На следующее утро я попрощалась с Саидом, мысленно поблагодарив его за то, что в этот раз он хотя бы не приставил к нам свою маму. Как только за мужем захлопнулась дверь, я кинулась к ноутбуку… и не смогла найти подходящих рейсов. Самолет с моими помощниками должен приземлиться в Египте через два дня, а Саид обещал вернуться примерно через неделю. Но я не могу рисковать – вдруг ему вздумается приехать раньше? Улетать надо как можно быстрее, но, как назло, на ближайшие дни нет билетов. Единственный вариант – лететь порознь: сначала я из Каира, спустя несколько часов Лена с Валидом из Александрии. Я страшно расстроилась, но выхода не было – пришлось бронировать эти билеты, пока их не перехватили. Мне совершенно не хотелось расставаться с Валидом на несколько часов, отдавая его совершенно постороннему человеку, но ещё больше я боялась потерять время и упустить шанс вылететь из Египта. Вдруг Саид вернётся и увезёт нас в Каир? Этого никак нельзя допустить. Дрожащими руками я заполнила форму и оплатила билеты со своей карты.
Не помню, как прошли эти последние дни. Я до последнего момента не собирала вещи, чтобы не накликать неприятностей. Прежде я никогда не страдала суевериями, но сейчас цеплялась за каждую соломинку. У меня всё валилось из рук: еда подгорала, ключ забывался в дверях, я постоянно за что-то хваталась и ничего не могла довести до конца. Я часто срывалась, плакала, кричала на Валида и тут же хватала его в охапку, целовала и просила прощения.
На этот раз я решила взять Шикобелло с собой. Пришлось искать ветпаспорт, проверять наличие отметок о прививках и ехать в ветеринарную клинику, чтобы получить бумагу, необходимую для перевозки животного. Все эти хлопоты отнимали время, но с другой стороны, они отвлекали меня от тревожных мыслей. Я почти перестала спать и жила на антидепрессантах и успокаивающих таблетках.
Как только Лена приехала в Александрию, мы встретились в кафе. Это была моя инициатива: я хотела заранее познакомить их с Валидом и посмотреть, как он поведет себя с незнакомой женщиной. Обычно сын относился к чужим людям настороженно.
Лена оказалась полноватой брюнеткой за тридцать, ничего пугающего я в ней не увидела. Она неплохо поладила с Валидом, чувствовалось, что у неё есть навык обращения с маленькими детьми. Я сказала сыну, что Лена – моя подруга, которая повезет его в Россию, потому что мама не может полететь с ним, но мы обязательно встретимся в тот же день в другом аэропорту.
И вот настал день отъезда. Я проснулась на рассвете и долго расхаживала по квартире, разговаривая сама с собой. Только бы всё удалось… Неужели я больше не вернусь в эту квартиру? Как отреагирует Саид, когда узнает? Нет, не нужно об этом думать, пока не нужно… Самое трудное – ждать прибытия Валида в Москве. Вдруг что-то сорвётся, а я и не узнаю?
Валид ещё спал. В восемь утра я набрала номер Лены. Она подтвердила, что в половине десятого будет ждать нас в условленном месте. Захлопывая дверь, я нашла в себе силы не оглянуться. Разбуженный и наспех покормленный Валид капризничал, но у меня не было возможности взять его на руки. Шикобелло притих в клетке. Мы поймали такси на одной из боковых улиц и ровно в назначенный час приехали в Монтазу. Лена уже ждала нас в парке. Водитель терпеливо курил за рулём, пока я передавала ей Валида и один из чемоданов, у меня брызнули слёзы, но времени на прощание не оставалось. В последний раз поцеловав сына и прошептав на ушко: «Мама тебя любит, до встречи», я наконец выпустила его из рук. Лена попросила меня не плакать, чтобы не давать таксисту лишний повод нас запомнить, и я быстро вернулась в машину. Только отъехав на приличное расстояние, я решилась оглянуться и издалека ещё раз посмотрела на Валида.
