— Обязательно выловите всех до единого, — повторил
Олег настойчиво. — Без Тайных они не знают, что делать, куда идти, как
поступить. Они беспомощны в чужих краях. Пусть они пойдут в жертву Световиду!
Он поклонился волхвам и быстро вышел. Конь заржал, завидев
хозяина. Олег снял повод, запрыгнул в седло, и дорога понеслась навстречу.
В замок он вернулся, когда во двор вышвыривали последние
трупы. Бабы бегали с ведрами, отмывали лестницу от крови. Едва Олег зашел в
отведенную для него комнату, как на пороге появился Асмунд, удовлетворенно
хмыкнул:
— Ты еще где-то успел? Ну, пещерник, пошли... Тебя
желает видеть князь. Он в главных покоях.
Асмунд не спускал с него пристального взгляда, огромная
ладонь лежала на рукояти меча. Похоже, воевода теперь еще больше не доверял
странному пещернику, который швыряет ножи так прицельно.
В большом зале находились Рюрик, Умила, трое мужчин сурового
вида за дубовым столом — без доспехов, но все трое выглядели так, словно сидели
на боевых конях в тяжелых латах.
— Мои воеводы, — коротко сказал Рюрик. —
Аскольд, Дир и Тарас. Четвертый, Рудый, отсутствует.
В дверь просунул голову запыхавшийся гридень:
— Рудого нигде нет!.. В корчме искал!.. В таверне!..
Рюрик спросил хмуро:
— А дома не искал?
— Дома? — переспросила голова ошарашенно. —
Дома?..
Дверь захлопнулась, послышались быстро удаляющиеся шаги.
Рюрик устало повернулся к Олегу:
— Посиди с нами, святой пещерник. Похоже, сможешь что-то
объяснить.
— Я? — удивился Олег. — Нет, тех людей
впервые видел. А ты, уверен, многих знаешь. Если не всех.
Он сел за стол, положил руки на дубовую крышку стола.
Напротив сидел Асмунд, и глаза воеводы сразу округлились, брови поползли вверх.
Его руки тоже лежали на краю стола, но кулаки русича выглядели скромнее. Олег
смиренно потупил глаза, убрал руки под стол.
— Люди Синегура, — сказал Рюрик сквозь стиснутые
зубы. — Друзьями мы не были, но и не враждовали. Не понимаю... Он умелый
воин, но князем был очень осторожным, хитрым. Допросить бы его каленым железом
— Ящер его побери! — пал первым! Хотел бы я знать, какой удалец сумел
воткнуть ему нож в горло. Я ж говорил, он воин умелый... И еще хотел бы знать,
как сумели пройти через крепостные ворота, миновали стражу у входа в замок.
Олег почувствовал себя в перекрестье острых взглядов, будто
на него смотрели, прищурившись, поверх направленных на него каленых стрел.
— Не знаю, поверите ли... Нравится вам или нет, но
сейчас вы — главный узел. Весь мир смотрит на вас.
Асмунд с недоверием покачал головой, Аскольд и Дир
откровенно оскалили зубы. Рюрик сидел неподвижно, от сдерживаемого бешенства у
него раздувались ноздри.
— Существует Совет, — сказал Олег неохотно, —
из Семи Тайных. Следит за развитием народов, за появлением новых царств,
королевств, империй. За передвижением племен и народов, за появлением учений,
религий, открытий... Их записи идут из глубины веков. На основании
тысячелетнего опыта предвидят: к добру или к худу образование нового царства,
передвижки кочевого племени на земли земледельцев... Не верите? Но у Семи
Тайных в самом деле достаточно сил, чтобы помешать возникнуть новому царству
или не дать образоваться племени. Вам страшно?.. На самом деле для этого вовсе
не надо особых усилий. Нужно только вовремя убрать или подложить ма-ахонький
камушек, чтобы обрушить лавину или вовремя ее остановить.
В наступившей тишине гулко хохотнул Аскольд, сказал
скептически:
— Врешь, поди? Откуда знаешь?
— Я был одним из Семи Тайных, — ответил Олег. От
его размеренного голоса в зале повеяло холодом. — В основном они делают
нужное дело. Расскажу как-нибудь на досуге. Сейчас повторяю: вы оказались в
центре событий. От вас зависит судьба всего мира! Здесь, на крохотном островке,
даже не представляете всей огромности мира, обилия племен, народов, царств,
империй. Но их грядущее висит на лезвиях ваших мечей. Вы этого не знаете, мне
не верите, но Семеро Тайных знают. И уже принимают меры.
— Нынешнее вторжение, — спросил Рюрик, —
задумали они?
— Не последняя попытка! У них огромные богатства. Они
владеют магией, умеют подчинять королей и вождей. Кого пошлют в следующий раз?
В зале висела гнетущая тишина. Над столом пронеслась
огромная тень, словно под потолком металась мохнатая птица. Под низкими сводами
ухнуло, пламя свечей заколебалось. Рюрик выговорил с трудом:
— Не могу поверить, что ты прав... Неужто мы такие
важные?
Он поднялся, подошел к окну. Воеводы смотрели в ту же
сторону, но их взгляды проникли дальше спины князя, охватывая весь остров —
голый, малолюдный, негостеприимный, крохотный в огромном Варяжском море,
песчинка...
— Империи рушатся, — напомнил Олег. — Народы
исчезают. Где могучие ассирийцы, филистимляне, парфяне, мидийцы?.. Взамен
пробиваются новые ростки. Семеро Тайных издавна научились отличать слабых от здоровых.
Воеводы переглядывались, наконец Асмунд спросил:
— Мы... слабее?
— Семеро Тайных считают вас не слабым народом, а...
вредным. Ядовитым. Опасным для других, для человечества. Для себя.
— Для человечества? — спросил Асмунд.
— Да, для того, какое лепят.
Рюрик зябко передернул плечами, вернулся к столу. Лицо его
сразу постарело, серые глаза потемнели. Асмунд придвинул ему кубок, заботливо
наполнил. Рюрик раздраженно отодвинул, спросил Олега:
— Чем опасные?
— Если объединить славянские племена, то образуется
новый народ! Как в свое время слились воедино скифы и славяне, так должны будут
слиться и ряд племен, которые... слишком разные. Много в характере этого нового
народа намешается от трудолюбия сколотов, спокойной отваги славян,
безрассудства и удали берендеев, ярости берсеркеров, покорности меря,
готовности к риску скифов... В страх вогнало Семерых Тайных именно то, что они
не могут понять душу будущего народа, не могут им руководить!
За столом беспокойно поерзал Дир, который доселе не
раскрывал рта, сказал опасливо:
— Может быть, они правы? Все-таки Мудрые, хоть и
Тайные... Мало ли уже на свете народов? Дерутся, режут друг друга, как овец.
Добро бы за дело: из-за славы или чести, а то подумать противно — из-за земли,
скота, баб... Тьфу!
Олег развел руками:
— В чем-то этот народ и меня страшит, в чем-то внушает
надежду. Я тоже заглядывал в будущее! Ответственность еще в том, что земли
нового народа раскинутся на пространства, которые немыслимо вообразить.
— Какие? — спросил Рюрик живо.
— Сравнивать не с чем. Все древние империи — захудалые
крестьянские дворики.
