— При чем тут я? — удивилась Умила. — Это
Рюрик вечно пропадает на охоте!
Они некоторое время ехали молча, наконец озадаченная Гульча
решила поинтересоваться у княгини:
— Ты любишь Рюрика?
— Конечно, — ответила Умила убежденно. — Я
вообще люблю мужчин!
Они приотстали, начали разговаривать вполголоса, бросая на
мужчин хитрые взгляды.
У мужчин тоже были свои разговоры. Асмунд вздохнул:
— Только после свадьбы понимаешь, что такое настоящая
жизнь!
— Верно, — поддакнул Рудый. — Только тогда
уже поздно.
Они въехали в темный угрюмый лес. Асмунд придержал коня,
поехал рядом с княгиней, держа ладонь на рукояти топора. Рюрик пересадил Игоря
к Умиле, сам поехал с другой стороны, его рука далеко не уходила от меча. Все
настороженно всматривались в угрюмые деревья, что стеной теснились по обе
стороны, нависали крючковатыми ветвями.
Олег, приняв лук и наложив стрелу, так и поехал — застывший,
с непроницаемым лицом, а Рудый извертелся в седле, наконец ткнул пальцем:
— Вон сидит ворона... Противная птица! Хоть и мудрая.
— Чем же?
— Ну, мертвую и живую воду знает... Говорить может,
если возжелает. Тыщу лет живет, если не брешут.
Олег даже не притронулся к тетиве. Лук лежал поперек седла.
Рудый снова поерзал, сказал нетерпеливо:
— Ну хотя бы вон в тот дуб! Толстый, можно с закрытыми
глазами поцелить.
— Этот? — спросил Олег.
— Чересчур тонкий. Вон тот!
— Погоди, — ответил Олег изменившимся
голосом. — Я лучше попаду в дальнюю березу...
Дорога постепенно сужалась. Деревья по краям росли толстые,
приземистые, с мощными раскидистыми ветвями. Олег проехал несколько шагов,
внезапно вскинул лук. Рудый увидел лишь смазанное движение — с такой скоростью
пещерник натянул тетиву и пустил стрелу. Тетива сухо щелкнула по пальцам, но
пещерник, как успел заметить Рудый, даже не поморщился.
— В белый свет, — сказал Рудый досадливо. —
Береза в другой стороне, пещерник!
Олег виновато улыбнулся:
— Да, не умею...
Стрела исчезла в зеленой листве дерева, что стояло в трех
десятках шагов. Зашелестело, послышался треск, листья зашуршали, ветки
затряслись, что-то валилось...
Нижний сук согнулся, на него упало тяжелое тело, погнулся, и
на землю грохнулся человек. Рудый пришпорил коня, в мгновение ока оказался над
ним с занесенной саблей. Упавший лежал лицом вниз, не двигался. Рудый спрыгнул
с коня, перевернул пинком, все еще держа саблю наготове.
Затем он выпрямился, голос его был потрясенный:
— Святой пещерник... ну и пташку ты сшиб!
Олег помахал ему рукой:
— Оставь, останавливаться рано.
Из-за поворота показались Асмунд и Рюрик, Умила ехала на
полшага впереди. Асмунд с удивлением посмотрел на пещерника, который
нетерпеливо махал рукой Рудому, не желая останавливаться, потом его глаза
расширились, он пустил коня в чащу, выхватил меч.
Рюрик велел Умиле держаться за его спиной, спросил Олега:
— Что случилось?
— Выстрелил в птичку, — объяснил Олег, — но
пальцы соскользнули... Я никогда не был хорош с луком.
Рюрик посмотрел пристально, повернулся к воинам:
— Что там?
Асмунд крикнул в чаще:
— Эта птичка уже не споет.
Рудый торопливо шарил по всем карманам убитого, перевернул,
снял толстый пояс, критически осмотрел спину. Когда он выехал снова на дорогу,
сказал Олегу:
— Повезло, святой пещерник, что не промахнулся. Иначе
за стрелой пришлось бы бежать далеко-далеко... Не мне, правда, ведь лук и
стрелы одолжил Асмунд.
Асмунд недовольно хрюкнул, поспешно взял лук и колчан из рук
Олега. Умила с еще белым от страха лицом спросила тревожно:
— Кто это был?
— Разбойничек, — ответил Рудый небрежно. —
Только собирался запеть, как наш святой пещерник, так я полагаю, увидел
шевеление листьев. Решил, что удивит нас добычей...
— Удивил, — сказал Рюрик, глядя на Олега
пристально. — Но добытчик сам стал добычей. Не так ли, Рудый?
— Стоит ли об этом упоминать, — ответил Рудый еще
небрежнее. — Обереги на шее, грязная утиралка и калиточка.
— Калиточка или калитка?
Рудый вытащил мешочек, который явно оттягивал ему руку.
Рюрик взвесил на ладони, присвистнул озадаченно:
— Это целая калита!
Асмунд, злой и настороженный, сказал тяжелым голосом:
— Деньги получил вперед! Значит, раньше промаха не знал.
Прежде ему всегда удавалось!
Их взгляды вперились в спину пещерника. Тот ехал, явно
погрузившись в благочестивые размышления. Рюрик сказал негромко:
— Нельзя было допросить?
— Как? — воскликнул Рудый. — Стрела просадила
его насквозь! Прямо в сердце. Спереди торчало оперение, сзади — наконечник. А
он был в кольчуге!
— В кольчуге? — протянул Асмунд озадаченно. —
Под рубахой?
— Я сам не поверил. При удаче могу пробить каленой
стрелой доспехи, даже булатный панцирь, но пока что не встречал умельца,
который бы просек кольчугу из булатных колец!
Асмунд в задумчивости мерил взглядом широкие плечи
пещерника. Хрупкая Гульча казалась рядом с ним ребенком.
— Опытный воин к старости, — сказал он
медленно, — начинает видеть, где враг может устроить западню, где поставить
ловушки, приготовить засаду... Чем больше опыта, тем точнее все понимаешь. Но
чтобы почуять не только место, но даже дерево...
— Ветку, — поправил Рудый. — Даже точное
место на ветке!
Олег слушал их приглушенный разговор, подумал, что Асмунд не
так прост, как выглядит. В самом деле, за первые десять-двадцать лет странствий
научился понимать, в каких местах может ждать засада, а дальше все дело
житейского опыта, которого у Асмунда и Рудого нет!
Дорога петляла среди песчаных дюн, старых рассыпающихся скал.
Леса встречались чахлые, жидкие, а села попадались одно другого беднее.
Еще три дня ехали через каменистые обширные поля. Трава
торчала жесткими кустиками, кони худели, приставали. На трех запасных везли
мешки с овсом и пшеницей, кормили на коротких стоянках, подвязывая торбы к
мордам.
Наконец их встретили и потянулись по обе стороны дороги
настоящие леса — мрачные, сплошь из темных мохнатых сосен, земля на ладонь в
глубину укрыта жесткими сухими иглами. Травы и кустов нет — вдаль уходят только
ровные колонны деревьев. Даже ветвей не видать — убежали на самые макушки,
поближе к солнцу, небу.
