Эта встреча произошла 22 января. Гитлера тогда не было в Берлине, он уехал в Мюнхен. На следующий день у Геринга состоялся самый настоящий военный совет, в котором приняли участие Гиммлер и Гейдрих. Союз, позволивший в свое время устранить Рема, таким образом, укрепился.
24 января Гитлер вернулся из Мюнхена, и Геринг тотчас рассказал ему все. Гитлер, по обыкновению, всплакнул, потом решил, что брак должен быть немедленно расторгнут. По совету Геринга Гитлер запретил Бломбергу появляться в канцелярии и надевать военную форму. Неизменно преданный фюреру, Геринг уведомил Бломберга о его решениях. Он опасался, что, добившись развода, Гитлер потом забудет об этом и все надо будет начинать сначала. Поэтому он быстро отправился к Бломбергу и, как он сделал это во время чистки верхушки СА, «расширил» свою миссию и слегка изменил указания фюрера. «Вам надо уехать за границу, – сказал он Бломбергу. – Надо, чтобы о вас забыли». Пришедший в ужас от грозящего скандала, маршал, который – непредвиденная деталь! – уже успел привязаться к своей нежной супруге, поспешил согласиться на предложение Геринга: он заявил о согласии отправиться в долгое путешествие, тем более что Геринг вручил ему солидную сумму в иностранной валюте. Гитлер распорядился, чтобы ему был запрещен въезд на германскую территорию в течение года, и в конце января маршал и его супруга отбыли в Рим и на Капри.
Эта новость постепенно распространялась в высших армейских кругах. Возникло множество вопросов. Как могла состояться эта свадьба? Как допустила ее полиция, которая знала о прошлом невесты? Как Гитлер мог стать на ней свидетелем? Маршалы-министры, верные традициям, не посещают промышленные окраины или места, где обитают девицы вроде Евы, тем более не ищут там себе жен. Кто же подставил старому наивному солдату молодую и смазливую проститутку, маленькую развратницу, подобранную наудачу?
На все эти вопросы могли ответить Гиммлер, Гейдрих и Мюллер. Они могли сказать, почему не открыли ничего из прошлого Евы Грун, которую знали давно. Ведь центральное бюро по борьбе против непристойных изображений и текстов, арестовавшее Еву в 1933 году, находилось в ведении их преданного друга Артура Небе. Служба судебной антропометрии, располагавшая данными о приметах Евы, тоже зависела от этого человека. Даже если они забыли (такую вероятность нельзя исключить) распорядиться о традиционном расследовании, когда было объявлено о бракосочетании, то сам Бломберг должен был обратиться к ним. Наивный фельдмаршал проявил некоторую щепетильность, прежде чем жениться на Еве, когда узнал кое-что о ее прошлом. Но совершенно непонятно, почему он решил довериться Герингу. «Могу ли я жениться на молодой женщине низкого происхождения?» – спросил он его. Толстый Герман успокоил: «Это будет очень хороший брак для партийной пропаганды. Женитесь смело на вашей «рабочей». Поощренный этими дружескими словами, фельдмаршал снова пришел к нему через несколько недель. Его невесту преследует один ее бывший дружок. Он хотел бы, чтобы Герман тайно поручил полиции удалить этого навязчивого типа. И полиция действительно вмешалась. Но она забыла сообщить маршалу, что бывший любовник Евы был сутенером, которого она переправила в Южную Америку, хорошо наполнив его кошелек и пригрозив, что с ним обойдутся круто, если он вздумает вернуться в Германию.
Итак, меры предосторожности были приняты, чтобы бравый маршал мог спокойно жениться. Однако все предосторожности оказались тщетными, поскольку Гелльдорф сумел раскрыть тайну. Это злосчастное дело позволило совершиться широкомасштабной операции, осуществить государственный переворот в стиле господ с Принц-Альб– рехт-штрассе.
