15 марта.
Пришла депеша из Севастополя с известием, что 3 марта отражено нападение французов и что 5-го убит адмирал Истомин
[198]. Ход переговоров на конференции держится в величайшей тайне. Мой отец волнуется, мучится и пребывает в очень мрачном настроении из-за оборота, который принимает наше политическое положение…
26 марта, пасхальная суббота.
В пасхальную ночь состоялся выход в большую дворцовую церковь. Императрица и великие княгини ввиду траура были в парадных платьях из белого крепа. Императрица была очаровательна в этом туалете. Белые легкие ткани, окутывавшие ее воздушный стан, придавали ей еще большую прозрачность и легкость. В ее походке есть особая грация, ее ноги как будто еле касаются земли – sie geht nicht, sie schwebt
[199]. Когда она появляется среди публики, глаза ее обыкновенно опущены, и тогда на ее лице появляется неуловимое выражение, как будто она хочет скрыть свое внутреннее существо от глаз толпы, мимо которой она проходит. Всякий раз, когда я вижу императрицу среди публики, у меня впечатление, что она душой неизмеримо далеко, что у нее нет ничего общего с этой пестрой светской толпой, которая теснится вокруг нее. Ее невестки, великие княгини Мария Николаевна, Ольга Николаевна и Александра Иосифовна, производят совершенно иное впечатление. Они блистают красотой, черты лица у них более правильны, чем у императрицы, осанка, может быть, более царственна, но у императрицы гораздо больше прелести, прелести, исходящей от души, трудноопределимой, но заставляющей звучать сокровенные душевные струны.
После заутрени император в самой церкви принимал пасхальные поздравления. Это очень длинная и утомительная церемония. Император стоит около правого клироса в церкви, и все высшие сановники, чины двора и представители гвардейских полков подходят к нему и после глубокого поклона «христосуются» с ним, т. е. обмениваются троекратным поцелуем. Это повторяется, как меня уверяли, до 2000 раз. Императрица стоит рядом с императором, и после христосования с императором целуют у нее руку. Я с своего места с беспокойством следила за проходившими рядами, опасаясь большого утомления для бедной императрицы, которая так слаба и уже изнурена физически и нравственно последними испытаниями. Император своим видом совершенно не скрывал скуки и отвращения, но императрица старалась все время, пока продолжалась тяжелая повинность, сохранить любезную улыбку. После того как в течение двух часов император предоставлял таким образом свое лицо, а императрица свою руку своим верноподданным, они оба удалились в маленькую комнатку рядом с ризницей, чтоб вымыть – император свое лицо, а императрица свою руку, которые были совершенно черные. Затем началась обедня, окончившаяся только в 4,5 часа, а за ней разговенье в покоях императрицы. Тут возобновились лобызания. Император протянул мне свои несчастные щеки, уже достаточно помятые, с выражением явной неохоты, а я с такой же неохотой облобызала его, находясь в состоянии полного изнеможения от усталости после этих бесконечных церемоний. Что за ремесло, рассчитанное на полоумных и дураков, – ремесло придворных, где люди добровольно убивают себя ради какого-то кривлянья, не приносящего ни радости, ни пользы ни тому, кто его требует, ни тому, кто исполняет, и которое все-таки выполняется, как будто от этого зависит спасение души и благосостояние империи!
На другой день в два часа императрица позвала меня, чтобы подарить мне яйцо, и довольно долго задержала меня у себя. Я видела у нее императора, но в этот раз мы поздравили друг друга и похристосовались с увлечением… Я посмеялась над тем свирепым видом, который у него был сегодня ночью, и он сознался, что чувствовал себя очень не в духе, расточая так продолжительно братские христианские лобзания.
В пять часов была вечерня и снова христосование, на этот раз с дамами придворными и городскими. Я была страшно взволнована, представляясь императрице, и так смущена, как если бы я никогда в жизни ее не видела…
27 марта.
Вчера приехал принц Александр Дармштадтский. Более трех лет императрица не видела этого нежно любимого брата, и для нее большая радость быть опять с ним… В первый раз со времени своего изгнания из России принц приезжал повидаться с сестрой…
[200]
Вторник, 28 марта.
Сегодня 40-й день смерти императора Николая; царская семья присутствовала на заупокойной службе в крепости, а для лиц свиты состоялась служба в дворцовой церкви, с пасхальными песнопениями, которые меня очень утешили…
Суббота, 1 апреля.
…Другое дело, о котором мне говорили с просьбой также не разглашать, – это тайный брак великой княгини Марии Николаевны с графом Григорием Строгановым. Бракосочетание состоялось год тому назад с ведома и с согласия теперешнего императора, в то время наследника. Великая княгиня имела связь с графом Строгановым еще при жизни своего мужа, герцога Лейхтенбергского. Несмотря на всю легкость нравов, в которой ее обвиняет общественное мнение, ее, по-видимому, очень тяготила фальшивость ее положения, и после смерти герцога она захотела освятить свои отношения браком, что представляло большие затруднения, так как император Николай никогда не дал бы своего согласия на союз дочери с одним из своих подданных, и, если бы он знал, как обстояло дело, он, вероятно, отправил бы Строганова на Кавказ, а дочь свою заключил бы в монастырь. Поэтому бракосочетание состоялось в величайшей тайне в домовой церкви Потемкиной; в дело были посвящены только цесаревич и цесаревна. Теперь, говорят, об этом узнала императрица-мать; огорчение ее по этому поводу было так велико, что она выразила его в следующих словах, очень резких для такой доброй женщины: «Я думала, что со смертью императора я испытала горе в его самой горькой форме; теперь я знаю, что может быть горе еще более жестокое – это быть обманутой своими детьми». Уверяют – и это не кажется невероятным, – что император и императрица охотно бы объявили официально этот брак, но что императрица-мать и сама великая княгиня Мария Николаевна этому противятся. Я не смею говорить с императрицей обо всех этих слухах, которыми я страшно озабочена. Она никогда не сделала ни малейшего намека на эти дела, а я по собственной инициативе не решусь поднять с ней этот вопрос.
Однако я не могу поверить, чтобы император и императрица так мало сознавали свое положение и свою ответственность, чтобы, оповещая об этом, решиться скомпрометировать достоинство и престиж императорской фамилии, являющиеся существенными гарантиями их могущества и неприкосновенности. Многие и без того очень недовольны появлением принца Александра и спрашивают, не появится ли в России m-lle Гауке в качестве невестки императрицы. Что же будет, когда Строганов будет открыто признан зятем императора?..
