Красный чадящий свет метался по темнице, к гнили примешался
запах крепкого пота, немытых тел и горящего дерева. Морш вошел в темницу
последним, властно крикнул еще с верхней ступеньки от самой двери:
— Пещерника — к той стене! Цепи там готовы, ждут.
Остальных связать потуже, посадить под стену напротив.
Туран распахнул пасть, проревел:
— Ковать?
Морш не сводил с Олега оценивающего взгляда:
— Да, лучше не рисковать. Скуй одной цепью, а цепь
прибей к стене. Чтобы не дотянулись до этого... опасного...
Олега грубо вздернули на ноги, кто-то ударил ногой в спину,
захохотал. Он смутно чувствовал, что на кисти надевают железные браслеты. В
раскрытую дверь внесли походную кузню, заполыхал горн. Бухая молотами,
пещерника приковали к огромным, как оглобли, железным штырям — те на вершок
торчали из сплошной каменной стены.
Туран медленно поворачивал головой, проревел с удивлением в
голосе:
— Змея Горыныча... Этот сильнее?
Морш щелкнул пальцами, бросил резкую фразу. Олег разом
ощутил все тело: боль, ушибы, разбитые губы, рассеченное лицо. Он попытался
шевельнуть руками. Цепи зазвенели, но кисти были прикованы к штырям намертво.
Он скривился от острой боли, правый глаз заливала кровь с рассеченного лба,
прохрипел:
— Мразь... все предусмотрел...
Морш спустился к нему вниз, внимательно осмотрел и потрогал
цепи:
— Мы решили использовать эту темницу, когда узнали, что
русины Рюрика вышли без него. Неплохо, верно? Признаться, сперва ты нас
обставил. Неделю мы ждали выхода войска, потом догоняли, долго рыскали по всему
побережью. Путаницу внес и драккар — мы решили, что все погибли и наши проблемы
уже решены. Затем долго не могли понять, какой же дорогой пошли... Не самой
короткой и безопасной, понятно, — на это не попались, но какой? Пришлось
искать по всем направлениям. Потом я сообразил, что надежнее устроить засаду
перед самыми воротами Новгорода! Их-то не минуете.
— Первые покушения... — прохрипел Олег, губы еле
двигались, — были твои?
— Мои. Семеро Тайных не знали. Они и сейчас не ведают.
Не радуйся, ты же знаешь их... Никто не поможет. Я убедил Фагима, что ты опасен.
А Фагим сильнее остальных шести, вместе взятых. Мы объединили с ним усилия, и
вот ты здесь.
— А Гульча?
Морш засмеялся:
— Гульча?.. Из нее выйдет хороший воин тайной войны.
Сама невинность, верно?.. Но самые красивые змейки — самые опасные, ты прав.
Он пошел из темницы, уже на ступеньках остановился,
всмотрелся в разбитое лицо пещерника, залитое кровью.
— А не прячешь ли ты чего в рукаве?
Туран грубо сорвал с Олега одежду. Олег плюнул ему в глаза
кровавым сгустком. Туран с удовольствием ударил пещерника по лицу. Голову
пещерника мотнуло, на стену плеснуло кровью, как из чаши. Олег бессильно уронил
голову, обвис на руках. Из разбитого лица побежала струйка крови.
Туран потряс одежду, с недоумением проревел:
— Нету...
Морш поморщился:
— Я не это имел в виду. Ладно, оставь все как есть.
Пещерники часто сидят голыми, как животные, в своих норах.
Он сделал в воздухе пассы, задвигались Рюрик и воеводы,
застонала Умила. Морш вышел, ушли воины, дверь захлопнулась — толстая,
несокрушимая. Слышен был грохот задвигаемых засовов. В стене в железной чаше
полыхал смоляной факел.
В мертвой тишине громко расплакался Игорь. Гремя цепями,
Умила неловко схватила его, прижала, крупные слезы катились по ее исхудавшему
лицу. Асмунд оглядел цепь, он был скован между Рюриком и Рудым, угрюмо молчал.
Его огромные кулаки бессильно упали наземь.
Рудый искоса посматривал на обнаженного распятого пещерника.
Тот всегда держался незаметно, под плащом не особо разглядишь мышцы, хотя Рудый
замечал массивные плечи, их ширину не укроешь, но сейчас потрясенно обнаружил
почти распятого велета — мышцы, как сытые удавы, ни капли жира, грудь широка, а
сам пещерник словно выкован из железа. Руки — корни столетнего дерева, пусти
стрелу — отскочит, как от кондового дуба, разве что чешуйку сшибет. Только
вместо лица — кровавое месиво, да на плечах ссадины, синяки, кровоподтеки:
Туран, когда нес, задевал им о каменные выступы.
Умила начала стучать зубами. Асмунд, разогревшись от
яростной схватки, не замечал холода дольше всех, наконец и он съежился, согнулся.
Рюрик все отводил глаза от распятого пещерника, наконец посмотрел ему в глаза,
невесело скривил рот:
— Отсюда уже не выбраться, да?
Олег уронил голову. Разбитые огромной ладонью Турана губы
шевельнулись с трудом:
— Да... Нас перехитрили. Мы в их власти целиком и
полностью. У нас не осталось в запасе никаких сил...
Рюрик проговорил уже безо всякой надежды:
— Ну хоть что-нибудь!.. Ты же волхв. Вещий волхв!..
Волхвы умеют больше, чем мы, простые и простодушные, как говорит Асмунд.
Олег качнул головой, голос его был мертвым, безжизненным:
— Я — бывший волхв, а против нас сильнейшие маги
Востока! Они досягают мыслью в грядущее дальше, чем я. Мы были на Рюгене, а они
уже готовили этот подвал... Мы едва-едва одолевали их простейшие ловушки на
дороге в Новгород, а они уже мысленно видели нас в цепях. Здесь, в этом
каменном мешке.
Долго сидели молча. Внезапно наверху заскрипели засовы,
тяжелая дверь завизжала на ржавых петлях, распахнулась как от удара.
В дверном проеме появился человек в плаще с надвинутым на глаза
капюшоном. Сзади высилась башнеподобная фигура Турана, еще двое держали факелы,
шлемы и доспехи блестели. Морш, это был снова он, сказал насмешливо:
— Не люблю признавать кого-то правым, помимо себя, но
ты прав! Попались надежно. Ловушки были расставлены заранее, опять ты прав.
Он медленно спускался, свет факелов странно блестел в черных
глазах на мертвенно-желтом лице. Олег спросил с недоверием в голосе:
— Зачем тогда было посылать убийц по дороге?
— Иначе ты начал бы подозревать... А так, избегая простейших
ловушек, угодил в самую главную! Точный расчет.
Двое воинов обогнали мага, торопливо подбежали к Олегу,
ощупали цепи, осмотрели штыри, браслеты на руках пленника. Факелы подносили так
близко, что едва не опалили свои носы, а Олег стиснул зубы — рассеченную кожу
жгло, сильно запахло горелым мясом.
Один из воинов подбежал к Моршу, подал два перышка:
— Целы!.. И береста на месте.
Второй оглядел руки Олега:
— Не натерто! И шерстинки там, где прилеплены.
Глаза Морша удивленно расширились. Он сошел вниз,
остановился перед распятым пещерником:
