На площадке сидят два старичка-служителя в ливреях, чисто выбритые. Такими я их никогда не видел. Они сидят, положив руки на колени, и ждут, пока их звонком позовет начальство — старое или новое, все равно какое».
Злые языки в мадридских гостиных говорили, что Миахе доверили войти в историю, сдав неприятелю Мадрид.
По совпадающим сведениям всех первоисточников, вакуум власти был заполнен усилиями пришедших Миахе на помощь трех сил — коммунистов, социалистической молодежи и беспартийных кадровых военных. В считанные часы Хунта обороны была образована и приступила к работе. Ее состав отражал состав кабинета, однако идейно преобладали в ней коммунисты. Вдохновляющей силой Хунты, по определению британского историка Хью Томаса, первое время был находившийся в Испании уже четвертый месяц советский гражданин — корреспондент «Правды» Кольцов, игравший роль политического советника. Обосновалась Хунта в здании военного министерства. Немногим было известно, что в подвалах того же здания разместился «генерал Гришин»…
К рассвету 7 ноября защитники столицы воссоздали ядро генштаба. Оно включало двух подполковников — Рохо и Фонтану, двух майоров — Касадо и Матальяну и не имевшего военного звания коммуниста Ортегу. Начальником штаба назначили Рохо.
Поскольку Хунта получила свободу действий, лимиты на численность военных сил отпали. Радиостанция Мадрида каждые две минуты призывала мадридцев встать на защиту родного города. Агитаторы Хунты всю ночь на 7 ноября обходили дома и вербовали добровольцев. «Ночная мобилизация» дала неожиданно хороший результат — около 12 000 новобранцев. Приказано было отключить большинство городских телефонов и усилить затемнение. Остатки разбитых колонн Хунта заменяла свежими силами. Мадридская молодежь под обстрелом воздвигала прочные цементированные баррикады.
Старые танки «Рено» и «Шнейдер» были направлены на дежурство к мостам через реку Мансанарес. На Гран Виа сосредоточили небольшую группу старых броневиков — единственный резерв Республики.
Миаха собрал в военном министерстве командиров милиции и профсоюзных работников. Взволнованный, похожий на Санчо Пансу, генерал оказался неплохим оратором. В краткой, пересыпанной крепкими народными выражениями речи он объявил о решимости Хунты сражаться в Мадриде и потребовал за сутки найти еще 40 000 новобранцев.
План Молы и Варелы состоял в том, чтобы решающий удар нанести с запада, через пригородные парки Каса-дель-Кампо и Западный, где республиканская оборона отсутствует и откуда ближе всего добраться до городского центра. Овладение парками позволяло развить наступление через Университетский городок, непосредственно вторгаясь в пределы Мадрида. Вспомогательный, отвлекающий удар националисты планировали провести на юге столицы, наступая через наполовину занятый Карабанчель.
Атаки националистов начались в 6 часов хмурым и дождливым утром 7 ноября. От 10 000 до 12 000 уверенных в победе националистов, имевших вдосталь патронов и снарядов, наступали на 40 000 почти не имевших боеприпасов республиканцев. У Варелы имелось 50–60 танков и бронемашин — вдвое больше, чем у Миахи, и в два-три раза больше самолетов. На весь Мадрид имелось не более 500 снарядов (менее десяти штук на пушку) и патронов на три часа боя. Поэтому 50 республиканских орудий почти все время молчали, а командиры пехотных колонн раздавали дружинникам холостые патроны под видом боевых.
Туман и дождевая мгла к счастью для защитников несколько суток не позволяли националистам использовать авиацию, а текущая по западной окраине Мадрида и имеющая каменистые берега речка Мансанарес сильно ограничивала использование бронетехники, что практически уравнивало шансы сторон.
Поначалу удары Африканской армии напоминали разведку боем, но сила их непрерывно нарастала. 7-12 ноября вошли в историю как время решающих боев за Мадрид.
Инициатива полностью была у националистов, республиканцы едва успевали отбиваться. «Одна за другой уходили к фронту пестрые толпы, чтобы растаять под огнем. Они шли на смерть добровольно, готовые погибнуть за идею», — писала позже газета «Таймс». В Карабанчеле и в Каса-дель-Кампо шли упорнейшие бои. «Мятежники засыпали огнем… Грохот взрывов не смолкает. На набережных бушуют настоящие огненные вихри», — писали очевидцы. Часть баррикад была разрушена.
9 ноября у националистов, казалось, появился серьезный шанс. Марокканская кавалерия Ягуэ, дождавшись обеденного времени дружинников, разгромила сторожевую охрану Толедского моста и ринулась прямо к центру города. В здании военного министерства поднялась паника. Генерала Миаху члены Хунты силой волокли к автомобилю. Но прочие командиры Африканской армии, скованные на других участках, были не готовы поддержать Ягуэ. Республиканцы сумели закрыть прорыв и отбросить кавалерию, потрепав ее пулеметным огнем. Паника улеглась.
Ценой жестоких потерь необученные и кое-как оснащенные мадридцы тормозили наступление врага. Звучали мрачные приказы: «Оружие брать у мертвых, не теряя ни секунды». Мадрид расходовал последние боеприпасы. Связи с правительством в Валенсии не было. О резервах не было ни слуху ни духу. На взволнованные телеграммы Миахи о необходимости помощи военный министр через несколько суток отбил брезгливый ответ — «Хунта обороны Мадрида пытается прикрыть свое поражение».
За три самых напряженных дня фронтального штурма столицы единственным подкреплением, полученным республиканцами, стала 11-я и 12-я интернациональные бригады (в совокупности — 8000 штыков). Парадным строем, отбивая шаг, под звуки военных маршей они прошли по городу с востока на запад. Вид хорошо обмундированных и вооруженных новыми винтовками интербригадовцев заметно поднял боевой дух мадридцев.
Интернациональные бригады тут же были направлены в самую гущу событий — на поляны и в перелески парка Каса-дель-Кампо, где не было ни траншей, ни окопов, ни даже наблюдательных пунктов. Интербригадовцы тем не менее вступили в бой дружно и с воодушевлением, озадачив тем самым националистов.
К 10–11 ноября Мола и Варела убедились, что фронтальный штурм столицы проваливается. Окрыленная легкими победами в Эстремадуре и имевшая богатейший опыт боев в горах и долинах, но не в мегаполисе, Африканская армия пробуксовывала на мадридских окраинах, плохо знакомых и непонятных ее солдатам и даже генералам. Ударные ее соединения не смогли сокрушить вражескую оборону. На глазах сокращались боезапасы артиллерии и количество наступающих.
Не сумев прорваться в Карабанчеле, националистическое командование заметалось. Оно обрушило серию ударов на Каса-дель-Кампо, потом вторично атаковало Карабанчель, затем снова перенесло основные усилия к северу. Националисты медленно теснили неприятеля, но так и не продвинулись дальше Мансанареса, несмотря на отважные и решительные атаки. У мостов их встречали пулеметные и танковые заслоны, а переправа вброд оборачивалась огромными потерями.
Количество мостов через Мансанарес, годных к переправе, с каждым сражением сокращалось. Сеговийский мост по ошибке разрушили германские бомбардировщики, старавшиеся уничтожить республиканский заслон на восточном берегу реки. Французский мост дружинники взорвали, когда на него яростным броском ворвались пехота и конница националистов.
