– А ты разве не турист? – отвечает Оливер.
– А вот это было обидно, – говорю я. – И для Джерри тоже.
Оливер ничего не отвечает, но передает мне конверт.
– На, держи, – говорит он.
– Что это? – спрашиваю я.
– Прооо-стооо вооо-зьмиии, – нервно пропевает он, глядя на контролера, и я почему-то слушаюсь.
– Оливер! – восклицает контролер, когда подходит наша очередь, и крепко обнимает Оливера. – Мы тут по тебе скучаем. Вернешься к нам следующим летом? Посетители очень тебя полюбили.
– Как же я могу не вернуться, Сэм? – говорит Оливер. – Лучшая работа, какая у меня только была.
Сэм поднимает брови.
– Скорее всего, у тебя просто не было другой работы, но пропустим эту подробность. А вот этого господина мы пропустить не можем, – он показывает на Джерри, нежно обнюхивающего лодыжку женщины, что стоит в очереди перед нами, будто это – кусочек дорогущего сыра. – Ты же знаешь правила: с собаками нельзя, если они не служебные.
Оливер наигранно вздыхает.
– Сэм, неужели ты думаешь, что я позабыл все, что узнал летом? Джерри – собака-терапевт моей подруги Элис. У нее даже есть справка от врача, правда же, Элис?
И вдруг я понимаю, что за конверт у меня в руке. Я готова убить Оливера.
Сэм берет у меня справку и внимательно ее изучает, а потом искоса смотрит на Оливера.
– Что-то не похоже, что это животное приносит хоть какую-то пользу, – говорит он.
Мы смотрим на Джерри и видим, что он, низко рыча, пытается достать жирную коричневую утку, подплывающую к причалу. Если бы не поводок, он бы уже бросился в воду.
– Он одновременно и собака-терапевт, и сторожевой пес, – быстро говорит Оливер.
Сэм вздыхает.
– Это просто смешно, – бормочу я, чувствуя, как Оливер приобнял спинку скамейки позади меня. Джерри лежит под скамейкой и время от времени рычит. – И неправильно – во многих смыслах.
– Но зато весело, разве нет? – подмигивает Оливер и вытягивает ноги. Ему бы сейчас на пляж Малибу, а не в лодку с огромным искусственным лебедем. Не могу удержаться от мысли о том, сколько бы сердец он разбил, если бы вел себя поспокойнее, не как зайчик из рекламы батареек.
– А знаешь ли ты, что лебеди влюбляются на всю жизнь? – спрашивает он, поигрывая бровями.
Я закатываю глаза.
– Так где ты была в среду? – спрашивает Оливер. – Я искал тебя после занятий клуба «Террариум», но Иеремия сказал, что ты убежала. Я думал, что мы пойдем в тот магазин пластинок на Гарвард-сквер, про который я тебе рассказывал.
Бью себя ладонью по лбу.
– Совсем забыла, – говорю я. – Прости, Оливер.
– Да ладно, все хорошо, – машет он рукой. – Но вот сердце Салли безнадежно разбито.
– Салли? – переспрашиваю я, ломая голову. Не помню никого в школе с таким именем.
– Салли Сегвей. Не говори ей, что я тебе это рассказал. Она, скажем так, запала на Франка… И почувствовала себя обманутой. Они столько времени провели вместе на стоянке, а теперь он не перезванивает. Ну, Франк, это классика.
Не могу удержаться и фыркаю в ответ. Мы только что проплыли под мостиком через пруд, и маленькая девочка в зеленом пальто машет нам рукой. В ответ мы тоже ей машем.
– Нет, ну правда, куда ты тогда делась? – снова спрашивает Оливер, и я чувствую укол совести, когда вижу, какой у него искренний взгляд.
Делаю глубокий вдох.
– Все немного странно, – говорю я. – Не знаю, что ты подумаешь… – Не могу поверить, что вообще размышляю об этом. О том, чтобы все ему рассказать. Но с Оливером я всегда чувствую себя в безопасности. И сейчас я вижу, что он и вправду огорчен.
Оливер качает головой.
– Элис, с первого дня нашего знакомства ты только и делаешь, что ведешь себя странно. Представь себе, мне это нравится. Расскажи, что происходит, и, может, я смогу тебе помочь.
– Ладно, в общем… – Я неуверенно наклоняюсь поближе к нему. – Кажется, мы с Максом Вулфом впервые встретились не в «Беннетте».
Глаза Оливера темнеют.
– Ладно, а где тогда? – спрашивает он, и челюсть его чуть подрагивает. Мы уже доплыли до конца пруда и теперь медленно поворачиваем назад. Я впервые замечаю, что вдоль берега растут плакучие ивы, они кажутся знакомыми, но я не могу понять, реальное ли это воспоминание из детства – или сон, который я видела, когда была маленькой.
Я глубоко вдыхаю. Можно ли ему доверять?
– Во сне, – наконец признаюсь я.
Лицо Оливера мрачнеет, он опускает руку со спинки скамейки.
– Я знаю, Элис, что он тебе нравится, но не кажется ли тебе, что отправляться на водную прогулку с другим ухажером только для того, чтобы сообщить, что ночами ты грезишь о другом парне, – это немного жестоко?
Ухажер. Я всеми силами игнорирую это слово.
– Нет, ты не понимаешь. – Я смеюсь и кладу руку ему на колено, но потом быстро убираю, заметив, как он впился в нее взглядом. – Мы с Максом в самом деле снимся друг другу. Еще с детства. Но все дело в том, что раньше мы никогда не встречались. В… реальности. – Я продолжаю рассказывать ему все как есть, как впервые увидела Макса в школе и как мне трудно жить со всем этим. – А теперь пора попросить Сэма об аварийной остановке, чтобы ты мог убежать от меня подальше.
Выражение лица Оливера не меняется. Он по-прежнему смотрит на меня, но я вижу, что мысли носятся у него в голове на бешеной скорости.
– Ты и Макс, – говорит он.
– Я и Макс.
– У тебя в подсознании? – спрашивает он.
– Ну… да, – отвечаю я.
– Ты права, это ужасно странно.
– Я знаю! – Мне хочется закрыть лицо руками. Я представляю, как безумно все это звучит. Но, как ни отвратительно, это правда.
– Но я тебя понимаю.
– Что? – спрашиваю я. – То есть ты мне веришь?
Оливер пожимает плечами.
– Я тебя понимаю. В детстве после просмотра ужастиков я всегда просыпался в коридоре у двери в спальню родителей и не мог вспомнить, как я там оказался. Ну и как это объяснить, спрошу я тебя? А вообще, так даже лучше. Ты же так страдаешь по Максу, а я все не мог понять, почему. Может, ты и любишь его, но это как минимум не любовь с первого взгляда… с которой трудно было бы тягаться, – он улыбается.
Я краснею и смотрю вниз, на свои руки.
– Только один вопрос, – говорит Оливер.
– Всего-то? Только один? – смеюсь я.
– А я тебе никогда не снился? – спрашивает он, глядя мне прямо в глаза. Вот ведь парень без комплексов!
Вспоминаю о сне с бассейном, носками и айподом.
