Ко мне нельзя, я ухожу.
А мы быстро, — твердо сказала Лена. — Скажите только,
почему рукопись моего дедушки, которую я вам лично принесла, печатается под
другой фамилией?
Где доказательства?
Кулемин достал свою рукопись и потряс листками в воздухе.
И что? Может, это как раз вы украли у Зюзелькова его роман
и сейчас пытаетесь выдать за свой? — не унимался издатель.
Шестьсот сорок пять страниц на печатной машинке. Печатная
машинка! — произнес дед Лены так уверенно и отчетливо, как будто издатель
плохо понимал русский язык.
А у вас — компьютерная копия с копии. Отсканировали, имена
поменяли и рады, — добавила Лена.
Что молчите? Стыдно стало?.. — наступал на издателя Кулемин.
Издатель схватил какую-то бумажку и порвал ее перед носом
Петра Никаноровича.
Вот вам, довольны? Я порвал договор Зюзелькова. В конце
концов, он и автор-то совсем не известный. Если инцидент исчерпан, прошу вас
освободить кабинет.
Ну и нервная работенка, — бросил дед, выходя из комнаты.
...Когда Женя вернулась от репетитора, ее отец смотрел
футбол.
— Нет, ну ты глянь, что он делает! Что ты делаешь,
придурок, куда ты бьешь? — кричал он, уставившись в экран телевизора.
Женя присела рядом на диван.
Пап, я больше не пойду к этому репетитору.
Ну вот говорил же, надо оборону подтягивать! — воскликнул
папа, не отрываясь от экрана.
Пап, ты слышишь?
Да что ж вы все от меня хотите? Ни минуты покоя! — взорвался
отец. — Куда ты там не пойдешь?
К репетитору. Он мне даже ничего нормально не объяснил,
посадил и удалился с концами. Зачем тогда?.. — законно возмутилась Женя.
Значит, так, будешь ходить как миленькая. Я что, зря
договаривался? Знания он может и не давать, сама занимайся, он нам как свой
человек нужен, неужели непонятно? Я такие деньги плачу, а ты выкаблучиваешься!
Женя со страдальческим лицом вышла из комнаты. Похоже,
родителям на нее и правда было наплевать.
Лера с Лехой пили чай на кухне, когда хлопнула входная
дверь и в прихожую вошел Новиков. Лера с визгом бросилась к отцу и повисла у
него на шее, не давая даже поставить вещи на пол.
— Ну что, всех бандитов переловил? —- радостно
спросила она.
— Привет-привет, я тоже соскучился, дай хоть
раздеться, — Новиков заметил стоящего в проходе Леху — Здорово, боец! Задание,
я вижу, выполняешь исправно.
— Да он здесь прописался, не вытуришь, — засмеялась
Лера.
Пока она накрывала на стол и резала для отца бутерброды,
подполковник рассказывал о раскрытом деле наркодилера:
— С утра такая свистопляска! Когда на Фурса вышли,
я сначала поверить не мог. Мы с ним все-таки с самой академии знакомы, а тут...
Кесаря
еще вчера взяли, ну уж он молчать не стал, тут весь клубок и размотали.
Лера села рядом с отцом и прижалась к нему:
Пап, прости меня, я у тебя такая глупая.
Леше спасибо, — ответил Лерин папа.
Служу России! — бодро ответил Леха.
Аня вернулась домой вместе с папой. Они ввалились в
квартиру с кучей пакетов и коробок в руках.
— Я смотрю, вам хорошо вместе, весело, — ревниво
сказала Анина мама.
— Мам, ну не начинай. Мы знаешь, сколько вкусного
купили. — Аня принялась открывать упаковки со сладостями.
А я кашу гречневую сварила. Теперь все в помойку? — чуть не
плача спросила Ирина Петровна.
Мы голодные — и кашу с удовольствием съедим, — заявил Михаил
Алексеевич. — Аня сказала, ты на работу устроилась? Поздравляю.
Спасибо, не стоит, — нервно ответила мама. — Я сегодня ни
рубля не заработала. Только ходила и унижалась, предлагая эти дурацкие шампуни.
А они все смотрели и посмеивались. Так что можешь радоваться. И вообще уматывай
отсюда со своими вкусностями, откуда пришел.
Папа сразу сник. Он протянул Ане несколько купюр, сказал
грустно:
Это вам, — и вышел.
Зачем ты так?.. Он же ничего такого не сделал... — сказала
Аня со слезами на глазах. — Он вернуться хотел, а ты... Ты теперь сама во всем
виновата.
ГЛАВА IX
Аня стояла перед зеркалом и решала, в чем пойти в школу. Но
почему-то сегодня ни одна кофта не казалась ей достойной того, чтобы быть
надетой. Стянув с себя очередной свитер, она подошла к окну и посмотрела вниз:
там все было белым, как холст художника, на котором можно рисовать различные
узоры.
Аня взяла дневник и стала быстро записывать пришедшие ей в
голову стихи.
— Аня, возьми трубку, ты что, не слышишь? — Мама
заглянула в комнату, протянув дочери телефон.
Звонила Наташа.
Что делаю? — Аня улыбнулась. — Хочешь послушать? «Кто
виноват, что стало вдруг одиноко? Кто виноват, что за окном холода? Дождь
снегом стал, и стали мы так далеки. Виной тому она, она, она. Зима, зима, зима,
зима...»
Ань, а можно еще раз? Погоди... — Наташа взяла в руки гитару
и стала наигрывать мелодию, на которую отлично ложились стихи.
— Здорово! Наташка, ты гений! — восхитилась Аня. —
Только запиши мелодию, а то уйдет! Ладно, пока, меня тут мама зовет.
Аня вбежала в кухню и уселась за стол. Мама поставила перед
ней тарелку с кашей и сердито сказала:
— Когда ты наведешь порядок в своей комнате? От
тебя вообще никакой помощи. Неужели трудно просто за собой убирать? Ведро
полное стоит со вчерашнего дня, только я его должна выносить? Мать с ума
сходит, из сил выбивается, а она с мальчиками на досках катается и на гитаре тренькает.
Мать со страдальческим видом опустилась на стул. Аня не
реагировала.
Что ты молчишь? — взорвалась Ирина Петровна.
Зачем ты так вчера? — спокойно ответила Аня. — Мы с папой
хотели как лучше. Специально купили все, что ты любишь: ананас, торт. А ты его
выгнала! Я у него в мастерской была, он там спит на диванчике, как бездомный.
А вот это не факт, — язвительно заметила мама. — Кто это
проверял?
Мам, это я виновата. Я увидела его с какой-то женщиной, и
мне показалось, что он с ней встречается. Показалось! А он растерялся — очень
трудно оправдываться, когда ты не виноват.
Я знаю одно: просто так ничего не бывает, — всхлипнула мама
Ани.
Вот именно! Мне кажется, ты давала папе мало свободы, ты его
все время контролировала. Вот когда ты каждый раз проверяешь, убралась я или
нет, мне хочется все сделать наоборот. Вот и у папы так же. Ему нужна свобода.
