Все произошло мгновенно. Только что Харрисон стоял у своей машины, и вот уже он лежит лицом вниз в протоке с пулей в животе. Он несколько раз дернулся и замер. Я видел, как вода вокруг него становится красной.
Реакция моих спутников не заставила себя ждать. Манчини открыл багажник и умелым движением схватил ружье. Одной рукой достал из коробки патрон и вогнал его в патронник, а другой передернул затвор. Когда ко мне вернулся слух, он уже был в десяти шагах от меня. И целился в меня. Сю замешкалась, но все-таки вышла из машины и остановилась в нескольких шагах от Манчини.
– Что случилось, черт возьми? – спросила она.
Я держал пистолет одним пальцем за спусковую скобу, чтобы они видели, что я не сошел с ума. Другой рукой я взял лежавший на капоте автомобиля Харрисона пакет с чипсами, медленно развернулся и приложил палец к губам.
Ни слова больше.
Пока они в недоумении наблюдали за мной, я достал из пакета беспроводной микрофон.
За все время сделки он не положил в рот ни одного ломтика чипсов. Вот эта несуразность меня и насторожила. Но теперь я знал ответ. В пакете лежало записывающее устройство размером с бумажник, прикрепленное изнутри скотчем. Не самое навороченное устройство, но довольно качественное. С такого близкого расстояния оно наверняка передавало каждое наше слово. Я бросил его на землю и растоптал подошвой ботинка. Сю и Манчини смотрели на меня с возрастающей тревогой.
Я сказал:
– Нас только что развел тайный агент.
33
Атлантик-Сити
Небо над крышами небоскребов светлело. Восход солнца не такое уж чудо, каким его описывают в туристических буклетах. Я бы сравнил его с тусклым светом маяка, луч которого постепенно становится все ярче. На город опустился утренний туман, окутав улицы солоноватой дымкой.
От моей кожи пахло засохшей кровью.
Новенький «Бентли-Континенталь» Лейкса сверкал черной краской снаружи и поражал кремовой роскошью кожаного салона. Это была быстрая дорогая игрушка, с сенсорным экраном бортового компьютера на центральной консоли. Когда я включил зажигание, из динамиков полилась любимая музыка Лейкса. «Времена года» Вивальди. Мотор заурчал, как домашний кот.
На парковке у отеля «Челси» я освежил грим. Если уж Лейкс заметил разницу во внешности, агент Блекер раскусит меня в момент. Подправить профессиональный макияж не так уж сложно. Волосы, цвет глаз, очки, походка, голос – все осталось со мной. Нужно было только подретушировать морщины и цвет лица. Когда все было закончено, я снова выглядел как огурчик. Конечно, в отсутствие костюма образ был менее убедительным, но я сделал все возможное.
Спустя десять минут я припарковался на улице напротив отеля и заплатил за полчаса стоянки. Кофейня в холле отеля «Чел-си» готовилась к утреннему часу пик. Ребекка Блекер ждала меня в баре. Она расположилась в уютном кожаном кресле, закинув ногу на ногу, и смотрела на двери отеля, готовая к тому, что я опоздаю. Я оправдал ее ожидания. Сигарета у нее в руке сгорела до самого фильтра. Она сразу заметила меня и подняла руку, как будто я мог ее не узнать.
Она бросила окурок в кофейную чашку.
– Должна сказать, Джек, я удивлена тем, что вы вообще пришли.
Я молча сел в кресло напротив нее.
– Сегодня без костюма? – спросила она.
– Он в чистке, – сказал я. – Разве закон не запрещает курить в помещении?
– Закон и воровать запрещает, но это не останавливает желающих.
Она выразительно посмотрела на меня и выбила из пачки новую сигарету. Если бы я не знал, что она не спала всю ночь, ни за что не догадался бы. Ее жакет помялся на локтях, и юбка была расстегнута на две пуговицы, но взгляд был по-прежнему ясным и цепким, а подводка на веках свежей, как будто она только что ее нанесла. Волосы падали на плечи мягкими волнами. К нам направился официант, но она жестом остановила его.
– Я выполнила вашу просьбу и побывала на том месте, – сказала она. – У вас дурная привычка связываться с нехорошими людьми. Машина, которую вы сожгли, принадлежала Харрихару Тёрнеру.
Я пожал плечами:
– Понятия не имею, о чем вы.
– Я устала слушать одно и то же.
Я покачал головой. Вряд ли она настолько наивна, что надеялась на другой ответ.
Блекер вздохнула:
– Вы хоть знаете, кто такой этот Харрихар Тёрнер?
– Кажется, его называют Волком?
– Да, – сказала она. – Волком. Прямо-таки аристократический титул. Он мнит себя хозяином города, что, возможно, соответствует действительности. Мы периодически пытаемся посадить его за убийства, наркотики, детскую проституцию и прочие шалости, но пока не преуспели. Он ведет себя так, будто он наш мэр.
– Мерзавец, судя по всему.
– Да, но мерзавец с туго набитым карманом. Знали бы вы, скольких свидетелей я из-за него потеряла.
– Так уж работает наша судебная система.
Она фыркнула.
– Следует приглядеться, не связан ли он с тем ограблением, о котором вы говорили, – сказал я. – Такой парень, как он, вполне может позволить себе взять казино.
– У вас есть какие-то основания для таких предположений? – Да нет, просто любительское мнение заинтересованного гражданина.
– Продолжайте.
– Я вам ничего не обещал. Если вы думаете, что я принесу вам улики на блюдечке, то глубоко заблуждаетесь. Я просто говорю, что я сделал бы на вашем месте. И пытаюсь быть вам полезным.
– По-моему, вы пытаетесь убедить меня в том, что вас нужно оставить на свободе.
Я кивнул:
– И это тоже.
Блекер откинулась на спинку кресла:
– С моей точки зрения, вы попросту переводите стрелки. Вы сдаете мне Гарри Тёрнера, чтобы отвлечь мое внимание от Маркуса Хейса. Но я его все равно достану.
Я покачал головой:
– Вы неправильно меня поняли. Я надеюсь, что вы поймаете обоих. И вообще поймаете всех, кто участвовал в этом ограблении. Арестуете и упрячете за решетку до конца дней. Если этот Волк хотя бы наполовину оправдывает свою репутацию, пожизненный срок – самое мягкое из того, чего он заслуживает.
Она усмехнулась:
– Это точно.
– Но искать надо в правильном направлении. Вы вот говорили, что вам плевать, даже если Маркус Хейс ограбит Форт-Нокс. Другое дело – Волк. Это действительно ценная добыча. Если вы сможете прижать его к стенке, это будет серьезная победа.
– И в каком же направлении мне искать, мистер Загадка?
– Надо искать третьего стрелка, – сказал я. – Это даст необходимую зацепку.
Мы какое-то время помолчали. Блекер пристально смотрела на меня и дымила сигаретой. Она смирилась с тем, что из меня ничего не вытянешь. В конце концов, законов я не нарушал. Она догадывалась, что я причастен к этому делу, но понимала: я не скажу ровным счетом ничего, что может быть истолковано против меня. Я хладнокровно вел свою партию. Если она хочет получить от меня помощь, то должна играть по моим правилам. Впрочем, вряд ли ее радовала такая перспектива. Она смотрела на меня таким взглядом, каким матери иногда смотрят на детей, мысленно умоляя их не галдеть.
