Рудый всплеснул руками в ужасе:
— Как раз этого и боюсь!
Они потихоньку крались вдоль стены, прислушиваясь к топоту,
крикам. Однажды мимо пробежала целая толпа, едва не наступив Рудому на пальцы.
Он замер, не зная, за что хвататься: за ножи, саблю или за голову.
Сбежав на поверх ниже, они прошли мимо сонных гридней. Несмотря
на позднюю ночь, они вовсю грохотали молотками, держа в зубах веером гвозди:
ставили деревянную перегородку в длинной, как кишка, палате. На узкой лестнице
повстречали идущую снизу женщину, которая держала на подносе целую гору чашек,
чаш и два узкогорлых кувшина. Чашки, сложенные высокой стопкой, дребезжали на
подносе, двигались. Рудый похолодел, вообразив во всей мощи оглушающий визг,
вжался в стену. Баба медленно протопала вверх по ступенькам, больно ткнув под
дых толстым локтем. Ее выпученные, как у совы, глаза не отрывались от
качающейся стопки чашек.
Рудый проводил ее застывшим взглядом, прошептал:
— Не доживу до утра...
— Не отвлекайся, не отвлекайся! — предостерег
Олег. — Таким женщинам полтинник цена. Один теряет — другой находит.
— Святой отец, — воскликнул Рудый
шокированно. — Этому в пещере не научишься!
На четвертом поверхе через палату шел молодой красивый русич
— в полном доспехе, забрало угрожающе опустил на глаза. За плечами, как под
ударами ветра, развевался широкий красный плащ... На высоких сапогах звякали
грубые железные шпоры.
— Он с тебя ростом, — сказал Олег вдруг.
— Ну и что? — возразил Рудый подозрительно. —
Если ты думаешь то, что я думаю, то не хочу об этом думать вовсе...
— Можешь придумать что-то лучше?
— Могу. Дай время.
— Не могу дать то, чего у нас нет.
Олег быстро догнал русича, игнорируя подозрительные взгляды
стражи, спросил вкрадчиво:
— Воевода Красномир?
Русич резко остановился, глаза в прорези блеснули
подозрением:
— Я тебя не знаю.
Его ладонь опустилась на рукоять меча. Олег сказал
торопливо:
— Я выполняю особые поручения князя. Особые!
Рука воеводы осталась на мече, но пальцы ослабили хватку.
Голос прозвучал сухо:
— Лазутчик или разведчик... Что надо?
— Князь велит срочно явиться. Мы ему доставили... гм...
новости.
Красномир пожал плечами, повернулся было к лестнице, но Олег
придержал его за локоть:
— Лучше сюда! Не надо, чтобы видели другие.
Красномир вскинул красивые соболиные брови:
— Но князь на первом поверхе! Он сейчас допрашивает
женщин!
— Отсюда есть другой ход, — сказал Олег
многозначительно. — Для особо приближенных.
В глазах Красномира блеснул острый интерес. Он пошел вслед
за Олегом, они миновали стражей, целую группу воинов, что с факелами и
обнаженными мечами по второму и третьему разу заглядывали во все двери.
Олег толкнул дверь, где затаился Рудый, пропустил Красномира
впереди себя. Послышался глухой стук. Олег поспешно закрыл дверь за собой,
ухватил шатающегося воеводу, вдвоем раздели. Рудый с тихими проклятиями влез в
чужую одежду и доспехи. Олег туго связал Красномира, заткнул рот кляпом. Рудый
затолкал Красномира под кровать, заботливо опустил старенькое покрывало до
самого пола.
Спускались плечом к плечу. Олег громко рассказывал
лжевоеводе, как гонялись за лазутчиками Рюрика, как ловили проклятого хитрого
Рудого. Рудый надменно кивал, надувал щеки, но лицо от факелов старательно
отворачивал. Несколько раз мимо пробегали взмыленные стражи, они переворачивали
столы и скамьи, заглядывали, вконец одурев, в каждую мышиную норку.
Олег и Рудый прошли через огромный зал к закрытым дверям,
где прохаживались четверо стражей огромного роста. Холодея от страха, Рудый
сделал нетерпеливый жест, и дверь перед ними распахнулась. Рудый шагнул через
порог. Олег услужливо держался рядом, он-де под рукой могучего воеводы. А Рудый
в этот момент едва не завизжал от страха: навстречу бежали двое смердов, держа
на поводу огромных псов.
Олег прижался к стене, загородив собой Рудого. Гридни с
псами мчались в зал, оставив за собой запах пота и псины. Один крупный кобель с
налитыми кровью глазами вздумал на ходу потянуться носом к Рудому, но гридень
поволок его за собой, едва не оторвав голову.
Рудый заспешил вниз, прыгая через две ступеньки. Олег едва
поспевал, а на нижней ступеньке сказал с одобрением вполголоса:
— Я уж было думал, ты устал!
— А ты видел зубы этих зверюг? — огрызнулся Рудый.
На втором поверхе, проскочив третий на едином дыхании, Олег
замедлил шаги, сказал задумчиво:
— Личная охрана воеводу знает! Не пройти.
Рудого зашатало, он прошептал в ужасе:
— В кого я должен облачиться теперь? В князя? Княгиню?
Олег окинул его критическим взглядом:
— Пожалуй... пожалуй, теперь сыграешь самого себя.
Рудый бурно запротестовал:
— А что-нибудь полегче?.. Я — натура сложная,
разносторонняя. К тому же я сам не помню, какой я на самом деле.
Выждав, когда палата на какое-то время осталась пустой, Олег
вспрыгнул на подоконник. Рудый был на полпути к нему, когда послышался треск,
на подоконник посыпались древесные крошки. Пещерник с выпученными от усилий
глазами отогнул решетку, выдрав ее из толстого бревна. Рудый протиснулся
следом, повис на руках в холодном ночном воздухе на высоте второго поверха, в
опасной близости от земли, где все еще бегали стражи. Пещерник вылез следом,
пробежал по отвесной стене, как муха, всюду заглядывая в окна.
Наконец он поманил Рудого, и тот, втыкая нож, цепляясь
окровавленными ногтями, кое-как добрался до нужного окна. В парадном зале
сидел, выпрямив спину, на огромном троне Твердислав. Перед ним на скамье плечом
к плечу застыли бледные и напряженные Умила и Гульча, между ними сонный Игорь
тер кулачками глаза. Твердислав наклонился вперед, всматриваясь в Умилу, голос
его был резким:
— Ты должна знать планы мужа! Ночная кукушка перекукует
дневных... я имею в виду воевод, а не тех девок, про которых и тебе все
известно!
В палате был еще Лист — массивный, насупленный, с
перекошенной набок рожей. Он стоял почти у двери, словно старался выглядеть
одним из столбов. Умила сидела с несчастным лицом. Рудый порадовался, что Рюрик
не с ними, — ворвался бы с воплем, кинулся бы спасать, забыл про решетки
на окнах... Кстати, как пещерник собирается пройти? Медвежью силу нагулял на
своих кузнечиках. В каких только берлогах спят зимой те кузнечики?
Умила медленно покачала головой, глаза были тусклыми, голос
мертвым...
