Никки хотел, чтобы тот выяснил, не занимаются ли в Портленде испытанием устройства, которое крепится к корме корабля и передает шум двигателя другому прибору, находящемуся в двух милях от судна. Это ведет к тому, что подводная лодка стреляет по ложному звуку и не повреждает настоящий корабль. Он также хотел узнать о самонаводящихся торпедах.
Гарри ничего не знал ни о первом, ни о втором, но тем не менее взял пять фунтов и ушел, пообещав скоро встретиться.
Следующая встреча была неплодотворной, так как Гоутон снова принес газеты, а Никки настаивал на информации о торпедах, говоря, что у Гарри было достаточно времени, чтобы все узнать. А тот и не пытался ничего узнавать, утверждая, что эта информация нигде не упоминалась.
Когда в январе 1960 года Гарри получил очередное извещение, он решил проигнорировать его: «Я не хотел постоянно быть у них на побегушках. Я сам пытался отделаться от них». К этому времени он уже понял, что его используют иностранные агенты, скорее всего поляки или русские.
За неявкой на встречу снова последовало быстрое наказание. Его снова избили, на этот раз уже у него в доме. После расправы ему сказали: «У тебя есть подружка, Банти (мисс Ги), не так ли? Если ты не придешь еще раз, достанется ей». Гарри говорил, что он «боялся думать о том, что мисс Ги или его бывшей жене что-то угрожает, поэтому решил стать более послушным».
На следующий день состояние друга заметила Элизабет и спросила, что с ним случилось. Гарри ответил, что плохо себя чувствует, и рано ушел домой. Он снова не стал обращаться к врачу.
В апреле ему пришло очередное письмо, и Гарри ответил на него, потому что боялся, что на него будут давить через мисс Ги. «Я боялся, что они пришлют ей посылку, которая взорвется. Я думал, что они могут избить ее».
В баре был третий связной, представившийся как Джон. Он также упрекнул Гарри в бесполезности материала: «Вы работаете на военно-морской базе. Почему вы не найдете чего-нибудь получше?»
Во время суда Гоутон по фотографии узнал Джона в Василии Дойдалеве, втором секретаре польского посольства. Но к тому времени Дойдалева уже не было в Великобритании. Однако во время встречи с Гарри польский дипломат допустил любопытную ошибку. Он сказал ему, что в случае необходимости тот может отправить сообщение по адресу: Лондон, Ланкастер-роуд, 16. Если бы Гарри отправился с этой информацией в полицию, он стал бы героем, а не негодяем.
Но к этому времени Гоутона уже подготовили к работе с более важным человеком. Именно тогда Гарри встретился с центральной фигурой портлендской агентурной сети.
После того как Гарри два раза избили и предупредили, что ему и Банти может быть еще хуже, он был готов к работе под руководством советского разведчика. Сотрудничество между разведкой СССР и разведками социалистических стран, которое подтверждается делом Гоутона, описано в выступлении полковника Моната.
Он говорил, что «методы, используемые в работе 3–2, очень похожи на методы советских спецслужб. Это совпадение связано с тем, что 3–2 находилась под прямым контролем Советского Союза в период с 1951 по 1956 год, а также с тем, что польские офицеры проходили прекрасную подготовку в СССР… в 1955–1956 годах большинство советских офицеров, работавших в 3–2, были отозваны в СССР. Все ответственные посты были заняты польскими специалистами. С этого времени контроль советской разведки стал косвенным. В настоящее время в 3–2 работает только офицер связи Игорь Амосов (бывший помощник военного атташе в Вашингтоне, объявленный в 1954 году Соединенными Штатами персоной нон грата по обвинению в шпионаже).
Амосов передает 3–2 требования, которые предъявляет к разведке Советский Союз. Кроме того, в ГРУ передаются копии всех сообщений; советские спецслужбы могут сконцентрировать работу разведывательных организаций социалистических стран в определенной точке мира. Информация, переданная в ГРУ, подвергается обработке, результаты которой сообщаются 3–2. Я полагаю, что 3–2 предоставила Советскому Союзу относительно не много действительно ценной информации».
Человек, под чьим руководством работал Гарри, был одним из самых важных советских агентов, захваченных Западом после Второй мировой войны, по значимости он сравним с Рудольфом Абелем. В ноябре 1961 года ФБР установило, что это был Конон Молодый. Его семья знала только то, что он был на Западе, выполняя специальное задание, что письма шли долго из-за того, что их приходилось пересылать на микропленке.
Молодый был полковником ГРУ и, возможно, резидентом ГРУ в Великобритании.
Расследование, проведенное полицией, выступления на суде, письма семье, воспоминания друзей — все это не дает четкого представления о его карьере разведчика.
Из переписки с женой Галиной мы узнаем, что их двенадцатилетняя дочь Лиза плохо учится в школе. Его жена пишет: «Впервые за шесть школьных лет в ее дневнике четыре „тройки“: по геометрии, алгебре, английскому и истории. По остальным предметам у нее четверки. Ты не можешь представить себе, как я была разочарована, а ведь впереди поступление в институт». Иногда она прогуливает уроки: «Лиза совсем отбилась от рук. Вчера меня вызывали в школу. Она пропустила два последних урока и где-то все это время гуляла».
Его сыну Трофиму пять лет, в школу он еще не ходит. Это игривый, вредный ребенок, который «ехал один в лифте и застрял в нем между шестым и седьмым этажом, его руки были прижаты к сетке. Все бросились помогать ему, а он целых два часа кричал, чтобы его оттуда вытащили».
Трофим, по словам матери, «умен и проницателен», постоянно спрашивает, когда приедет папа, почему он уехал и почему у него такая плохая работа.
Семья Молодых живет согласно высокому уровню жизни советских разведчиков. У них новая квартира в Москве. У них есть няня, которая присматривает за детьми, пока мать выполняет свои обязанности заведующего отделом культуры в райкоме партии. В обязанности входит преподавание и организация праздничных мероприятий. Им скоро поставят телефон.
Няня детей, девушка, приехавшая в Москву из провинции, «определенно не справляется со своей работой». Когда Трофим застрял в лифте, она «стояла и спала», пока другие помогали ему.
Молодый, хоть и занимался в Англии секретной деятельностью, отправил детям новогодние подарки в 1960 году. Трофим получил игрушечную машину, которую можно было разбирать, а Лиза — большого плюшевого медведя.
С женой Галиной Молодый скорее всего познакомился в Чехословакии, когда он работал в Праге. У нее хороший голос, она часто поет на праздниках. Это привлекательная, немного тщеславная женщина, в одном из писем она просит мужа прислать ей белое парчовое платье и белые туфли. Жена так объясняет свое желание: «Я умоляю тебя простить меня, но я хочу хорошо встретить Новый год. Кстати, я буду петь в двух местах. Я умоляю тебя выполнить мою просьбу, первую и последнюю. Я надеюсь, что ты не сердишься, я должна петь, и я должна выглядеть подобающим образом».
Молодый отвечал на это письмо: «Что касается парчового платья — это очень сложно. Здесь не носят парчу. Можно, конечно, заказать, но как его передать тебе? И когда? Ты должна понять, что платье и туфли в карман не положишь».