Водитель высадил меня у выхода из парка. Я рассчиталась, оставив щедрые чаевые, и пересела в заранее заказанную машину. Всю дорогу до аэропорта я молилась.
Потянулись томительные часы ожидания. Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем нас посадили в самолет. Я постоянно глядела на часы и гадала, почему время остановилось, а люди двигаются, как в замедленной съемке. Хотелось кричать, плакать, куда-то бежать и чем-то заниматься, лишь бы отвлечься от тревожных мыслей.
Перелёт оказался утомительным как никогда. Я дёргалась и постоянно смотрела на часы. Где сейчас Валид? Всё ли у них в порядке? Попутчик попытался завязать со мной непринуждённый разговор, но, увидев мою реакцию, обиделся и отвернулся к иллюминатору. Шикобелло смирно сидел в клетке и только испуганно зыркал глазами. Казалось, прошло не четыре часа, а четверо суток, прежде чем мы наконец приземлились в Домодедово. К тому моменту я окончательно извелась. Как только шасси самолета коснулось земли, я включила телефон и отправила Лене СМС. Ответа не последовало.
Проходя паспортный контроль и получая багаж, я постоянно смотрела на экран мобильника. Наверняка телефон выключен, потому что они в полете… Мне не о чем волноваться… Но сердце не верило доводам разума и продолжало отстукивать барабанную дробь.
В толпе встречающих я увидела свою маму. Мы стояли и плакали, не в силах сказать ни слова. Люди шли мимо, задевая нас своими чемоданами, – ни я, ни мама не обращали на это никакого внимания. Как же давно мы не виделись… Сколько всего случилось за это время… Я впервые поняла, насколько мне не хватало матери. Утерев слёзы и с трудом уняв дрожь в руках, я оттащила свою сумку в сторону. Осталось самое главное – дождаться Валида.
Мама засыпала меня вопросами, на которые я не могла ответить. Я вообще была не в состоянии нормально говорить. Ежеминутно глядя на часы, я продолжала набирать телефон Лены. Номер выключен. Это нормально, так и должно быть, ведь в полете не разрешают пользоваться мобильными. Почему мне страшно? Я гнала от себя дурные предчувствия, но ожидание с каждой минутой становилось всё более невыносимым.
Вышли первые пассажиры. Мы отчаянно высматривали в толпе Лену и Валида. Их не было. Я вцепилась рукой в ограничитель и убеждала себя, что они просто долго получают багаж. Сердце ежесекундно вздрагивало и норовило выскочить из груди. Поток людей стал меньше, затем у выхода вновь замаячили пассажиры. Онемевшими губами я поинтересовалась, откуда они прилетели. Полный добродушный дядечка удивленно посмотрел на меня и ответил: «Из Мюнхена».
На всякий случай мы простояли ещё полчаса. Я отказывалась верить в худшее и, цепляясь за призрачную надежду, была готова ждать хоть до ночи. Телефоны Лены по-прежнему молчали, но я с упорством обреченного продолжала долбить по клавишам.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мама увела меня вглубь зала и усадила на кресло. Мы смотрели друг на друга, не зная, что делать.
– Интернет… – осенило меня, – Мне нужен Интернет.
Минут десять мы бестолково бегали по аэропорту в поисках вай-фай или интернет-кафе. Потом мама предложила:
– Постой. Давай попробуем выяснить в самом аэропорту. Скажем, что мы встречали родственников, а они не прилетели и не отвечают на звонки. У них должна быть информация.
Мы пошли в справочную. Серьёзная девушка в очках уточнила номер рейса, фамилии пассажиров и защёлкала мышкой. Через несколько секунд она сообщила, что в самолете их не было. Я находилась в полуобморочном состоянии и только кивнула в ответ. Минут через пятнадцать девушка сказала, что билеты на Елену и Дмитрия Коноваловых были выписаны, но эти пассажиры не проходили регистрацию, видимо, опоздали или по какой-то причине не попали на рейс.
