Окончательно проснулась лишь часов в восемь утра. Чувствуя себя посвежевшей, даже головная боль прошла. Проснулась от странного звука, диссонансом вкравшегося в сон.
Это был женский голос. Знакомый с детства.
— Евушка, ну как же ты так, а?
А, ясно, я еще не проснулась. Потому что бабули в Москве ну никак не могло оказаться.
Но прикосновение к руке было реальностью.
— Ева, проснись. Евушка, посмотри на меня.
Меня аж приподняло над кроватью.
— Бабуля?!
Да, она сидела здесь. И вздрогнула от моего вопля. А я сидела и смотрела диким взглядом, но не на нее. А за спину бабули.
Туда, где стоял Хан.
— Ева… — Нечто в его голосе подсказало мне, что он в курсе моего состояния.
Рядом со мной находилась стойка от капельницы. Ее я и толкнула в его сторону, в душе понимая, что мне не повезет и она не стукнет Инквизитора по лбу.
Как в воду глядела. Хан легко перехватил стойку и вернул ее в прежнее положение. Правда, поставил подальше от меня. После чего проговорил тихо:
— Джессика, я пойду найду врача, поговорю с ней. А вы тут… пообщайтесь.
Его взгляд, брошенный при выходе, обжег меня до самого сердца. Даже дыхание перехватило. Чувствовалось, что господину Инквизитору есть что мне сказать.
А я своих слов не сдерживала.
— Ты! Ты украл мою бабулю! Чтобы меня шантажировать! Скотина!
Спина Хана буквально окаменела. Он пару секунд постоял на пороге, потом вышел, явно борясь с желанием шарахнуть дверью о косяк. Но сдержался, закрыл аккуратно. А потом донесся его голос, говорящий что-то на латыни.
— Сам такой! — сказала злобно, глядя на белую дверь.
— Как же вы похожи, — вздохнула бабуля. — Нервный он у тебя. Вроде разговаривает спокойно, держится стойко, а у самого правый глаз подрагивает. Я ему предлагала очищающие клизмы и один специальный отвар. Он чакры хорошо чистит.
Я представила и расхохоталась. Грозному Инквизитору предлагали такое!..
— Бабуля, малознакомым людям ты подобное не говоришь. Значит, ты над ним издевалась, да?
— Понимаешь, дорогая, я так поняла, он тебя обидел.
— О да-а-а.
— Но при этом мужчина он хороший, тебя любит.
Я закашлялась, но промолчала, а бабуля продолжила говорить:
— И ты его любишь. Не делай квадратные глаза. В заложники никто меня не брал, мы с ним душевно поговорили и пришли к выводу, что тебе нужна защита. Но за обиду моей девочки он все равно расплачивался все это время. Видишь ли, у него ужасный рацион.
— Бабуль, у него нормальный рацион здорового мужчины.
— Он не ест овощи! А ты знаешь, что многие виды овощей — отличная помощь при импотенции?
— Кхе, кхе, извини… но у него вроде как, — я покраснела, — все нормально.
— Это пока! — подняла вверх палец бабуля. — Это всегда приходит неожиданно.
— Я так понимаю, спич про импотенцию ты ему сказала?
— Конечно!
Теперь я поняла, почему у Хана был такой слегка затравленный вид. И почему глаз подергивался. Прямо воочию представила, как моя бабуля сообщает грозному Инквизитору о возможной импотенции и предлагает сельдерей на пару. Я сейчас начну его жалеть.
— Но! — продолжала бабуля. — Теперь мы видим, что у Хана все в порядке.
Она вновь положила руку на мою ладонь и проговорила неожиданно ласково:
— Поздравляю, Евушка.
Сами понимаете, язык у меня не повернулся, чтобы сказать про мысли об аборте. Нет, бабуля не была против них. Но как ей объяснить, почему я собиралась его сделать, забеременев от любимого мужчины?
— Спасибо, — пробормотала, отводя взгляд.
— Я так испугалась, когда Хану позвонили и он побледнел. Мы с ним были в Италии, в Римини. Буквально в течение пары часов он купил билеты до Москвы, и мы вылетели. Я не знала, что произошло. Хан сказал лишь, что мы летим к тебе. Не хотел беспокоить, видимо.
— Со мной все в порядке. Что вы делали в Италии?
— Хан туда полетел по каким-то делам, а я с ним.
— Все-таки взял в заложники.
— Дорогая, меня сложно взять в заложники. У нас был общий интерес: найти тебя.
Как много Хан ей рассказал? Я же почти совсем было собралась с духом, чтобы спросить бабулю, но тут снова скрипнула дверь.
— Джессика, — вежливо проговорил Хан, — ты можешь оставить нас одних ненадолго?
— Нет! — вырвалось у меня.
— Да! — ликующе проговорила бабуля и вышла, едва ли не пританцовывая.
Предательница!
* * *
— Так ты беременна, — проговорил Хан, едва дверь закрылась.
— Вхолостую ты не стреляешь.
— И ты собиралась делать аборт. — Тон Хана не предвещал ничего хорошего.
Так, а вот это он откуда знает? Я мысленно перемотала все произошедшее за последние дни и прошипела:
— Ну, Ирен!..
— Ничего не хочешь мне сказать?
— Привет. — Я подумала и выдала: — Дорогой. Дай подумаю, меня сдал твой друг?
— Богдан сначала решил, что ошибся. Но у него идеальная память. А твое фото сейчас у всех членов Ордена. Понимаешь?
Я сглотнула. Но нет, мой страх никто не увидит. В конце концов, мы же ведем диалог, значит, можно и договориться.
Хотя в библиотеке с Орденом я тоже разговаривала.
— Надеюсь, я там удачно получилась.
Хан так быстро оказался возле постели, что я дернулась и стукнулась затылком о железную спинку кровати. Даже зашипела от боли.
— Шутишь? — Темно-карие глаза были буквально в паре сантиметров от расширенных моих, в голосе то и дело прорывалась тщательно сдерживаемая злость. — В подвалах Ордена тоже смеяться будешь?
— Спасибо, я туда не тороплюсь.
Его руки находились по обе стороны от меня, душа мигом застонала от знакомого запаха парфюма. Того самого, с которым у меня ассоциировался Хан. Горьковато-изысканные нотки, что едва угадывались.
А еще у него уставший взгляд, а между бровей появилась едва заметная линия, которой раньше не было.
— Твою мать, Ева!
— Мать мою не трожь. Бабулю уже спер.
— Du scheißt mich an! — Рычание Хана отдалось внутри меня вибрацией.
Что? Я заноза в его заднице?!
— Stricher! — не осталась в долгу.
Судя по изменившемуся взгляду Инквизитора, обзывать его падшим мужчиной была плохая затея. Ну вот, а я-то думала, зачем меня бабуля немецким ругательствам обучила.
