А ведь такую эволюцию ордена Госпиталя, который, как показывает его название, был предназначен для того, чтобы помогать паломникам, идущим в Иерусалим, давать им приют и заботиться о них, церковь и верующие восприняли с беспокойством. Папа Александр III подверг критике массовое участие братьев Госпиталя в походах короля Амори I Иерусалимского в Египет (критике тем более резкой, что эти походы потерпели неудачу). Дважды — между 1168 и 1170 гг., а потом еще раз через десять лет — папа напоминал госпитальерам, что их первая миссия — не военное ремесло, а помощь бедным. С другой стороны, тот же Александр III поощрял создание иберийских военных орденов; значит, его нельзя заподозрить во враждебности к самой идее военного ордена, но он не хотел, чтобы развитие таких орденов происходило в ущерб более традиционной милосердной деятельности. В последующие двадцать лет папство изменило свои взгляды на Госпиталь: Целестин III полностью признал его военные задачи, он же согласился на трансформацию совсем молодого Тевтонского ордена в военный орден и, дав ему смешанный устав, заимствованный у тамплиеров и госпитальеров, тем самым узаконил сочетание милосердной и воинской миссий[976]. Не одно только папство было обеспокоено тем, что в результате этой военной активности образ Госпиталя меркнет. Даниэль Ле Блевек, изучавший развитие госпиталей и благотворительную деятельность на землях Прованса, пишет, что в 1180–1190 гг. госпитальеры «возобновили свою милосердную деятельность»; он вспоминает об отклонении в сторону военной деятельности, за которое они получили «суровый упрек папы», и добавляет: «Этот возврат к истокам, к их первоначальному странноприимному призванию, был предан широкой огласке, и его приветствовали все христиане, в частности, в Арльской церковной провинции»[977]. Автор упоминает этот факт в исследовании о возникновении ордена тринитариев — ордена, специализировавшегося на освобождении пленных[978].
Нельзя ли оценить всю совокупность этих фактов и изменений взглядов как проявление колебаний — а также рефлексии — папства в выборе лучшего средства для решения многочисленных проблем, порожденных крестовыми походами и священной войной (борьба с неверным, обращение неверных, помощь паломникам, выкуп пленных): стоит ли предпочесть специализированные или многоцелевые ордены? Папство так и не приняло окончательного решения: еще в XIII в. оно доверило миссионерскую функцию новым специализированным орденам — нищенствующих монахов, а в конце века уже добивалось слияния военных орденов Святой земли в пользу многоцелевого ордена Госпиталя. Возможно, папство не знало, как руководить такими орденами, и смутно представляло, как их использовать; оно желало обладать ими в качестве инструментов проведения своей политики в сфере крестовых походов, но они частично вышли из-под его контроля, — с одной стороны, потому что приобрели фактическую автономию, а с другой — потому что имели дело с государствами, тоже пытавшимися их использовать, как Фридрих II — тевтонцев или кастильская, арагонская и португальская монархии, превратившие иберийские ордены в свои орудия.
Военные ордены и светская власть
Их появление, как я сказал, создало проблему. Их развитие, происходившее одновременно во фронтовых зонах (Пруссия, Сирия и Палестина, граница в Испании) и в тылу (во всей Западной Европе), их изначальная организация в виде однородной и иерархической сети от монастыря-крепости в центре до местных домов и командорств, наконец, их история побуждают задаться вопросом: не превратилось ли, если пародировать формулировку Исаака де Стеллы, одно чудовище в другое? Не стал ли военно-монашеский орден суверенным орденом, извлекающим свои ресурсы из других суверенных государств? Создав в Пруссии и на Родосе теократические государства (Ordensstaat, или орденские государства), тевтонцы и госпитальеры довели эту амбивалентную логику до абсурда: магистр монашеского ордена, подчиненный папе, стал суверенным монархом страны, добрая часть ресурсов которой происходила из областей, которыми он владел и которые эксплуатировал в других суверенных государствах. Это парадокс государства типа Ordensstaat. Вполне понятно, почему короли государств нового типа, уже зарождавшихся в конце средневековья, — Филипп Красивый, Хайме II Арагонский, Эдуард I Английский, Карл II Анжуйский — восстали против такой ситуации. Как французский король, уже не желавший терпеть, чтобы иностранный (английский) король имел в феодальном владении княжество в пределах его королевства, мог потерпеть присутствие интернационального ордена, подчиненного папе, но фактически независимого? Падение ордена Храма при всем своеобразии этой истории означало предостережение для всех.
Выживание
Рожденные крестовыми походами, то есть коллективным начинанием христианства под руководством церкви и папства, имеющих универсалистские притязания, военно-монашеские ордены пали под ударами государства нового типа. Орден Храма? Разгромлен французским королем в 1307–1312 гг. Иберийские ордены? Присоединены к короне после падения Гранады. Тевтонцы? Их государства (Пруссия, Ливония-Курляндия) были секуляризованы в 1525 и 1561 гг. в результате протестантской Реформации, а орден, сохранившийся в Германии, попал под пяту Габсбургов. Орден Госпиталя? Изгнанный с Родоса османским султаном Сулейманом, он обосновался на Мальте. В 1798 г. оттуда его изгнал Бонапарт на обратном пути из своего египетского похода. Его владения секуляризовала еще Революция. В конечном счете он нашел прибежище в Риме. А орден святого Лазаря в XVII в. стал пьемонтским орденом.
Тем не менее Мальтийский орден, преемник Госпиталя, еще существует — это суверенный орден, он имеет штаб-квартиру в Риме; орден святого Лазаря был воссоздан… в том числе и в Австралии! Тевтонцы продолжили существовать в Германии, потом в Австрии; они пережили нацизм, который распустил их, присвоив при этом их историю; они были восстановлены после Второй мировой войны и имеют штаб-квартиру в Вене. Кресты испанских и португальских орденов сделались почетными знаками. А как игнорировать орден Храма, наделенный столь широкими плечами, что способен выносить что угодно — чаще всего нелепые утверждения, ужасные — реже, но еще слишком часто, а иногда и добрые намерения: ведь Храм, не забудем, упразднили, а не осудили. Все это несомненная правда, но все это давно уже не военно-монашеские ордены. Госпиталь, наиболее умело творивший свое паблисити, сделался на Мальте корсарской республикой. С тех пор он вернулся к гуманитарной деятельности, как и Тевтонский орден.
Итак, великая эпопея военно-монашеских орденов продлилась всего два века, XII и XIII, — тогда их деятельность в основном соответствовала их миссии. Далее им пришлось адаптироваться — и, по мнению некоторых, они сделали это оригинально и с умом — к условиям, где для их идеала места уже особо не было, а для их образа действий тем более: либо они интегрировались, волей-неволей, в светские государственные структуры (Испания), либо создали собственные государства.
Чтобы в конечном счете вернуться к самому обычному милосердию:
«Ибо сей орден был поначалу странноприимным, прежде чем стать рыцарским…» (Устав тевтонцев, статья 4).
Библиография
Сокращения
