— Ты его знаешь? — спросила Гульча быстро.
— Немного.
— Откуда? — спросила она еще быстрее, ее дыхание
прервалось.
— В одной пещере молились, — буркнул он, и Гульча
сразу замолчала.
Первые две ладьи пропустил: одна пустая, со второй пьяный
рыбак сообщил, что отправятся через неделю, а раньше — ни за какие пряники.
Кочи Олег сперва проходил мимо, не любил эти корабли, потом начал
присматриваться и к ним. На дальнем конце причала спешно затаскивали мешки,
тюки, связки мехов на объемную ладью-кораб, туда же по широким сходням опускали
тяжелые бочки. Хозяин неприветливо буркнул, что отправляется на Рюген, а кому
не нравится, пусть катится к Ящеру.
— Узнаю северное гостеприимство, — сказал Олег
обескураженной Гульче. — Это не ваша восточная халва с патокой! Хозяин, я
плачу за двух коней и одну женщину. Собак нет.
Хозяин ладьи бросил свирепо:
— Так какого черта стоишь, глаза таращишь? Думаешь,
кто-то другой твоих битюгов поведет на корабль?.. Бабу твою поведут, а коней...
На черта они в море, если от русалок нет отбоя?
Олег ухмыльнулся, взял коней под уздцы и повел на ладью.
Гульча не успела перестрадать морской болезнью, как
показался скалистый берег. Волны с грохотом били о темные скалы. Она с трепетом
ожидала, что ладья пойдет прямо к отвесной каменной стене, но моряки умело
направили ее вдоль берега, и так плыли еще полдня, пока вдали над скалами не
показался странный город.
Олег смотрел на него со смешанным чувством. Аркона,
знаменитый город жрецов! Аркона, вся из храмов и высоких каменных столбов,
центр политической и культурной жизни руян, жителей острова, хотя их стольный
град — Ральсвик находится далеко, в середине острова. Волхвы Арконы издавна
были самыми богатыми во всем славянском мире. Они получают треть добычи,
которую привозят рюгенские славяне из разбойничьих набегов и военных походов.
Все это складывают в подземных хранилищах Световида. Олег однажды побывал там и
теперь всерьез сомневался, что датские конунги, которые в его смутных
отрывочных видениях захватят через три столетия весь остров, сумеют в этих жутких
подземельях и пещерах отыскать спрятанные сокровища.
В последний месяц лета, напомнил себе Олег, в Арконе
проходит праздник Световида. Сюда стекаются купцы, ремесленники, приезжают
франки, датчане, викинги, даже иной раз прибывают арабы. В этой суматохе,
всемирной кутерьме, ярмарке, где все продается и покупается, легче
проскользнуть незамеченным. Или хотя бы затруднить работу соглядатаев Семи
Тайных.
Олег помрачнел, вспомнив могучих противников. Трудно
поверить, что он стряхнул их со следа окончательно или хотя бы запутал. Не
радостно, а скорее тревожно, что за все долгое путешествие никто не попытался
воткнуть нож ему в спину. Что-то замышляют... Или ждут ответа Рюрика?
Вполне возможно, они, давно узрев страшную угрозу для своей
власти от объединения славянских племен, умело препятствовали этому. При их
мощи, зная тайные рычаги истории, это нетрудно. Когда же Олег наконец
сообразил, как можно славян сплотить в один народ, начали вмешиваться, но — без
спешки и вполсилы. Сейчас, похоже, выжидают. Если Рюрик откажется, а он скорее
всего откажется, то оставят в покое. И Рюрика, и его. Отступника.
Он так глубоко задумался, что вздрогнул, когда маленький
кулачок ткнул его в бок:
— Чем ночью занимаешься, если днем спишь?.. Погляди,
это его гнездо?
На вершине горы над самым обрывом стоял освещенный заходящим
солнцем огромный, как гора, замок. Вокруг него толпились мрачные дома из серого
камня, высокие башни. Замок был красив, как может быть красив дикий зверь —
сильный и вольный.
Остров казался нагромождением камней, но Олег заметил сразу,
что вокруг замка на три полета стрелы не осталось ни крупного камешка, ни
кустика — мышь не подползет незамеченной.
Кони, зачуяв близкий отдых, перешли на рысь. Замок вырастал,
и Гульча заметила с беспокойством, что стены замка словно нарочно сложены из
огромных глыб, отесаны грубо, небрежно.
По обе стороны накатанной дороги громоздились глыбы. Этот
мир юн, поняла Гульча. Каждый камень блестит свежим сколом, острыми краями
можно бриться — все здесь сурово, молодо. Волны не обкатали до гладких, как
панцири черепах, поверхностей, а ветры и зимы не успели попробовать зубы на
этих камнях.
Когда подъехали ближе, стали заметны шрамы и выбоины от
снарядов катапульт. Стена замка была в мелких царапинах от железных
наконечников стрел, на крыше чернело пятно, словно там недавно бушевал огонь.
Окна — скорее бойницы, все расположены высоко над землей и забраны толстыми
железными прутьями. На каждом углу крыши замка — камнеметы, бочки и груды
камней.
Они миновали хмурые строения, откуда несло рыбой. Замок был
отделен широким рвом, внизу негостеприимно плескалась морская вода. К воротам
замка вел перекинутый через ров подвесной мост, цепи провисали самую малость,
чуть натяни — и мост поднимется, отрезая замок.
Конь Олега брезгливо ступил на бревенчатый настил, где из
щелей злобно щерились оскаленные рыбьи головы, бревна блестели от склизких
рыбьих внутренностей, а тучи зеленых мух, крупных, как шмели, взвивались из-под
копыт при каждом шаге. По обе стороны моста зачем-то шли тонкие перила высотой
до колена.
Ворота стены вокруг замка были из огромных стволов дуба,
каждый ствол очищен от коры, просмолен, все вместе сбиты железными скобами
толщиной в руку, словно замок строили не люди, а великаны.
Олег, не слезая с седла, громко забарабанил в ворота. По ту
сторону послышался звон цепей, грохот железного засова, скрип огромных петель.
Но открылись не ворота — небольшое окошко. Мелькнула часть бородатого лица, на
Олега уставился налитый кровью глаз, свирепый голос рявкнул:
— Кто такие?
— Посланцы из Новгорода, — ответил Олег
мирно. — К великому князю Рюрику.
— Ждите, — буркнул голос.
Зазвенели цепи, на этот раз створки начали медленно
раздвигаться. Олег быстро слез с коня, знаком велел спешиться Гульче, добавил
натянутым голосом:
— Войдешь, остановись и не двигайся! Сверху лучники
наблюдают за каждым движением.
Гульча смотрела непонимающе. Олег объяснил нетерпеливо:
— Рюрик всегда был осторожен. Потому возвращался цел.
В ворота протиснулись, ведя коней по одному, не позволяли
створки ворот — внизу скрепляла толстая цепь. По ту сторону ворот высился, как
врытая в землю скала, огромный и невероятно толстый воин, поперек себя шире: в
шлеме, кольчуге, латах поверх кольчуги, в железных нарукавниках и наколенниках.
На широком поясе, охватывающем огромный живот, висела баклажка, а из-за спины
выглядывал самый огромный топор, какой только Олегу приходилось видеть. Глаза
глядели зло, с надеждой, что пришелец сделает неверное движение, даст повод
показать чудовищную силу.
