– Осторожнее с грузовиком! И не трогайте окна! – Оуэна поражало, что ему приходилось напоминать своим рабочим, чтобы они бережно обращались с грузом. Он-то полагал, что всех, кто был лишен здравого рассудка, эта новая форма естественного отбора уже выкосила. Но идиоты оказались живучими, как тараканы.
– Есть семнадцать, – сообщил ему Кристоф, главный охотник. – Пятеро подходят под ваши требования. А кое-кто – вообще не поверите!
Но посмотрев, кого ему привели, Оуэн был готов поверить во что угодно. Тогда охотник рассказал ему, кого они добыли. Оуэн сумел поверить и в это, но – лишь с трудом.
– Штука за обычных, пятерка за особых, двадцатка за вашу звезду.
Затем охотник напомнил, что в команде у них, в момент выхода на задание, было десять человек. Сейчас осталось семь.
– Остальных покусали, и их пришлось убить. Так что давай мне еще по десять штук за каждого, передадим их семьям.
Оуэн сомневался, что деньги дойдут до семей погибших, но это его не касалось. Он и его инвесторы были готовы платить за эту поставку гораздо больше, чем просил Кристоф, так что он лишь слегка сбил цену, прежде чем они пожали друг другу руки.
– Но вы со своими ребятами остаетесь в деле, – настоял Оуэн, будто это было частью сделки. – Нам понадобятся хорошие стрелки для охраны. Платить буду хорошо.
Рабочие Оуэна переместили грузовик к задней части циркового двора, и остальные расступились. Оуэн обвел своих подчиненных взглядом – их лица выглядели не такими воодушевленными, как он ожидал.
– Не волнуйтесь, ребята, – провозгласил он. – Черт, да даже львы были опаснее, чем то, что у нас здесь!
– Ты настоящий варвар, Оуэн.
Повернув голову, он увидел Клару, канатоходку, которая следила за всем происходящим с таким отвращением, что в прежние времена это заставило бы Оуэна поморщиться. Но главное, что Клара была лучшей в своем деле.
Как и все, кто работал у него. «Саванский Постапокалипсис» был воистину самым грандиозным шоу на Земле, – таким грандиозным, что ему не нужно было ездить по миру. Мир сам приезжал к нему – и не только ради представления, но и чтобы увидеть самого Оуэна. Настолько он был легендарен. Он был Буффало Биллом
[70] – истребителем зомби. Барнумом
[71] нового мира. Люди буквально жаждали пообщаться с человеком, спасшим Саванну. Сам же он не слишком стремился к общению, но был рад заработать на этом интересе.
– Клара, это просто бизнес, – напомнил он.
– Все равно – варварство есть варварство. Я в жизни не видела ничего настолько бесчеловечного.
– А как же тот раз, когда они стучали в твою дверь и угрожали жизни? – спросил Гарри, один из клоунов. Он уже наложил к вечернему шоу грим, который теперь уже начинал сползать. Оуэну стоило бы отругать его за это, но сейчас он просто был рад, что старый клоун его поддержал. Этот парень был родом из Техаса, и Оуэн знал, что он потерял там дядю и сестру из-за этих тварей.
– Неужели ты правда хочешь с ними цацкаться? – продолжил Гарри, усмехнувшись. – Дамочка, они не такие, как мы.
– Когда-то они были такими же, – пробормотала Клара. – Это цирк, а не… не…
– Цирк? – продолжил за нее один из зазывал, и все рассмеялись.
– Послушайте, если люди платят, чтобы на это смотреть, значит, все честно, – вмешался жонглер, молодой парень из Филадельфии по имени Ронни. Между прочим, тот самый, что помог Оуэну завалить более десятка мертвецов при первом нападении. Он подошел, жонглируя полудюжиной шаров во все ускоряющемся темпе. Затем наградил Клару соблазнительной ухмылкой. – Нравятся мои шары? Всем нравятся мои шары. Мне говорили, что у меня отличные шары. Но потом я перешел на кегли, – и, позволив шарам упасть, он достал из-за пояса сзади набор кеглей. Все это было частью его представления. – С кеглями у меня стало больше зрителей. А с горящими кеглями – еще и больше заработка. Но потом восстали мертвые, и я перешел на бензопилы. Это естественная прогрессия, и не пытайтесь ей противостоять, – правда, жонглировать бензопилами он уже не стал. Приберег для выступления.
Оуэн видел, что Клара все поняла, но по-прежнему не была готова это принять.
– В таком случае это заработок от дьявола, – сказала она.
– Это цирк, – отозвался Гарри. – Здесь любой заработок – от дьявола!
Это вызвало смех нескольких артистов, и Оуэн воспользовался моментом, чтобы сменить тему:
– До представления меньше часа. Сегодня все пройдет как обычно, но с завтрашнего дня мы закрываемся на месяц. Будем делать новую программу – такую, какой еще никто не видел.
Услышав о грядущем закрытии, артисты начали было жаловаться, но лишь до тех пор, пока не узнали, что им все равно продолжат платить. Вскоре труппа начала расходиться по своим местам – все, кроме Клары, которая стояла и по-прежнему смотрела на грузовик. Хотя он был закрыт, изнутри доносились ужасные стоны. Канатаходка повернулась к Оуэну и, вместо того, чтобы сделать обвинительный выпад в его адрес, проговорила тихо:
– Сомневаюсь, что у тебя получится ими управлять.
Ее замечание прозвучало с такой прямолинейностью и искренностью, что это заставило Оуэна задуматься.
– Милая, я знаю их лучше, чем самого себя, – отозвался он через несколько мгновений. – Разберусь как-нибудь.
Затем, повернувшись, они увидели Кристофа и его людей: все с пистолетами на поясах и с ружьями в руках, настоящие стрелки. Они уже обсуждали посменное дежурство у грузовика с живыми мертвецами.
Клара сделала глубокий вдох.
– С уверенностью могу сказать только одно: ты не уберешь сетку, прежде чем убедишься, что не упадешь.
И с этим ушла прочь – идеально ровной поступью канатоходки.
Оуэн привез из Голливуда профессиональных гримеров и костюмеров.
– Вблизи они кажутся страшными, – сказал им Оуэн. – Ваша задача – сделать, чтобы они выглядели такими же и издали.
Гримерам он платил по самой высокой ставке. Пусть даже мертвецы были закованы в цепи и кандалы, когда руки во время работы находятся в такой близости от смертоносных пастей, это стоит оплаты как за участие в бою. Оуэн на этот счет не скупился.
Одна из гримерш – молодая девушка, чье идеально ухоженное лицо служило наглядным свидетельством ее мастерства, – разразилась слезами, когда увидела главную звезду программы.
– Я не могу этим заниматься, – сказала она Оуэну. – Не могу и всё.
– Она тебя не обидит, – напомнил девушке Оуэн. – Мы зафиксировали ее так надежно, что она даже не может пошевелить головой.
