Поехали вдоль реки, позади слышались отдельные крики и
затихающий звон. Двое воинов сурового вида молча держались в отдалении. Их руки
всегда были возле рукоятей мечей, глаза не оставляли Олега, но во всех взглядах
он не уловил враждебности.
Весь рашкинцев лежала в зеленой долине, защищенной холмами
от ветров. Олег насчитал тридцать домов, широких, с толстыми стенами, крытых
гонтой. Тридцать домов охотой не прокормишь, а у земледельцев всегда нрав
мягче. В то же время рашкинцев знали как самых лютых нравом... Свирепые боги?
Храбр подчеркнул, что они чтят гостей, которых шлет Перун, бог воинов, не
упомянул даже Велесапокровителя странников, Рода, Сварога... И Храбр, и другие
красноголовые смотрят на него желтыми глазами Лиски. Сколько веков минуло? Он
на миг ощутил приступ боли, Лиска встала перед глазами. Это ее и его дети...
Из домов выходили женщины, дети выглядывали из окон, мужчин
Олег не видел все на охоте, в набегах, ушкуйничают, ходят в наемниках в
Царьграде, даже в Багдаде и далеких странах, где только солнце и пески, где не
знают зимы.
В огромных просторных палатах Храбр давал пир в честь
гостей. Олег и Гульча сидели на почетных местах, стол ломился от яств, кубков с
медом и пивом, гридни вереницей вносили истекающих соком зажаренных поросят,
лебедей, речную рыбу. Гульча не знала славянских обычаев насытилась с первых же
двух блюд, наелась с третьего, с пятого набила живот так, что стало трудно
дышать, но блюда все несли и несли. Гульча только провожала их жалобными
глазами, ноздри красивого носа раздувались, а рядом противный пещерник тихо
посмеивался, отщипывая от каждого лакомства по крошке, да и то не от каждого,
причмокивал...
Гульча перестала считать на двадцатой смене блюд, а их все
несли: свиные уши, вымоченные в кислой ежевике, поджаренную печень кабанчика с
лесными грушами, турьи языки в муравьином соку... Пещерник постепенно ожил,
начал пробовать основательнее. Гульча не удержалась, отщипнула чего то
неслыханно сочного, духмяного, с опасением положила на язык, и там сразу
растаяло нежно. Она непроизвольно сглотнула, чувствуя, что живот вот-вот
лопнет. Пещерник ел уже вовсю, чавкал, брал еду руками. Жирный сок тек по
толстым пальцам, губы блестели. Она возненавидела его — не предупредил, теперь
вот жрет, а она только смотрит!
Храбр часто поднимал кубок, пили здравицу за воинские
подвиги, за Перуна и его воинов. За столом было шумно, с Храбром пировали самые
свирепые воины и самые отличившиеся.
В зал зашел воин, на сапогах тина, к мокрой одежде прилипли
листья. Оставляя ошметки грязи, он прошел через просторную горницу прямо к
столу, бросил на стол перед Храбром связку стрел. Храбр вопросительно поднял
брови. Воин наклонился к его уху, что то прошептал.
Храбр выслушал, кивнул воину на дальний конец стола. Олег и
Гульча с беспокойством посматривали на вождя. Тот наполнил кубок, выпрямился во
весь рост, кольца на поясе громко звякнули.
— Воины Перуна! — прокричал он зычным
голосом. — Пусть не скажут в соседних племенах, что мы не учтивы к
чужим... Ха ха!.. Вот сегодня святой пещерник, пробираясь ночью через лес со
своей послушницей, в темноте нечаянно обронил свои стрелы. Наши воины полдня
лазали по кустам, но собрали все до единой! Я возвращаю их святому человеку и
говорю, что ни одну не уронил зря, ха ха! Только двоих Кабан успел застать
живыми, ха-ха... Возвращаю тебе твои стрелы, святой человек!
Он потянулся через стол, положил связку перед Олегом. Один
из старых воинов покачал головой, сказал недоверчиво:
— В полной темноте... четырнадцать стрел!.. и два
промаха?.. Нам бы такие промахи...
Гульча ответила громким сердитым голосом, который прорезал
шум и гам:
— А что ты хотел?.. Своими стрелами он бы не
промахнулся. Эти были не его, а дураков, которые гнались за нами!
Храбр внезапно шумно фыркнул в кубок, пиво выплеснулось на
стол. Он захлебнулся от смеха:
— Стрелы тиверские?.. А хозяину, небось, сломали шею?
Гульча сказала сердито:
— Кому шею, а кому спину!.. нам делать нечего, как
запоминать.
Теперь уже хохотали все воины, взревывали от восторга,
хлопали ладонями по коленям, стучали рукоятями ножей. Храбр хохотал, запрокинув
голову. В палаты, привлеченные шумом, заглянули повара, заулыбались с
облегчением, исчезли.
Олег сказал смиренно:
— У нас важное дело. И срочное. Я хотел бы выехать
завтра на рассвете.
Он украдкой осмотрел суровые лица, испещренные шрамами. В их
жестоких глазах сейчас пляшет смех. Но рашкинцысамые лютые, самые жестокие...
Храбр сказал успокаивающе:
— Святой пещерник, только свистни!.. Ты принес нам
удачу восемнадцать дураков с их мечами, кольчугами, шлемами. На обменном торге
за хороший меч дают пять хороших коней. Или сорок коров. Кстати, мы захватили
их коней тоже у тиверцев кони хорошие!
Олег кивнул: даже плохая лошадь стоит пять волов, а хороший
боевой конь потянет на целое стадо. Тиверцы славились конями, к тому же были
хорошими оружейниками. В погоню за ним отрядились в полном вооружении, взяли
лучших коней и лучшее оружие, не пожалели. Вот только на свою беду догнали уже
на чужой земле.
Старый воин, что сидел рядом с Гульчей, предложил:
— Я подберу настоящие длинные стрелы. Нашенские! Мы
чтим стрелков, они тоже угодны Перуну.
Другой добавил негромко:
— Я подберу коней.
Храбр подмигнул Олегу одобряюще:
— Им можно верить, святой волхв. Один лучший стрелок, а
другой коней понимает лучше, чем людей.
Олег спросил осторожно:
— А для моей послушницы?
Он ощутил, как напряглась девушка, дыхание ее остановилось.
Храбр отхлебнул из кубка, сыто рыгнул, обнадеживающе пробурчал:
— Не знаю. Пусть сама поглядит. Каких коней выберет,
тех и отдам. Одного под седло, троих в запас. Подойдет?
Олег медленно наклонил голову, пряча радость:
— Еще бы! В конях она разбирается. В людях неважно,
зато в конях...
Старый воин довольно взревел, толкнул Гульчу в бок огромным
кулаком:
— А что люди? Тьфу!.. Вот конида!
Гульча ответила с вызовом, глядя на Олега:
— Конечно, лошади намного лучше, чем некоторые люди. Мы
завтра посмотрим с утра. Седла с потниками?
— Есть скифские, меровингские, каролингские, но лучше
нашенские, переделанные для местных коней. У франков кони мелковаты, у тевтов
тяжелы, вот у тиверцев и рослые, и быстрые, и выносливые!
Они углубились в детали, Олег дальше не слушал. Гридни
вереницей вносили сладкое, Олег все еще пробовал, но перестал указывать на
мешок. По обычаю рашкинцев понравившееся блюдо можно было взять с собой, многие
принесли мешки из непромокаемой кожи. Пещернику гридни без его напоминания
складывали не самое лакомое, а пригодное для дальней дороги.
