На низшем уровне — это возможность перехода в Восточную Германию в нетрезвом виде или для избежания наказания. Одно время подобное было настолько частым явлением, что восточногерманские власти не успевали отправлять американских солдат обратно. Так, сержант Джеймс Бизонет дезертировал в ноябре 1955 года, так как у него были проблемы с его отделением и он мог потерять сержантские нашивки. Он попросил убежища в СССР, но ему сказали, что «не хотят возиться с мелкой рыбешкой». Бизонет вернулся на Запад, где был приговорен к трем годам заключения за самовольный уход из части.
Те, кто перешел границу по ошибке, обычно жалеют об этом. В мае 1954 года сержант Уильям Дж. Смолвуд, находясь в нетрезвом состоянии, попал в Восточную Германию, где его задержали пограничники. Нарушителя поместили в тюрьму, которую он описывал как худшее место на свете: «Меня посадили в маленькую камеру, в которой уже было шестеро заключенных. Не было туалета, отопления, света, работы, писем, сигарет, мыла. Меня морили голодом до тех пор, пока я с трудом начал держаться на ногах». Смолвуд бежал и был счастлив провести два года в комфортабельной западногерманской тюрьме.
Но микроб измены поражает военнослужащих всех рангов. Случаи, о которых рассказывается ниже, представляют собой панораму измен военных от рядового до генерала.
Рядовой Роберт Д. Бливенс прослужил в Берлине всего месяц, когда оказался вовлеченным в спор с несколькими немцами в баре и был арестован военной полицией. Это был февраль 1952 года, и командиры американских частей получили распоряжение обходиться как можно строже с солдатами, которые своим поведением подрывали репутацию оккупационных сил.
Двадцатидевятилетнего Бливенса обвинили в начале ссоры и пьянстве. Через день после ареста к нему на гауптвахту пришел его командир, который сказал, что он может предстать перед военным судом. Услышав это, Бливенс взорвался и закричал: «Я могу служить в русской армии с таким же успехом, как и сидеть на американской гауптвахте!».
Бливенс не блефовал. Когда его пришла навестить подруга, немка Ингрид Янек, он попросил ее узнать, как к нему будут относиться в Восточной Германии. Она вернулась через несколько дней и сказала, что с ним будут обращаться, как с королем.
Бливенсу этого было достаточно, и 13 февраля он вместе с Ингрид бежал в Восточную Германию. В Восточном Берлине они поселились в гостинице «Интурист», и Бливенс переоделся в гражданскую одежду. Вскоре у их двери появились представители восточногерманской службы государственной безопасности, которые вежливо попросили их поехать в Потсдам, где живут все люди, обратившиеся в Восточную Германию за политическим убежищем.
В Потсдаме Бливенс познакомился с полковником Карповым, экспансивным русским, который хвастался, что под его контролем находятся все иностранцы, живущие в Восточной Германии. Русские помощники Карпова обыскали Бливенса, среди его бумаг они нашли карточку японского управления общественной информации. Из-за этой карточки они приняли Бливенса за журналиста, и он воспользовался этой ошибкой, сказав, что он опытный специалист в области общественной информации.
С Бливенсом обходились уважительно, попросили написать статьи для восточногерманских газет. Его первые статьи были настолько плохими, что их приходилось полностью переписывать, но потом Бливенс нашел в Потсдаме библиотеку, из которой и стал брать материал. Он сдал статью, которую дословно переписал из английского перевода М. Горького. Статья произвела впечатление на русских, они сказали, что «это было хорошо сделано».
Бливенса и Ингрид отправили в Баутцен, город в шестидесяти милях к югу от Берлина, около польской и чехословацкой границ. Там Восточная Германия и Россия открыли «школу веры» для дезертиров. Сотни солдат прошли через Баутцен, изучая историю партии, социальные науки, им рассказывали о зле капитализма. В то же время Баутцен — «маленькая Америка», где советские шпионы узнают манеру речи американцев, их сленг. Большинство дезертиров, содержащихся в Баутцене, живут в лагере, который входит в школу, и в перерывах между занятиями работают в городе. В Баутцене живут почти все дезертиры из американской армии.
Но Бливенса и Ингрид поселили в квартире, им выдали пропуск на поездки по всей территории Восточной Германии. Поскольку они пользовались определенными льготами, им сказали: «Если вас кто-нибудь спросит, говорите, что вы русские».
Бливенсу представили «Джона Пита», английского перебежчика, который должен был помогать ему писать статьи. Вместе они готовили материалы для восточногерманских журналов.
Затем в Баутцен приехал Карпов, который сказал, что Бливенс и Ингрид должны вернуться в Берлин. Их ждала меблированная квартира в хорошем жилом районе. Карпов показал им квартиру, помог разобрать вещи и пообедал с ними. После обеда он потер руки и сказал: «Что же, время отдыха прошло, пора начинать работать».
Карпов объяснил, что квартира не только их любовное гнездышко, что с этого времени Ингрид должна заманивать сюда американских солдат, а задача Бливенса склонять их к дезертирству на Восток. «Все что вам нужно делать, это рассказывать о том, как с вами обращались», — сказал полковник. Когда он ушел, Бливенс и Ингрид обсудили новый поворот в их романтических отношениях. Все зашло слишком далеко, решил Бливенс: то, чем его просили заниматься, может быть квалифицировано как предательство.
Он сказал Ингрид, что сдастся американцам, которые не предъявят ему никаких обвинений, когда услышат его рассказ. Он бежал на следующий день и снова оказался там, где и начал, — на гауптвахте. Оказавшись в заключении, Бливенс снова изменил свое решение. Он вернулся в Западную Германию в апреле, а в мае бежал обратно. Позже он объяснял, что «хотел захватить кого-либо, чтобы оправдать себя».
Когда перебежчик вернулся в Восточную зону, его отправили в Карлсхерст, где он стал переписывать документы на английском языке. Однажды вечером он задержался на работе и украл из шкафа какой-то документ. Отсутствие документа было замечено на следующий день, кто-то вспомнил, что Бливенс поздно ушел с работы, его арестовали и отправили в тюрьму в Дрезден. У Бливенса появилась возможность сравнить систему наказаний в Восточной Германии и американской армии. В тюрьме его избивали и заставляли подписать признание, что он американский шпион. Ему сказали, что его будут судить и скорее всего расстреляют. Однако в августе его отправили в Баутцен. В школе было много других американцев, и от них он узнал о контрразведчике, который работал здесь инспектором. Он познакомился с этим человеком, его звали Глокенштайн, и заплатил ему, за то чтобы тот встретился в Западном Берлине с представителями американской разведки, чтобы таким образом защитить его. Глокенштайну он сказал, что хочет стать разведчиком и работать на Запад. Глокенштайн должен был вернуться через три дня. Когда он не появился, Бливенс обратился за помощью к его жене, которая смогла сделать ему пропуск на имя мужа. С помощью пропуска Бливенс прошел во французский сектор Берлина, где был задержан французской полицией во время обычной проверки.
Его передали американцам, и Бливенс стал первым американским солдатом, которого судили по закону Смита, запрещающему обращаться к услугам адвоката тем, кто выступал за свержение американского правительства. Его обвинили в сотрудничестве с восточногерманской службой безопасности, которую называют «коммунистическим гестапо».
