Предисловие
Когда я в школе начинал учить историю, сначала рассказы по истории СССР, затем историю Древнего мира и Средних веков, я удивлялся и возмущался, как мало там людей. Есть события, движения масс, а людей нет. Меня всегда интересовали люди. Почему они поступают так, а не иначе, почему они именно такие, а не сякие, почему он был такой, а стал другим, почему он за Жанну д’Арк и против англичан. Эти бесконечные «почему» меня преследовали всегда, когда я читал книги по истории. Поэтому успехом пользовались исторические романы, в которых всегда в центре сюжета были не движения масс, а люди с их судьбами и трагедиями. И великие люди переживали те же потрясения и несчастья, что и все остальные. Почему таким успехом пользовались книги серии ЖЗЛ? Не важно, как они были написаны, книжки были разные. Была и другая серия – серия «Пламенные революционеры». То есть речь идет о тех книгах, в которых рассказывалось о жизни великих людей. Потому что в их жизни всегда было место для трагедии, всегда – слом, потери, отказ от самого себя. И вот, когда на «Эхе», в рамках исторической передачи «Не так», прозвучали слова не о событиях, а о людях, я подумал о том, что неплохо было бы сделать отдельную передачу про людей, о которых мы читали в школьных учебниках в 5–6—7 классах, но про которых написано всего одной строчкой, а они так же значительны и интересны, как и те, о которых мы знаем, что они великие. Мильтиад. Кто это? Непонятно. Лао Цзы. Кто это? Фрэнсис Бэкон. Кто это? Мы не знаем. Потому что их всегда вписывали в эпоху, а я считаю, что эпоху надо в них вписывать.
И вот возникла идея. Она абсолютно сумасшедшая. Потому что люди отбираются не по какому-то принципу, а произвольно, исключительно по нашему с Наталией Ивановной желанию. Мы хотим и видим этих людей, хотим и можем вести о них разговор. Для нас нет особой разницы между Тамерланом и Ришелье. Но мы решили с ней ввести два ограничения, чтобы не политизировать эти портреты, хотя все равно они в какой-то мере оказываются политизированными, потому что политика пронизывает историю начиная с Древнего Египта. Первое ограничение. Не брать российских героев или негодяев, правда, бывает, что и нет между ними разницы. И второе. Исключить вторую половину XX века, да и из первой практически никого нет. Это сделано для того, чтобы не входить в современные российские баталии, хотя, конечно, политическая жизнь влияет на наш выбор. Когда, например, вышел фильм «Монгол», мы тут же сделали передачу о Чингисхане, а когда вышел фильм о Византии, мы сделали передачу о Василии II Болгаробойце, попадая в поле общественно-информационного интереса. Но на самом деле, как мне кажется, это бесконечные сказки Шахерезады – для того, чтобы наши слушатели понимали, что мотивации оказывали и оказывают огромное влияние на те события, которые происходят вокруг нас. Ну а на роль Шахерезады лучше, чем Наталия Ивановна Басовская никого не найдешь.
Алексей Венедиктов,
главный редактор радиостанции «Эхо Москвы»
Древний мир
Эхнатон. Фараон – вероотступник
Эхнатон – фараон-загадка, фараон-легенда. Реформатор, еретик. Еще бы! Замахнулся на святая святых – религию! Бесстрашно вознамерился изменить ритуал. Даже сегодня, когда перемены сыплются как из рога изобилия, мы понимаем, что это был за поступок. И потому со времени появления египтологии ученые без устали спорят об Эхнатоне и не могут прийти к единому мнению.
Два года тому назад испанская газета «Эль Паис» опубликовала огромную статью, которая называлась «Эхнатон – деспотичный фараон-еретик, предтеча Сталина». Новые открытия, говорилось в ней, ставят Эхнатона, считавшегося прежде неким мистическим пацифистом, на одну ступень с такими преступниками, как Гитлер и Сталин. Со Сталиным сравнил его известный британский историк-египтолог Николас Ривс, написавший в 2001 году книгу «Эхнатон – ложный пророк Египта». Но есть и другая крайность. Так, другой известный египтолог Артур Вейгалл, идеализируя Эхнатона, пишет следующее: «Уже 3000 лет он дает нам пример того, каким должен быть супруг, отец, честный человек. Он показал, что должен чувствовать поэт, в чем наставлять проповедник, чего добиваться художник, во что должен верить ученый и что должен думать философ».
А вот полярная оценка его деяний: «Увы, его собственная жизнь доказала, до какой степени его принципы были нежизненны». И это естественно – слишком велика, экстраординарна фигура! На самом деле споры вокруг Эхнатона будут продолжаться еще и потому, что с его именем связаны серьезнейшие и многолетние археологические изыскания, раскопки, расшифровка текстов. Появляются новые данные, возникают оттенки в воззрениях и суждениях – так или иначе фигура Эхнатона – одна из главных, наиболее привлекательных и значительных в египтологии.
Сразу после смерти Эхнатона преемники вычеркнули его имя из списка фараонов – еретику не место среди правителей страны! Он был тайно похоронен, место его захоронения неизвестно до сих пор. Но поистине «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Чем ожесточеннее были попытки вытравить память о нем, тем более значимым и нужным становился он для истории. Результат оказался прямо противоположным. Мало о ком мы знаем сегодня так много, как об этом «еретике».
Статуя Эхнатона из храма Атона в Карнаке.
XVIII династия. Фото репродукции
Его имя при рождении было Аменхотеп IV, он был преемником великого правителя Аменхотепа III, пробывшего более 60 лет на престоле. Эхнатоном он стал при проведении своей знаменитой религиозной реформы.
Это была середина XIV века до н. э. Подумать только! Прошло столько времени, но и сегодня эта фигура волнует воображение людей. Почему? Больше трех тысяч лет назад Эхнатон попытался совершить духовный и политический переворот в великой, можно даже сказать мировой державе того времени. Египет, достигший в те времена пределов Евфрата на севере и четвертого порога Нила на юге, захвативший Сирию, Палестину, Нубию, то есть расположившийся на двух континентах, был громадным образованием, которое удерживать тогдашними силами было очень трудно. Одной из главных проблем Эхнатона было сохранить это великое сооружение. Но как это сделать? Возможно, он видел выход в реформе, которую совершил. Поклонение диску Солнца, единому богу Атону, быть может, виделось ему актом единения, сплочения народа, актом укрепления и усиления государства?
Однако известно, что нет ничего более стабильного и консервативного, чем религиозные воззрения, которые коренятся в самых глубинных пластах сознания. Человек может принять другую религию под влиянием обстоятельств или собственных внутренних убеждений – народы отказываются от нее только в результате завоеваний, но тогда перестают быть теми, кем были раньше. После крещения Руси славяне еще столетия оставались язычниками. Самые кровавые и жестокие войны, как известно, – религиозные, люди идут на смерть, но не могут принять новую религию, ибо отказ от своих богов – грех самый страшный, страшнее смерти.
