Такие же мотивы конфликтов обнаруживаются в Сирии: границы и пределы Жибле и замка Маргат — в 1267 г.; использование воды, вращающей жернова госпитальерских мельниц в Рикордане и тамплиерских в Доке[566]. В Испании границы обширных территорий, жалуемых королем, были нечеткими и конфликты — неизбежными. Но добрый конфликт нередко выливался в доброе соглашение, уточнявшее эти границы: таковы договоры, регулирующие границы владений (в том числе анклавов) ордена Калатравы, короля, орденов Сантьяго и Госпиталя[567]. Когда орден Сантьяго и Ависский орден пришли к соглашению в области Сантарема, Сантьяго пометил свои границы по периметру орденским знаком меча[568].
Лишь редкие споры перерастали в вооруженные конфликты. Отметим столкновение орденов Храма и Алькантары по поводу владения Ронда. Его в 1191 г. передал Алькантаре король Альфонс VIII. Тамплиеры захватили его силой; последовало двадцать лет крючкотворства, по истечении которых в 1243 г. суд велел тамплиерам вернуть Ронду, но они отказались, ссылаясь на произведенные улучшения и на процветающее овцеводство, которое они развили[569].
Для улаживания конфликтов военные ордены разработали некоторые процедуры, порой оригинальные. Это могли быть полюбовные соглашения, как то, которое было заключено 28 января 1255 г. на Востоке между тамплиерами и госпитальерами: они отказались требовать оплаты расходов и издержек на все тяжбы, возникшие между ними к тому времени[570]. Чаще это было обращение к внешнему арбитражу: 26 апреля 1240 г. тамплиеры и госпитальеры обратились к патриарху Антиохийскому, чтобы уладить разногласия между собой из-за раздела территорий в графстве Триполитанском. Патриарх 7 июня 1241 г. вынес свой вердикт о «разграничении земель и казалей», которыми они соответственно владели[571]. Для урегулирования конфликта из-за мельниц в Доке и Рикордане Тома Берар и Гуго де Ревель, соответственно магистры орденов Храма и Госпиталя, 27 мая 1262 г. доверились арбитражной комиссии, в состав которой вошли папский легат, Герман Гельдеринг — великий командор Тевтонского ордена, Жоффруа де Саржин — сенешаль и бальи Иерусалимского королевства и коннетабль этого королевства[572]. Эти соглашения не всегда соблюдались. Так произошло с соглашением 1240–1241 гг., коль скоро 23 января 1259 г. тамплиеры и госпитальеры избрали третейским судьей одного тевтонца, чтобы закончить процесс о домах, землях, дорогах и т. д. в Триполитанском графстве и в сеньории Маргат[573], и дело тянулось до 1267 г. — в этом году попытались провести новый процесс, внутри орденов, о котором в предыдущем году были проведены переговоры: три ордена договорились передать весь спор между двумя сторонами в отношении всех латинских государств Востока и Армении на рассмотрение третьей[574].
Подобный же метод ордены применяли в Испании: в 1178 г. ордены Храма, Госпиталя и Сантьяго решили, что в любом конфликте между двумя из трех орденов третий будет третейским судьей. В 1222–1224 гг. это соглашение распространили и на Калатраву. Было желание пойти дальше и учредить постоянную хунту из двенадцати братьев, решения которой имели бы обязательный характер. Но на это не согласились магистры Храма и Госпиталя, а также аббат Моримона. Удовольствовались менее амбициозной системой, при которой хунты создавались ad hoc [для определенного случая (лат.)][575].
В целом похоже, что разработанные арбитражные процедуры, даже если не мешали конфликтам затягиваться, не позволяли им обостряться. На Востоке, где ордены не сдерживала сильная монархия, дело доходило и до военных столкновений между ними, но причины этих столкновений всегда были политическими, не связанными с проблемами межевания или заблудившимися стадами. «Война святого Саввы» в 1258 г. в Акре, когда госпитальеры и тамплиеры схватились меж собой, фактически была войной двух коалиций, одну из которых возглавляли генуэзцы, а другую венецианцы и в которых участвовали все силы и сообщества Иерусалимского королевства, в том числе и военные ордены.
Глава 11
Духовность и культура военно-монашеских орденов
Чтобы понять, что нового представляли собой ордены в плане духовности, надо еще раз обратиться к первому из военных орденов — ордену Храма — и его уставу.
«Антиаскетический и антигероический» устав
«Предприняв крестовые походы, западное христианство впервые поставило под вопрос абсолютный приоритет созерцания над действием», — пишет Андре Воше[576]. Эта эволюция сопровождалась поисками, которые вели миряне и для мирян, — поисками новых духовных и аскетических путей, поскольку до того, опять-таки согласно А. Воше, миряне пытались «жить на манер монахов и подражая им. Далекие от того, чтобы притязать на какую-либо автономию мирского, они проявляли стремление к аскетизму и к ярко выраженному спиритуализму, которое приводило самых требовательных на порог ереси»[577]. Именно затем, чтобы избежать возможных отклонений в этом духе, отцы собора в Труа приняли бенедиктинский устав — умеренный и уравновешенный — за основу для устава Храма, того устава, который С. Черрини определила как одновременно «антиаскетический и антигероический»[578].
Discretio [рассудительность, умеренность (лат.)] — лучшее средство от всякого искушения аскетизмом. Тамплиер не должен делать лишнего: никаких излишеств в раздаче милостыни; никаких излишеств в постах — устав предусматривает обильное питание, с мясом трижды в неделю, потому что сражающийся брат должен иметь силы для боя. Но — опять же умеренность: он не должен показывать свою физическую силу, кичиться тем, как он способен выносить трудности или усталость: если брат устал, во время службы он остается сидеть; если нужно и ничего этому не препятствует, он освобождается от присутствия на заутрене и может встать позже[579]. Послушание, которым он обязан магистру, — лучшее средство от искушения гордыней. Щедрость, храбрость, хвастливость, короче говоря, все, что святой Бернард обличал в поведении мирского рыцарства, следует отвергнуть — ни золотых шпор, ни тонких тканей, ни охоты, ни турниров[580]. Смирение и бедность станут поддержкой для антигероизма. Таков путь аскезы для miles Christi [воина Христа (лат.)]. Устав Сантьяго уточняет, что брат может предаться аскезе только с разрешения магистра, но добавляет, что Богу приятней сражения в защиту веры, чем пост[581].
Брат военного ордена сражается в двояком смысле: в отношении духовном, внутреннем, он борется с искушениями беса; в военном отношении он противостоит вполне реальному врагу, которого он может убить, но который также может убить его. Он приносит в жертву свою жизнь, как выражается святой Бернард в «Похвале святому воинству». Церковь отныне открыто признает, что можно «безвинно убивать врага», как гласит устав Храма; и французский перевод уточняет: «Это значит, что вооруженное рыцарство может без греха убивать врагов креста»[582].
Таким образом, в этом духе и надо понимать обязанности, возлагаемые на братьев в монастырской жизни.
Монастырская жизнь: часы, мессы, молитвы и т. д
Братья всех военных орденов выполняют религиозные обязанности монаха или уставного каноника, только более легкие и приспособленные к их призванию и военной практике. Эти литургические обычаи кратко изложены в уставах и подробней расписаны в retrais, обычаях или кутюмах орденов[583].
