонизаторов, с другой — в качестве агентов преобразования пограничного общества в «феодализованное». Это выражение приводит испанских историков в восторг; что касается меня, я предпочитаю говорить «нормализованное». Эту нормализацию короли и знать осуществили сами на севере полуострова, но не имели средств обеспечить ее здесь[543].
В этих областях характеристики повторного заселения всегда были одни и те же: сначала производили репартимьенто, то есть определение и распределение наделов между колонистами; устанавливали условия поселения, права и привилегии, а также обязанности будущих колонистов с помощью грамоты заселения (carta de población), учитывающей обычаи, или фуэрос, которым было привержено население зон начального освоения. Следующий пример хорошо объясняет эту двоякую роль колонизаторов и нормализаторов: Педро Гонсалес, магистр Сантьяго, ограничил число колонистов (с семьями), приглашенных для заселения Торре-де-Дон-Морант в сентябре 1229 г., семьюдесятью человеками. Чтобы обеспечить стабильность нового заселения, он урезал свободу колонистов продавать свои наделы. На консехо (муниципалитет) была возложена ответственность за выплату печо, или рекогнитивного чинша, сеньору, в данном случае ордену Сантьяго. Судья и алькальд, которых назначал командор, должны были судить в соответствии с фуэро Уклеса. Орден обладал замком, домами, землями и всеми сеньориальными правами бана[544].
Другой пример: в Леоне северная часть, между Дуэро и Центральной Кордильерой, была до 1150 г. окончательно отвоевана, тогда как южная, Трансьерра, между Кордильерой и Тахо, снова стала зоной боевых действий против альмохадов. Несколько крупных городсккх центров обладали значительными, но безлюдными сельскими территориями (например, Саламанка). Заселение этих земель заново началось в 1100 г. с приходом крестьян из северной долины Дуэро. Сформировалось пограничное общество с многочисленным рыцарством городов (кабальерос вильянос) и городскими ополчениями. Это первое заселение в Трансьерре было сведено на нет наступлением альмохадов. Оттеснив их, ордены начали снова заселять Трансьерру. Но в то же время при поддержке короля они — более медленно — стали обосновываться и на севере. Здесь задача состояла в нормализации региона и общества, еще насквозь проникнутых пограничным менталитетом. Даже в Саламанке, где повторное заселение осталось незавершенным, Альфонс IX пожаловал военным орденам еще незанятые участки городской территории, образовавшие пуэблас: два госпитальерам, один Алькантаре (1219), один ордену Сантьяго (1223) и прочим. Ордену Сантьяго дарение было сделан ad populandum illum locum (для заселения этого места). В окрестности двинулись колонисты (одна грамота за 1224 г. приводит список 155 колонистов и их семей); они получали надел, платили печо (чинш) и десятину (непосредственно ордену Сантьяго, который покровительствовал приходской церкви Святого Духа). Перед нами широко распространенная в тогдашней Западной Европе картина демографического роста городов благодаря исходу из села; при том, что Саламанка имела указанную особенность, новое заселение охватило весь регион, отвоеванный заново, даже если это было не более чем отдаленным отголоском Реконкисты, снова сместившейся далеко к югу[545].
Территория орденов начиналась в Трансьерре и тянулась между Тахо и Сьерра-Мореной от Португалии до эмирата Мурсия: с запада на восток Алькантара, Сантьяго, Калатрава, Госпиталь и снова Сантьяго контролировали почти всю территорию. На землях арагонской короны низовья Эбро тоже были территорией орденов. Достигли они здесь целей, поставленных монархами: колонизовать, заселить, эксплуатировать?
Компактная территория кампо-де-Калатрава была заселена гораздо меньше, чем требовалось, когда ее получил аббат Фитеро. В отдельных местах на ней были разбросаны мусульманские и еврейские поселения. Аббат пригласил сюда наваррских и кастильских крестьян. Альмохадская оккупация загнала их в Толедо, но после отвоевания кампо, около 1220 г., они вернулись. К ним присоединились скотоводы с севера. Появлялись новые деревни, получавшие грамоты. Мусульмане и евреи остались, образовав альхамы (общины). Но в целом на территории площадью около 11, 5 тысячи квадратных километров было всего 45 деревень, тогда как орден поместил там свой монастырь-крепость, 27 командорств и 3 приората. В XIV и XV вв. Калатрава с трудом поддерживала этот уровень населения, хоть и низкий. Кампо оставался недостаточно населенным и отставал в развитии. Злаковые культуры разводили только в низких частях речных долин, а огромные безлюдные пространства Сьерра-Морены были отданы под отгонное скотоводство[546]. Итак, результаты были средними: недостаток населения побуждал развивать скотоводство, дававшее ордену все больше дохода, но занятия скотоводством сдерживали рост населения.
