— Но это опасно...
— Мне опаснее оказалось спать в своей постели!
Он измерил взглядом высоту забора и когда, по мнению Гульчи,
должен был подпрыгнуть, хватаясь за края забора, внезапно постучал в ворота.
Очень нескоро во дворе послышались тяжелые шаги. С лязгом приоткрылось окошко,
Олег увидел половину бородатого заспанного лица.
— Кого бесы носят?
— Открывай! — бросил Олег сердито. — Белый
свет рушится, а ты спишь. Мы к Говарду. Дело срочное.
Страж подозрительно оглядел стучавших, исчез, погремел
железом, в воротах отворилась калитка. Олег протиснулся боком, Гульча
споткнулась о толстую цепь, та не давала распахнуться шире: Говард охранял свой
терем надежно. Впрочем, любой купец охраняет дом и товары.
К терему вела вымощенная камнем дорожка. Двор был грязен, в
лужах после вчерашнего дождя. Возле дорожки плескалась в луже большая свинья,
два поросенка тыкали розовыми пятачками в булыжники, пытаясь разрушить дорожку.
Гульча обошла их опасливо, даже соступив в грязь, дабы не коснуться нечистых
животных. Под дальним забором вольно раскинулся пьяный гридень, от него несло
блевотиной. Крупный поросенок, подбирая извергнутое, заодно объел гридню губы,
с хрустом сгрызал уши и нос.
На ступенях крыльца двое стражей любовно точили мечи, третий
сидел сбоку, деловито бил вшей, разложив сорочку на коленях. Все трое вроде не
глазели на прибывших, но когда те приблизились к крыльцу, двое с мечами сразу
встали, глаза холодно и цепко пробежали по фигурам гостей.
— Стойте там, — предупредил один властно. — Я
узнаю у хозяина, как и что... Не вздумайте быть чересчур умными! Мои друзья не
вчера родились.
— Я всего лишь пещерник, — пробормотал Олег.
— Пещерник? — переспросил страж
саркастически. — Тогда я — непорочная дева Дана.
Оставшиеся хмуро рассматривали Олега и Гульчу. По тому, как
держались, Олег с холодком понял, что оба — профессиональные воины, служили
наемниками в Царьграде или Багдаде, продажные, но умелые с оружием. И не
допускают ошибок, понапрасну не рискуют.
На втором поверхе распахнулось окно, свежий голос бодро
крикнул:
— Впустить гостей!
Двое стражей провели Олега и Гульчачак наверх, взглядом оба
показали, что они думают об пещернике и что — о его спутнице, явно отшельнице
из той же пещеры.
В большой светлице их ждал крепкий седой старик. Лицо его
было, как печеное яблоко, но глаза смотрели остро, живо. Он был в свейской
одежде, на поясе болтался крохотный разукрашенный кинжальчик. Старик сделал два
шага навстречу, в глазах блестел смех:
— Пещерник?.. А эта дева, несомненно, послушница?..
Хотел бы я хоть одним глазком взглянуть на ваши ритуалы. Небось, со стыда бы
сгорел... Ха-ха! Садись, таинственный Олег. И ты, храбрая дева. Я собирался
вечерять, откушайте со мной.
Олег ногой придвинул скамью, сел, глаза его цепко держались
на Говарде:
— Меня мутит от отравленной еды.
— Обижаешь, — ответил Говард, губы его продолжали
улыбаться, хотя в глазах уже появился холодный блеск. Он сел напротив, сказал
нерешительно:
— Как я понял, мой посланец не сумел...
— Ему не следовало платить вперед.
— Он был лучшим, — ответил Говард. — Видишь,
как рискованно быть купцом в наше время!
— Странными делами занимаются купцы. Говард, наши
дороги никогда не скрещивались. У тебя нет повода желать мне смерти. Кто
заплатил тебе?
— Ты бы спросил хотя бы, почему !
— Знаю, — отмахнулся Олег. — С дураками
связываться не желали, а смелый да рисковый ты один, кто не верит ни в сон, ни
в чох, ни в гаданье на лопатке. Так?
— Угадал. Но насчет платы промахнулся. Деньгами не все
измеряется. У меня самого златом и серебром сундуки набиты!
— Понятно. Кто заставил тебя?
— Я свободный купец. Мне велеть трудно.
Его глаза смеялись, и Олег напрягался, стараясь покраснеть,
сверкал глазами. Пусть думает: разозлил, вывел из себя. Пусть тешится, полагая,
что ничего не сказал, никого не выдал. Уже ясно, не состоит в тайном обществе,
которое может велеть, сказал и то, что у загадочного противника есть оружие
посильнее золота.
— Кто склонил тебя? Почему ты послал человека?
Говард развел руками, улыбка стала шире при тех же холодных
глазах:
— Я чту торговые сделки. Если исполню свою часть, моим
товарам откроется путь далеко... впрочем, пока не скажу.
— Почему? Все равно ты будешь мертв. Сегодня.
— Или ты, — напомнил Говард.
Улыбка сошла с его лица, стражи чуть придвинулись, их руки
застыли на рукоятях мечей.
— Ты зря так делаешь, — сказал Олег
настойчиво. — Ты никогда не рисковал напрасно.
— Я всегда выигрывал, — ответил Говард гордо, но в
его словах Гульча с изумлением услышала горечь, — я перепрыгивал любую
преграду, побеждал любого противника... И лишь недавно понял, к концу жизни,
что из трусости выбирал преграды пониже, а противников пожиже... Получилось,
что я ухожу из жизни, так и не узнав своей полной мощи! Чтобы ее узнать, надо
хоть раз зависнуть пузом на заборе, пытаясь перепрыгнуть, упасть под ударами
противника...
— Почему выбрал меня? — хмыкнул Олег. —
Перепрыгни гору, поборись с богом! Уверен, ни гора, ни бог не откажутся.
Говард покачал головой:
— Сопляка одолею легко. Бог легко одолеет меня. А ты
выглядишь мне под стать. Конечно, я не стал бы с тобой ссориться просто так, я
купец, зря ворогов не наживаю... Власть, Олег! Я получу власти.
— Говард, не делай этого, — предостерег
Олег. — Мощь и власть — не самое важное. Ты еще можешь посмотреть вовнутрь
себя. Ты ведь силен, ты многое можешь! Только ты выбрал простейшие радости.
Лишь раб мечтает о власти — он лишен даже свободы, лишь раб мечтает о тысяче
баб, горах жратвы и бочках вина — его кормят впроголодь. А ты можешь узнать
радости выше!
Говард выслушал внимательно. Задумался, поиграл бровями,
сказал буднично:
— Убейте их.
Гульча распахнула глаза, показалось — ослышалась, но Олег в
невероятном прыжке уже бросился на Говарда, упал вместе с ним на пол, пропустив
над головой просвистевшее лезвие меча. Говард завизжал — Олег до треска
вывернул ему руку, вытолкнув купца перед собой, как щит. Пальцы второй руки
были на горле Говарда.
Он вскрикнул, стражи замерли с занесенными мечами. Олег
попятился, волоча Говарда, уперся спиной в стену. Мечи стражей блестели, воины
переглядывались, сопели. Гульча прижала ладони ко рту, до этого тщетно шарила
по пустому поясу. Олег сдвинулся вдоль стены, пытаясь приблизиться к ней. Она
стояла, как истукан, парализованная страхом, глаза, как блюдца, еще не поняла,
что случилось.
