– Аня, пожалуйста, успокойся.
– Я спокойна! – закричала я. – Поверь, я очень спокойна, учитывая, что сегодня произошло. Я просто не понимаю тебя и не знаю, что ты хочешь.
– Я сам не уверен. И чувствую себя ужасно. Иногда мне кажется, что я совершил большую ошибку.
– Саид, я не знаю, что ещё можно сказать. Ты принял решение. У меня нет никакого выбора – только согласиться. Просто очень обидно, что ты так поступаешь с девушкой, которая была готова ради тебя на всё. С девушкой, которой ты сделал предложение, которая ни в чём тебя не обманула и не дала повода в себе сомневаться. Я не понимаю, но не могу ничего изменить. Мне придётся начинать новую жизнь, но совсем не так, как я рассчитывала. Быть твоим другом я не могу и не хочу и смысла продолжать общение не вижу. Лучше всего попрощаться и попытаться забыть друг друга.
– Аня, а ты уже уволилась? – спросил Саид, помолчав. – Тебе есть где жить?
– Очень своевременный вопрос, – съязвила я. – Мерси за беспокойство, как-нибудь разберусь со своей жизнью. Прощай.
– Аня, подожди…
Но я уже повесила трубку. Саид попытался позвонить ещё несколько раз, я не отвечала. Потом он прислал СМС с извинениями, я и его проигнорировала.
Около полуночи пришла Нина. Она заглянула в мою комнату и удивилась, что я сижу в темноте.
– С тобой всё в порядке?
– Почти, – ответила я. – Просто поссорилась с Саидом.
– Ну ничего, милые бранятся – только тешатся. Помиритесь.
Я криво усмехнулась, но, к счастью, Нина не стала допытываться. Она горела желанием поболтать и чуть ли не волоком вытащила меня на кухню. Я отбивалась, но безуспешно: пришлось долго выслушивать подробности её взаимоотношений со шведом. Я мало вникала в смысл восторженного щебетания подруги, только изредка поддакивала или кивала головой. Наконец Нина выговорилась и спросила, почему я такая вялая. Я сослалась на усталость и тут же смылась в свою комнату.
Этой ночью мне так и не удалось уснуть. Я ворочалась, вздыхала, размышляла и всё больше впадала в уныние от своих мыслей. Что делать, что делать, что мне делать… Я не видела выхода. Уезжать за границу – но куда? Получить рабочую визу крайне сложно, а ехать нелегально… Ну, предположим, я поеду в какую-нибудь Турцию или Болгарию по туристической путевке и останусь там работать. А потом что – депортация? Я всегда находилась за рубежом вполне легально, иметь неприятности с полицией не входило в мои планы. Чем благополучнее страна, тем труднее туда попасть и тем строже законы для потенциальных эмигрантов, а ехать куда-нибудь в Центральную Африку мне совершенно не хотелось.
Сон так и не шёл. Когда стало светать, я встала, тихо оделась и вышла из квартиры, чтобы побродить в одиночестве.
Оставшиеся три дня я гуляла и избегала общения с друзьями. Мне хотелось стать невидимой, заснуть на десяток лет или спрятаться так, чтобы никто меня не нашёл. Мама сообщила, что сделала все необходимые документы, я с удивлением узнала, что отец без проблем подписал у нотариуса согласие на мой брак. У меня не повернулся язык сказать, что свадьбы не будет. Саид названивал по нескольку раз в день и заваливал меня электронными письмами. Я постоянно зарекалась поднимать трубку, но каждый раз какая-то сила заставляла меня отвечать на его звонки. Эмоции схлынули, мне уже не было так больно, а Саид почти открыто признавал, что совершил ошибку. К моменту моего отъезда из Москвы мы стали общаться почти как прежде, только более сдержанно. Я не знала, что делать: послать его к чёрту или попытаться наладить отношения. В глубине души теплилась надежда всё-таки выйти за Саида замуж, но я сомневалась, смогу ли доверять ему, как прежде. С другой стороны, какие у меня варианты? Возвращаться в Москву, снова идти на ресепшен и отдавать львиную долю заработка за аренду квартиры, не видя особых перспектив ни в карьере, ни в личной жизни? В Твери тем более делать нечего, а уехать за границу малореально.
Во вторник я собрала вещи, попрощалась с Ниной и села в автобус. Часть сумок была переправлена домой заранее, но всё равно багажа набралось прилично. Мама встретила меня на станции. От неё не укрылись моя нервозность и подавленность. Я хотела оттянуть откровенный разговор и неизбежное признание, но мама буквально атаковала меня вопросами. Как только мы добрались до дома, пришлось каяться. К тому моменту я уже была в состоянии говорить на эту тему спокойно и постаралась изложить случившееся в самых мягких выражениях. Тем не менее мама тут же схватилась за сердце, и оставшуюся часть вечера я провела, убеждая её, что всё ещё может наладиться. Она, в свою очередь, пыталась успокоить меня – мы просидели на кухне до глубокой ночи и обе не раз всплакнули.
На следующий день пришла тётя. Мама по телефону уже ввела её в курс дела. Тетя с порога стала возмущаться «этими паршивыми арабами», которые не умеют держать слово и ни во что не ставят русских девушек. Весь вечер она промывала мне мозги и предлагала кандидатуры в мужья из числа своих бывших учеников. Уверена, большинство из этих «кандидатов» и не ведали, что их судьба висит на волоске и находится в тётиных руках. Зная её характер и умение пробивать лбом любую стену, я бы не удивилась, если бы тётя и впрямь поставила какого-нибудь бедолагу перед фактом: он должен жениться на её племяннице. Но это никак не входило в мои планы, я поблагодарила тётю за заботу и решительно отказалась.
Следующие две недели я провела дома, не зная, чем заняться. Помогала маме с готовкой и уборкой, гуляла, сидела в Интернете. Из интереса я перечитала множество форумов русских эмигрантов. Большинство женщин, как я и предполагала, остались за границей, выйдя замуж (иногда фиктивно) и таким образом получив официальный статус. Рабочих программ, по которым могла бы уехать незамужняя девушка 25 лет, практически не было. Иногда попадались вакансии в сфере туризма, но преимущественно в том же Египте или Турции. Я не имела соответствующего образования и опыта, да и платили там копейки. Довольно легко оказалось найти работу танцовщицы или массажистки, но эти объявления я даже не хотела рассматривать – от них за версту пахло криминалом. Множество фирм предлагали посредничество в официальном трудоустройстве за рубежом – в любой стране на выбор, но я почти не сомневалась, что это обычное кидалово на деньги. Учебные программы стоили дорого, а у меня не было денег. Просидев так несколько вечеров, я окончательно впала в уныние. Не имея хорошей прикладной профессии, родственников или жениха за границей, уехать в цивилизованную страну было невозможно, по меньшей мере очень сложно и рискованно. Получить туристическую визу и остаться на свой страх и риск… я хорошо понимала значение слова «депортация» и совершенно не хотела такого рода приключений.
С Саидом мы разговаривали почти каждый день – через Скайп или по телефону. Он так же, как и прежде, интересовался моими делами, говорил о любви и порой ревновал. Иногда, забывая о его предательстве и своей нынешней неустроенности, я даже получала удовольствие от общения. Но мы оба понимали, что долго так продолжаться не может. Я находилась в подвешенном состоянии, а он твердил о любви, но не возвращался к разговорам о свадьбе. Мама была в панике, хотя старалась этого не показывать. Она не задавала вопросов – по моему выражению лица всё и так было понятно.
