Я лежала и слушала, как Хан весело поздоровался с бабулей, спросил, как у нас дела, и предложил выйти прогуляться.
— Да, Джессика, я сделал тебе запасные ключи. Но умоляю, далеко от дома не отходи. Район тут достаточно тихий, но все же не стоит лишний раз рисковать. Тем более если что-то надо, я все куплю и достану.
Едва слышно звякнули ключи.
— Мне они нужны только для пробежки, — сообщила бабуля. — Иди ужинать, Ева уже поела и лежит. Весь день убиралась, ненормальная. Гнездо вьет.
Хан чуть закашлялся:
— Какое гнездо?
— У некоторых беременных бывает такое. Начинают надраивать квартиру.
— Господи, — вздохнул Хан. — Сейчас приду, посмотрю только, как она.
Я продолжала лежать в той же позе, только руку свесила с кровати. Так что неудивительно, что Хан замер на пороге и спросил:
— Ева? С тобой все в порядке?
— Абсолютно.
Едва слышный вздох и уже более сурово:
— Ты зачем убиралась?
— Я же не больная, силы у меня есть, а гулять меня не пустили. Ты дверь запер.
— Я принес ключи, ты сможешь выходить гулять, только недалеко.
Я перевернулась на спину и скосила взгляд на Хана. Выглядел он уставшим, но как всегда безукоризненно выбрит и одет с иголочки. Прямо Мистер Совершенство.
— Спасибо, — проговорила кротко. — Не боишься, что сбегу?
— Без документов и денег? Зная, что тебя разыскивают? Ты не настолько дурная, дорогая.
— Верно, — мрачно согласилась я, — надо быть более дурной. Жаль, здравомыслие мешает. Хан.
— Что?
Нет, все-таки между нами определенно все на пределе. Даже сейчас просто смотрим друг на друга, а воздух звенит от напряжения. И хочется то ли обнять, то ли обругать.
Что же ты со мной делаешь, господин Инквизитор? Это особо извращенная форма пыток? В таком случае я становлюсь мазохисткой.
— Ты так и не сказал, чья это квартира.
Да, лучше говорить о делах, чем мерить друг друга взглядами. Тем более взгляд Хана сейчас заставлял меня нервно сглатывать. Несмотря на джинсы и рубашку с самым скромным вырезом, я чувствовала себя раздетой до кружевного белья. И связанной.
— Зачем тебе?
— Я с детства отличаюсь любопытством.
— Заметил, — кивнул Хан, — причем пробуждается оно обычно в самый неподходящий момент. Не понимаю, какая тебе разница, кто тут жил прежде.
— Потому что я представляю стоимость обстановки. И мне интересно, ты специально ее так обставил или все же уже нашел такую милую норку. Я к тому, что ты вроде не сильно любишь антиквариат.
Хан со вздохом взъерошил волосы, хмыкнул:
— Хорошо, эта квартире раньше принадлежала владелице вещей Дамаль…
Я уже открыла рот, но Хан меня перебил:
— Нет, Орден до нее не добрался. У нас были сведения о ней, меня отправили наблюдать и собирать информацию. Женщина оказалась лежачей больной, пришлось устроиться под видом работника социальной помощи. Лучше не спрашивай, как мне это удалось. И почему я ей так понравился, что она переписала квартиру на меня.
— Даже так? А вещи?
— У нее был платок, в разговоре она как-то упомянула о нем и что отдала его медсестре, которая приходила делать уколы. В качестве подарка.
— Подарка, — повторила я ошарашенно, — но владелица просто так не подарит вещь. Она не знала, что это такое?
— Знала. Нина — так звали хозяйку квартиры — получила платок от прабабки. И с его помощью стала работать психологом, помогла многим людям. Только вот когда после аварии ее парализовало, то решила, что хватит. И отдала платок. После чего начала мучиться приступами удушья, врачи даже диагноз ставили.
— Видишь, не все используют вещи Дамаль во вред другим.
— Не все, — согласился Хан. — Все зависит от человека. Но, увы, женщины очень падки на лесть, власть и так далее.
— А мужчины пушистые овечки, да. Ой, то есть бараны.
— Я этого не говорил. Но вещи Дамаль могут открыть в тебе самые темные стороны. Зависит от силы воли, от взглядов, от воспитания. Множество нюансов. В любом случае Нина использовала вещь во благо и не оставила себе, а отдала. Мы потом нашли ту медсестру, которая даже не поняла, что попало ей в руки. Вещь изъяли, и все закончилось.
— А квартира?
— А квартиру я оставил, — пожал плечами Хан. — Она лет пять вон стояла законсервированная, на сигнализации. Это я перед тем, как вас сюда поселить, велел клининговой компании привести все в порядок. Я удовлетворил твое любопытство?
— Вполне, — буркнула я, переворачиваясь обратно на живот, — можете быть свободны.
— Стерва.
— Стервь, — парировала я, — или как там мужчина с мерзким характером называется?
— Сильный и разумный, — с усмешкой ответил Хан и вышел, бросив через плечо: — Так и будешь лежать тюленем?
Я проигнорировала вопрос, сделав вид, что занята своими мыслями. Хотя почему делала вид? И правда заинтересовалась рассказом. Если эта Нина отдала платок, то что я ощущала? Была еще вещь? Нечто, что она спрятала так тщательно, что ее за пять лет так и не нашли. Вот более чем уверена, что Хан тут все обыскал на всякий случай.
Села и тихо выругалась: обыскивать мебель смысла нет. Если уж Хан не нашел, то я и подавно. Нет, осмотреть надо, но в основном те места, где теоретически может быть тайник.
Снова посмотрела на пол, прищурилась. Что-то царапало меня изнутри, нашептывало и не желало отпускать. Почему так и тянет посмотреть на паркет? Он красивый, конечно, но не настолько же!
Если только…
Я оглянулась на выход из спальни. Нет, сейчас проверять догадку опасно, у Хана интуиция слишком чуткая.
И весь остаток вечера меня грызла догадка. Я даже не заметила, как поела и что поела.
— Евушка, ты вроде раньше не любила печень.
— А? — Я уставилась на тарелку с остатками подливки. — Это была печень?
— Добавки? — мягко предложил Хан.
— Наверное, мне не хватает гемоглобина, — предположила я, игнорируя его вопрос. — И даже не тошнит. Странно.
— Завтра я договорюсь с врачом, чтобы съездить на осмотр.
Это я тоже проигнорировала, так как не знала, что ответить. Просто пожелала приятного аппетита и ушла в гостиную, где жадным взглядом окинула паркет. Так, Ева, все завтра. Дождись, пока Хан уедет, а бабуля уйдет на пробежку. Должно же это когда-нибудь совпасть!
Чтобы держать себя в руках, быстро сбегала в душ, переоделась в пижаму и улеглась с книгой. Оказывается, я забыла, что можно просто валяться и читать. Обычно постель в последний год я использовала только как место для сна. А потом снова в путь.