Бломберг укатил в Италию, и для Геринга путь был свободен. Последний уже видел себя военным министром, а Гиммлер надеялся воспользоваться этим, чтобы войти в большую семью генералов. Его полки СС составляли четверть вермахта. Но надо было преодолеть последнюю преграду. Этой преградой был артиллерийский генерал Вернер фон Фрич, главнокомандующий армией, в военной иерархии являвшийся вторым после Бломберга, его возможный преемник. Кроме того, он был очень популярен в армии. Фрич получил звание генерал-полковника от Гитлера и золотой партийный значок из его рук – весьма престижный знак отличия. Гитлер назвал его имя для замещения Бломберга, но Геринг и Гиммлер напомнили ему об одном инциденте, замятом в 1935 году, и принесли досье этой грязной истории.
В 1935 году гестапо открыло для себя блестящий способ расширить свою деятельность. Под тем предлогом, что среди членов гитлерюгенда гомосексуализм имел широкое распространение (разразилось несколько скандалов), оно получило монополию на ведение этих дел, связанных с нарушением норм нравственности, и, опираясь на статью 175-ю, проводило расследования повсюду, где ему заблагорассудится. В «поисках истины» гестапо, не колеблясь, извлекало из тюрем уже приговоренных преступников и вытягивало из них имена их бывших «соучастников».
Так оно обнаружило одного крупного шантажиста, притом весьма оригинального. Ганс Шмидт, сам известный проституирующий гомосексуалист, специализировался на том, что выслеживал богатых гомосексуалистов и шантажировал их. Иногда ему удавалось застичь их на месте преступления. Тогда он изображал из себя полицейского и под угрозой судебного преследования вымогал у них крупные суммы.
Шмидт был вытащен из Центральной тюрьмы, где отбывал наказание (он был осужден уже не в первый раз) и подвергнут долгому допросу. Он охотно рассказал о своих клиентах и жертвах. Он перечислил всех, кого знал: высших чиновников, врачей, адвокатов, коммерсантов, промышленников, артистов. Среди них упомянул некоего фон Фрича, от которого получил деньги в конце 1935 года. Одним зимним вечером, рассказывал Шмидт, он засек на вокзале Ванзее хорошо одетого господина, который «договаривался» с таким же, как он сам, проституирующим гомосексуалистом, которого хорошо знала полиция нравов.
Господин, которого заметил Шмидт, имел военную выправку и был одет в меховую куртку, на голове у него была зеленая шляпа, а в руках – трость с серебряным набалдашником и монокль. Шмидт увязался за этими двоими и после их короткого и отвратительного «свидания» в каком-то темном уголке недалеко от вокзала окликнул пожилого господина. Дальше все шло по обычному сценарию. Полиция, угроза скандала и… «сделка». У господина было с собой немного денег, и Шмидт проводил его до дома в Лихтерфельде-Эст. Потом в течение нескольких недель Шмидт вымогал у него деньги, заставив даже снять их со счета в банке. Этот старый господин с дурными наклонностями был фон Фрич, или просто Фрич.
Гестапо немедленно ухватилось за эту неожиданную возможность. Если старым господином был главнокомандующий фон Фрич, хорошо известный монархист, какой это был бы чудесный предлог для его устранения! Гитлер, с которым проконсультировались, отказался дать свое согласие на это и велел уничтожить протоколы допроса Шмидта, чтобы похоронить «все это свинство».
Его приказу не повиновались, и в том же январе 1938 года полное досье этого дела оказалось в руках Гейдриха. По правде говоря, досье, предъявленное Гитлеру, было лишь на вид полным. Профессиональный полицейский обнаружил бы в нем существенные «дыры», но в этой области Гитлер не был специалистом. По-видимому, не проверялся адрес фон Фрича во время зафиксированных событий, не было свидетелей, что он когда-либо жил в Лихтерфель– де-Эст или хотя бы имел там временное пристанище; не проверялись банковские операции фон Фрича в конце 1935-го и начале 1936 года; не выяснялось даже, имел ли он счет в банке недалеко от станции Лихтерфельде-Эст, куда Шмидт, по его утверждению, сопровождал его. Короче говоря, эта секретная «процедура» была крайне слабо документирована.
