– Пап, я действительно занят. Я…
– Я звоню из-за твоей матери.
Харви тут же оборвал свою давно отработанную речь о том, что занят (в данном случае это даже было правдой), как только отец упомянул маму.
– Что не так с мамой?
– Она умирает.
– Она действительно умирает или ты так считаешь потому, что она один раз кашлянула?
– Не груби мне! У нее проблемы с дыханием! Кислородный баллон больше не помогает! Я не переставая звоню в офис доктора Шиффа и оставляю сообщения его секретарю, но он не перезванивает.
Вздохнув, Харви произнес:
– Доктор, наверное, очень занят, пап. Я…
– Я знаю, поэтому и волнуюсь!
– Продолжай звонить, пап, хорошо? Слушай, пап, у меня действительно очень много работы, нас заставляют пахать над этим сюжетом…
– Обо всех этих мертвых людях?
– Нуу…
– Значит, это правда? Вот почему доктор Шифф не может уделить мне времени. Послушай, будь осторожен, Харви Липшиц, я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое из-за всех этих мертвецов.
– Они мертвые, пап, что они могут мне сделать?
– Мы находимся здесь с Элвином Джефферсоном, смотрителем Королевского кладбища. Мистер Джефферсон, не могли бы вы рассказать мне, что вы сегодня видели?
– Клянусь вам, мистер Линкольн, сегодня будто сам дьявол поднялся из преисподней и явил свою ярость миру. Это было прямо как в Книге Откровения, совсем как в Библии.
– Хм, хорошо, спасибо, мистер Джефферсон, но не могли бы вы быть немного конкретнее?
– Какая разница? Смерть больше не смерть! Люди вылезают из своих могил и пожирают живых!
– Спасибо, мистер Джефферсон. Харви Линкольн, специально для «ВИК-ТВ Ньюс».
Казалось, прошла целая вечность, пока Харви искал исправный уличный телефон в Гленшоу. Наконец он его нашел и велел Фрэнку заглушить мотор.
– Почему бы нам просто не поехать на станцию? – голос оператора звучал почти плаксиво. – Это займет всего двадцать минут, чувак.
– Я просто хочу позвонить и узнать, нет ли сообщений от моего отца.
Фрэнк громко вздохнул и заглушил мотор.
Харви выскочил наружу и бросил монетку в щель телефонного аппарата, прежде чем набирать номер станции. Лучше было позвонить туда и проверить, не звонил ли отец, чем сразу звонить ему и общаться напрямую.
– «ВИК-ТВ».
– Мария, это Харви. Нет сообщений?
– Линда вышла на тропу войны и разыскивает тебя.
Харви поморщился. Он все еще пытался придумать, как попросить Линду связаться с ее другом-коронером, и не получить при этом в глаз каблуком одной из ее туфелек.
– Кроме того, – добавила Мария, – звонил твой отец. Кажется, он очень напуган.
– Черт. Спасибо, куколка.
С тяжелым сердцем он нажал на металлический рычаг, а затем отпустил, слушая гудки, пока его монетка дребезжала на дне телефонного аппарата. Он опустил в щель еще одну монету и набрал номер дома, в котором вырос.
– Алло?
Харви замешкался. Голос его отца звучал ужасно плохо.
– Папа, это Харви.
– О, Харви, слава богу! Твоя мать умирает, Харви, я все звоню в «девять-один-один», но никто не отвечает!
Закрыв глаза, Харви произнес:
– Продолжай звонить, папа. Я буду у тебя так скоро, как только смогу.
Он повесил трубку и прыгнул обратно в фургон.
– Мы едем в Киттанинг.
– Что?! – Фрэнк снова выглядел, как оказавшийся в свете фар испуганный олень. К тому же его челюсть отвалилась, сделав его похожим на рыбу.
Указав вперед на дорогу, Харви повторил:
– Едем в Киттанинг, прямо сейчас.
– Но это в часе езды!
– Тогда тебе лучше двигаться побыстрее.
– Ни за что, мужик, я не могу…
– Езжай, Фрэнк, или я расскажу Джеку о том, как ты курил на прошлой неделе травку, думая, что я тебя не вижу.
– Слушай, чувак, это нечестно!
– А когда жизнь была честной? Поехали.
Фрэнк завел фургон и проворчал:
– Это плохая идея, мужик.
К тому времени, когда они прибыли в Киттанинг, город на берегу реки Элледжени, было уже темно.
– Мужик, это не круто.
– Будь так добр, заткнись, а? – Харви был готов придушить Фрэнка. Лучше было вернуться на станцию, а затем приехать сюда на собственном автомобиле, но отцовский голос звучал так тревожно. Харви никогда не слышал у него таких интонаций, за исключением того дня, когда умерла бабушка.
– Вот дерьмо!
Испугавшись возгласа Фрэнка, Харви поднял взгляд и увидел человека, стоящего прямо посреди Маркет-стрит.
Фрэнк рванул руль в сторону, пытаясь объехать человека (который продолжал стоять на месте), и врезался прямо в фасад банка.
Харви резко бросило вперед, его голова врезалась в лобовое стекло, а грудь ударились о приборную панель.
Несколько секунд он просто сидел на полу перед пассажирским сиденьем, в ушах у него звенело.
Потянувшись, он дернул ручку, и пассажирская дверь со скрипом открылась, издав резкий металлический скрежет.
Первой его мыслью было, что теперь придется заполнять кучу бумаг о поврежденном фургоне.
Посмотрев на сиденье водителя, он увидел, что Фрэнк продолжает сидеть в кресле, удерживаемый ремнем безопасности. Казалось, что он без сознания.
Запоздало осознав, что ему следовало самому пристегнуться ремнем, Харви попытался выбраться из фургона и вместо этого упал на тротуар.
Что-то попало ему в глаза. Он протер их и увидел на пальцах кровь. Потрогав лоб, он почувствовал, что тот скользкий от крови.
Поднявшись на ноги, Харви оглянулся и увидел, что тот же самый человек по-прежнему стоит посреди Маркет-стрит.
– Эй! – крикнул он, ковыляя к застывшей фигуре. – Черт тебя подери, ты что, спятил?!
И тут он наконец-то смог хорошо рассмотреть мужчину. Его глаза были молочно-белыми, зубы сгнившими, а прямо посреди его фланелевой рубашки красовалась огромная дыра – и в самой груди тоже. На самом деле, Харви смотрел прямо сквозь него, сквозь хлопья запекшейся крови, осколки костей и клочья мышечной ткани, виднеющихся внутри разверстой дыры.
Вот уже тридцать часов, как он слушал рассказы обо всяких странных людях, блуждающих вокруг, об оживающих мертвецах и прочем бреде.
Но теперь он впервые повстречался с ними лицом к лицу.
